Постараемся представить себе это на каком-нибудь знакомом материале. Допустим, «Фауст» Гуно. Мефистофель только что убеждал Маргариту «дверь не отворять». Его заключительный саркастический хохот является сигналом для вмешательства зрителя, волей случая занимающего место тринадцать в пятом ряду. Актеры в тоскливом ожидании: «Авось, пронесет... Хорошо, если попадется зритель деликатный!..» Не тут-то было! «Не желаю!» — орет голос из полутьмы. «Пущай он поет ей, чтоб она забыла своего Фауста и пустила бы к себе Мефистофеля! Пущай играют все снова!»

Делать нечего. Мефистофель снова поет, — на этот раз, чтобы дверь оставалась отворенной...

Публика, ободренная, начинает более энергично «творчески» вмешиваться в события, происходящие с Фаустом. Тем временем в результате алеаторических экспериментов Мефистофель соблазнил Маргариту, а Марта преследует Фауста, и дуэль таким образом происходит между Валентином и Мефистофелем. Валентин падает, сраженный дьявольской шпагой. Зал вопит: «Переиграть!» Валентин встает, отряхивается и, пользуясь замешательством соперника, поражает его. Зал продолжает вопить, в чем дело? Оказывается, публике угодно, чтобы соперники помирились и объединились против небесных сил. Но такой вариант не был предусмотрен автором. Как быть?

Оставляем актеров и автора в этот трудный для них момент. Но как можно всерьез говорить об этом балагане, недостойном названия оперы? Об этом надо спросить редактора журнала «Мелос», поместившего статью об этом произведении, правда, информационную...

Ю. Объедов

Франция

ШЕСТЬДЕСЯТ ЛЕТ АНДРЕ КЛЮИТАНСУ

— Меня ужасают дирижеры, сделавшие себе «специальность» из одного композитора или одной школы. Настоящий мастер — возьмите хотя бы великолепного Бруно Вальтера — должен уметь одинаково хорошо дирижировать музыкой любого стиля, любой эпохи. Без рисовки могу сказать, что я «предпочитаю» то, что в данный момент лежит передо мной на пюпитре, будь это Равель или Верди. Я буду дирижировать и тем, и другим не только с одинаковой профессиональной честностью, но и с одинаковой «душой».

Италия

«ПЕСНИ ДУРНОГО ВКУСА»

Книгу под таким названием выпустило недавно миланское издательство Бомпьяни. Ее авторы — Микеле Страньеро, Серджо Либеровичи, Эмилио Йона и Джорджио де Мариа — поставили своей задачей разоблачить ту низкопробную песенную продукцию («гастрономическую музыку», по известному определению Брехта), которую ежедневно преподносят миллионам итальянцев посредством радио, телевидения, кино, грампластинок, эстрадных площадок и танцзалов.

Как случилось, что в стране Верди и Пуччини прекрасные национальные мелодии вытесняются штампованными синкопированными поделками, преимущественно заокеанского образца, а место прославленных исполнителей занимают так называемые «урлатори» («завыватели», от urlare — выть, завывать)?

Авторы, исследуя шаг за шагом историю современной итальянской песни, анализируя ее стилистические черты, изучая «общественный климат», в котором она возникает и живет, вскрывают неприглядную картину коммерческих операций «дельцов от музыки», для которых песня является не столько продуктом художественного творчества, сколько средством наживы и орудием в борьбе с конкурентами. В книге убедительно показано, что не «общий упадок вкусов» вызывает появление трафаретных мелодий, пошлых текстов и разнузданной манеры исполнения, а, напротив, — именно систематическое воздействие этой «оболванивающей», потребительской продукции наносит убийственный вред эстетическим вкусам, этике, самой морали итальянской публики и в первую очередь молодежи.

Критик Умберто Эко подчеркивает во вступительной статье, что книга представляет собой глубоко аргументированный обвинительный акт, направленный против магнатов песенной индустрии сегодняшней Италии.

Нидерланды

КОНЕЦ ОПЕРНОГО ТЕАТРА

Оперный театр Амстердама доживает последние месяцы. Уже в текущем сезоне его труппа заканчивает выступления по взятым на себя контрактам и с осени 1965 года расформировывается. Так официально объявило Министерство искусства и образования. Поводом для подобного решения, видимо, явились неоднократные требования коллектива улучшить условия работы и предоставить ему право участвовать в утверждении репертуара. «Оркестр и хор стали слишком сильно влиять на политику театра», — так сообщает об этом Министерство. Оно заявило также, что городу не нужна «провинциальная опера» (?) и что будущий амстердамский театр, для которого строится новое здание, должен ориентироваться на «звезды». При этом окончание строительства намечено лишь на 1972 год, так что любители оперы в течение семи лет окажутся вообще лишенными возможности наслаждаться этим видом искусства. Судьба артистов театра также не волнует нидерландских министров. Поистине странная политика!

США

ГАРОЛЬД ШОНБЕРГ БЬЕТ ТРЕВОГУ

В Нью-Йорке весьма неблагополучно обстоит дело с посещаемостью концертов — таков тревожный факт, который констатирует музыкальный критик «Нью-Йорк таймс» Гарольд Шонберг. «Несмотря на насыщенность интересными симфоническими концертами, невзирая на рекордное количество прекрасных программ, — пишет Шонберг, — создается впечатление, что публику не слишком влекут концертные залы. Яркий пример — фестиваль симфонических концертов, организованный в Карнеги-Холл, посещаемость которых по сравнению с прошлым годом катастрофически упала. Мы переживаем некий кризис, незаметную тихую, но несомненную эволюцию в сознании концертного посетителя».

Размышляя об этих тревожных явлениях музыкальной жизни Нью-Йорка, Шонберг приходит к выводу, что немалую роль, видимо, играют здесь экономические причины, безработица, страх перед завтрашним днем, неуверенность в своем будущем, а также пропаганда гонки вооружения, искусственно нагнетаемый страх перед мнимой «неминуемостью» термоядерной войны.

ТРИУМФ «ПИКОВОЙ ДАМЫ»

Нью-Йорк, 16 февраля (ТАСС). «Пиковую даму» Нью-Йорк впервые услышал 54 года назад в «Метрополитен-опера»...на немецком языке. Вчера вечером в переполненном зале «Линкольн сентр» этот шедевр П. И. Чайковского прозвучал на родном русском языке в концертном исполнении артистов «Консерт опера Ассошиейшн». Партию Лизы исполняла солистка Большого театра Союза ССР Тамара Милашкина. Ее дебют в США, судя по восторженной реакции 2700 слушателей и отзывам музыкального руководителя и дирижера Томаса Шермана, был триумфальным.

Аргентина

ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОЙ ОПЕРЫ

Центральным событием минувшего сезона в Буэнос-Айресе явилась премьера на сцене театра «Колон» оперы «Дон Родриго» композитора Альберто Хинастеры, написанной на либретто известного испанского драматурга Алехандра Касона. В основу сюжета оперы положен старинный испанский романс о последнем вестготском короле Родриго, свергнутом с престола своим бывшим другом, губернатором Сеуты Хулианом, который в порыве мщения (Родриго обесчестил его дочь) призвал в Испанию мавров. Больной и всеми покинутый, Родриго окончил свои дни в уединенном монастыре¹.

Хинастера (род. в 1916 году) занимает одно из ведущих мест в современной аргентинской музыке. Его сочинения предыдущих лет — балеты «Панамби» и «Эстансия», Пасторальная и Элегическая симфонии, рапсодии «Пампеана», вокальные произведения и многочисленные обработки народных аргентинских песен — заслуженно пользуются популярностью. Естественно, что музыкальная общественность проявила большой интерес к новой опере, тем более что в ней Хинастера в известной мере отступает от своих прежних принципов.

В связи с премьерой газета «Buenos Aires Musical» (1964, № 310) опубликовала интервью с композитором, в котором он высказал свои мысли о современной опере.

— Просчет авторов большинства современных опер, — сказал Хинастера, — состоит в том, что они, стремясь к большей остроте и динамичности действия (что само по себе безусловно отвечает сегодняшним требованиям), механически переносят на оперную сцену законы и методы драматического театра. Но у оперы — своя специфика, и ее природа — иная. Опера прежде всего спектакль музыкальный, и все, что наносит ущерб этой ее стороне, неизбежно наносит ущерб целому. Подчинить драму требованиям музыки? И этот путь порочен, ибо в опере музыка — существеннейший, но не единственный элемент. «Золотая середина», гармония этих двух стихий — музыки и драмы — быть может, банальный, но единственно верный рецепт. И как трудно этого достигнуть!

— Ключ к решению проблемы дает нам великий Верди. Что здесь главное? На мой взгляд, настоятельная необходимость вернуть опере то, что всегда составляло ее душу и что сегодня она утратила, — пение. Это было моей основной заботой в работе над «Дон Родриго». Я использовал в опере формы речитатива, ариозо и арии, прибавив к ним прием parlando-cantando по типу шёнберговского «Sprechgesang».

— Я хотел бы, — продолжает далее Хинастера, — заменить язык большой романтической или веристской лирической оперы языком современным, но сохранив при этом то, что неотделимо от оперы как исторически сложившейся музыкально-драматической формы. Если бы меня спросили, как петь «Дон Родриго» или как бы я того желал, — я бы ответил: как «Отелло».

— В «Дон Родриго» есть некоторые новшества, примененные в опере, кажется, впервые. Так, например, я разместил в зрительном вале восемнадцать охотничьих рожков, которые оповещают о вспыхнувшей в сердце Родриго преступной страсти. Они символизируют пробуждение охотника — зверя в душе героя. Таким же образом использованы всевозможные колокола — маленькие, средние, большие («все колокола Испании»). Их перезвон в финале оперы возвещает о дарованном небом прощении королю и начале Реконкисты.

Интересно прибавить к этим высказываниям композитора оценку оперы «Дон Родриго», которая содержится в статье музыкального критика Энсо Ферро, опубликованной в следующем номере той же газеты под примечательным заголовком «Неразрешенный конфликт». Отмечая выдающиеся достоинства произведения и высокое мастерство автора, критик подчеркивает, что вокальная сторона в «Дон Родриго» крайне неровна. — «В опере, — пишет он, — есть настоящее пение, в традиционном понимании этого слова, в ариях и мелодических речитативах. Но там, где использована серийная техника, его нет. Соединить пение с серийным письмом невозможно. Это не удалось Хинастере и не удалось бы никому другому. Конфликт остался неразрешенным».

_________

¹ Этот сюжет использовал Пушкин в своей балладе «Родрик».