Выпуск № 4 (317) | 1965 - страница 18

симфонии: наметившаяся в первой части многоголосная оркестровая фактура вскоре заменяется, к сожалению, банальным сочетанием мелодии в верхнем голосе с сопровождением.

И все же, несмотря на эти погрешности, Симфония имеет для Р. Габичвадзе несомненно этапное значение, знаменуя поворот к новым для него темам, к новым средствам выразительности.

*

Еще две симфонии — пока не исполненные, но законченные в партитуре — О. Гордели и Д. Торадзе. Мне удалось познакомиться с ними в авторском, весьма выразительном, исполнении. И показалось, что обе симфонии не просто пополняют творческий портфель композиторов, но и намечают (подобно тому, как это случилось у Р. Габичвадзе) новый этап в их художественном мышлении.

Симфонию О. Гордели характеризует прежде всего большая экспрессивность и эмоциональная открытость. (В этом ее существенное отличие от той несколько «академичной» холодноватой манеры, которой отмечена его вокально-симфоническая поэма «О чем повествует Кура».)

Яркий пример тому — развернутая побочная партия первой части Симфонии. Упругая и нежная одновременно, как бы опирающаяся на терпкие, по-прокофьевски острые созвучия, она несет в себе едва ощутимый аромат национального. Тема эта живет сначала в трепетном, будто неуверенном движении, потом все более четко оформляясь, достигает лирической кульминации, расцвета. Образная сила этой мелодии столь велика, что в репризе активная главная партия, испытывая на себе ее воздействие, становится мягче, умиротвореннее.

Несомненно, побочную тему можно отнести к проникновеннейшим страницам симфонии. Но, увлекшись ею, композитор допустил, на мой взгляд, некоторый драматургический просчет. Небольшая полифоническая разработка, основанная на вычлененном четырехтакте главной темы, кажется слишком малоубедительной, не несет в себе острого драматического столкновения двух контрастных тем, предложенных в экспозиции. И не случайно кульминация всей части оказалась смещенной по существу на экспозиционное изложение побочной партии (которая, кстати, занимает почти третью часть всего сонатного аллегро). Значимость темы это усиливает, но логику формы несколько нарушает.

Интересно, что и во второй части, пассакалии, самая выразительная музыка — медленная, лирическая. Сосредоточенная, тяжелая в движении мелодия рождает ощущение значительности, внутренней силы Развитие этой темы приводит ее к динамической вершине в предпоследней, пятой вариации Но смысловая кульминация впереди, в шестой последней вариации, где тема звучит...так же, как в первоначальном варианте. Именно здесь, в последнем проведении темы, по-настоящему понимаешь всю емкость и глубину мысли, скрытую в ней, именно здесь наступает, если можно так сказать, психологическая кульминация части.

Новые качества появились и в музыке Д. Торадзе. Как известно, за долгие годы после «Невесты Севера» он не создал ничего значительного. Но, видимо, это время не было периодом бездействия. Композитор накапливал новые жизненные впечатления, пересматривал заново ранее решенные творческие проблемы языка и стиля. В симфонии определилась склонность к созерцательной лирике, импрессионистической живописности. Привлекает строгий отбор впечатлений, своеобразная красочность видения образов, умение услышать гармоничную красоту природы в ее зримой протяженности.

Композитор создал очень компактную трехчастную форму, которую скрепил единым национально-конкретным материалом. Из древнегрузинского песнопения он почерпнул кварто-квинтовую попевку — своеобразную лейтгармонию симфонии. Например, она лежит в основе девяти оркестровых вариаций, финала. От медленной, созерцательно-вслушивающейся первой вариации до эмоционально сдержанного старинного танца в последнем проведении — такова эволюция образа этой части.

Оригинальна и интересна трактовка сонатного аллегро — второй части. На лейтгармонии зиждется первая тема. А контрастная ей побочная партия построена на ритмике средневекового грузинского танца. В разработке каждой из основных: тем вычленяется единое для двух контрастных тезисов моноядро. Оно и появляется в момент кульминации, знаменуя единство двух противоположных начал.

*

Если вести «родословную» грузинской профессиональной музыки от З. Палиашвили, то нынешних молодых можно назвать его «внуками» и «правнуками». Их много, куда больше, чем когда-либо было в национальной музыке. Один из них — Нодар Габуния. Его басня на слова грузинского поэта XVIII века Сулхана Саба Орбелиани вызвала особый интерес. Прежде всего, благодаря необычности, своеобразию жанра и средств выражения.

...Захотели петух и собака построить деревню. Решили, что каждый вложит в дело посильную лепту: петух будет кукарекать, а собака — лаять. Так и сделали. Встретилась им лиса, узнала, что друзья строят деревню, и попросила принять ее в

компанию. Но петух и собака прогнали рыжую. Обиделась лисица и, уходя, крикнула наивным друзьям: «Я была глупа, когда попросила вас принять меня в компанию, но вы еще глупее, — разве можно построить деревню, лишь лая и кукарекая?» Басня проста и даже наивна, но в ней, как и всегда в баснях, глубокий подтекст.

Септет классических инструментов (флейта, три кларнета, фагот, контрабас, рояль) сочетается с вокальным трио, поющим в народной манере — гортанной, наивно-простодушной. Этот необычный жанровый синтез, кстати впервые примененный в грузинской профессиональной музыке, создает ощущение удивительной чистоты, свежести звучания¹.

Своеобразно строение басни: реплики чтеца сменяют как бы музыкальные разъяснения текста. Эти звуковые островки очень лаконичны (так же, как и комментарии чтеца). И в каждом из них обязательно какая-то тонко подмеченная деталь, штрих, помогающий созданию образа.

И структура сочинения, и характерность его действующих лиц, и яркоизобразительное начало — все это рождает ассоциации со знаменитой сказкой С. Прокофьева «Петя и волк». Но тонкий национальный колорит делает произведение Н. Габуния свежим и оригинальным.

Итак, петух и собака решили построить деревню, рассказывает чтец. И следом звучит протяжный вокализ на теме гурийской песни. «Отдохнули» — краткий инструментальный эпизод просто и безыскусственно-наивно живописует эту сценку. «Пошли дальше» — вновь появляется вокализ на прежней гурийской народной теме. «Пришли к лесу и начали кукарекать и лаять» — мужской и женский голос сталкиваются в сложном полифоническом эпизоде, будто бы нарочно не желая слиться в благозвучном пении. Принцип голосоведения здесь от гурийской народной песни с элементами национального криманчули. «Вот появляется на дороге голодная лиса» — женский голос поет унылый менгрельский народный напев. «Лисица обратилась к «строителям» с просьбой, а те ее прогнали» — краткий инструментальный раздел представляет собой трехголосное полифоническое изложение единой, моторного характера, попевки. «Обиженная лиса ушла прочь» — вновь звучит та же тоскливая менгрельская тема, что и в момент появления рыжей. И чтец заключает басню репликой лисицы.

Два разделенных столетиями стиля совместил в своем произведении Н. Габуния. Из характерно народной многослойности грузинских песнопений, из суровых кварто-квинтовых гармоний древнейшей национальной музыки органично выкристаллизовался язык этого сочинения, как бы «переведенный» на диалект сегодняшнего дня. Традиционная манера пения, характерные мелодические и ладогармонические обороты народной музыки накладываются на остро звучащую, полифоническую фактуру с великолепными тембровыми находками. И это сочетание воспринимается в данном случае как совершенно естественное.

Вряд ли композитор пытался теоретически осмыслить тот прием, к которому он обратился. Слух, чутье художника подсказали ему своеобразное решение басни, которое, кстати, заинтересовало прежде всего грузинских музыкантов, как известно, много и плодотворно работающих над современным переосмыслением народной песни.

Однако в этом удачном и интересном произведении Н. Габуния есть и просчеты. Композитор стремился в основном изображать события сказочки. Эта иллюстративность лишила басню того подтекста, который присутствует в ее литературном варианте. А как раз именно музыка, способная на глубокие обобщения, могла бы во всей полноте выявить мысль Сулхана Саба Орбелиани.

*

Вряд ли можно завершить эту статью обобщенными выводами. Скажу лишь, что кратко описанные мною произведения отнюдь не исчерпывают того, что создано за самое последнее время грузинскими композиторами. Более того, это лишь часть тех сочинений, с которыми удалось познакомиться за несколько дней пребывания в гостеприимном Тбилиси. И потому, пожалуй, самым значительным впечатлением от этой поездки была та необычайная творческая активность музыкантов Грузии, которая, без сомнения, заставит еще не раз обратиться к анализу их музыки.

_________

¹ Более детальный анализ басни еще предстоит сделать. Несомненно, он откроет многие интереснейшие грани находки Н. Габуния. Я же, к сожалению, не имела возможности тщательнее познакомиться с сочинением, которое пока еще практически не было исполнено — трудности полифонических сплетений, особая манера вокализации тому причиной. Существующая запись, сделанная группой музыкантов, далеко не совершенна. Надеюсь, что именно в живом звучании раскроется вся прелесть сочинения.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

*

*

Содержание