В нашей же профессии не менее важно помочь молодому композитору воспитать в себе ощущение «художественного добра», разбудить в нем «живую душу». И чем раньше — тем лучше. Вот почему, с кем ни приходится говорить, все одного мнения: надо укрепить среднее звено музыкального образования, открыть хотя бы в нескольких училищах композиторские отделения. Насколько нормальнее пойдет тогда в консерватории процесс обучения и воспитания!

А пока — пока мы не имеем подготовленного контингента и поэтому действительно принимаем на теоретико-композиторские факультеты почти без конкурса. Может быть, есть смысл уменьшить число вакансий? «Больше» в искусстве отнюдь не всегда означает «лучше»...

В силу крайне односторонних интересов молодежи в консерваторском коллективе оказалась в какой-то мере прерванной славная жизнь боевых традиций комсомолии. Нынешнее поколение знает о них очень мало. Может быть, именно поэтому в среде нашего студенчества слаба общественная инициатива, недостает духа энтузиазма, горения.

...В обзоре консерваторской газеты «Советский музыкант» уже упоминалось о тревожном случае, когда наши студенты-композиторы (за некоторыми исключениями) остались равнодушными к предложению Дома народного творчества и хореографического факультета ГИТИСа создать репертуар для музыкальной самодеятельности, помочь оформить выпускные спектакли молодых актеров. Этот беспрецедентный факт свидетельствует о том, что молодые музыканты устраняются от конкретного участия в деле эстетического воспитания народа. Конечно, объяснять такую вещь одними недостатками профессионального образования невозможно: тут сказываются общие упущения в идейно-воспитательной работе Московской консерватории, в первую голову ее партийной и комсомольской организаций. Но и наших педагогов тоже. Ведь, честно говоря, редко случается, чтобы мы в специальном классе, в индивидуальных товарищеских беседах обсуждали работу комсомольского бюро, рассказывали о наших товарищах — первых комсомольцах и коммунистах консерватории, о тех педагогах и воспитанниках консерватории, кто пал смертью героев на полях сражений Великой Отечественной войны. Много ли знают нынешние студенты, например, о таких музыкантах, как Макаров-Ракитин или Душский, Надиров или Окаемов? А ведь надо, чтобы помнили, знали, брали с них пример воспитания в себе душевной чистоты и силы духа.

И еще один вопрос — об изучении народного творчества. Мы много раз говорили, что у части студентов ощущается известная недооценка знания народной музыки. Очевидно, изучение фольклора поставлено у нас несколько формально и «уравнительно». Не случайно при организации фольклорных экспедиций и вообще при изучении народного искусства часто не учитывается индивидуальность студента, не делается попытки прежде всего заинтересовать (профессионально заинтересовать!), увлечь молодого человека. Так не следует ли предварительно знакомить молодого композитора с образцами музыки разных народов, разными музыкальными «диалектами» русской песни, с тем чтобы он уже был подготовлен к встрече с ними?

И, конечно же, необходимо доводить работу по собиранию народного творчества до ее естественного завершения — будь то издание сборников песен с комментариями составителей или создание обработок фольклорных мелодий. К сожалению, так бывает далеко не всегда. Вот и получается в целом, что студенты-композиторы выходят из Московской консерватории на самостоятельный путь недостаточно подготовленными к решению тех задач, которые стоят сегодня перед ними.

Таким образом, «ответ ответов» на те острые, наболевшие вопросы, которые здесь затронуты, сводится к следующему. Секрет успешного воспитания студенчества — в максимальной мобилизации сил мощного отряда его наставников и руководителей, в повседневном и многостороннем воздействии на жизнь молодежи ведущих творцов нашего искусства. Только так можно накрепко утвердить в сознании молодых композиторов принципы беззаветного служения народу, начертанные на знамени социалистического искусства.

Изгнать догматизм и школярство

О. Сосновская

Студент впервые переступает порог консерватории. Каким величественным храмом искусства кажется она ему! Но проходит некоторое время, и от благоговейного трепета иной раз не остается и следа, на смену ему приходит эдакое пренебрежительное: «скучно учиться». Вместо энтузиазма и творческого горения — школярство, выучивание «от» и «до».

Это ли не трагический парадокс системы музыкального образования? Но он существует — и вот студенты теоретико-композиторского факультета, экзаменуясь по истории музыки, бодро рассказывают о произведениях, не имея о них нередко ни малейшего представления. Как же они будут работать в дальнейшем, какую культуру понесут в народ?

Говорят иногда, что нынешняя творческая молодежь меньше увлекается музыкой и лишена той энергии, которая заставляла, к примеру, молодого Бородина вышагивать ночью пешком через весь город после музицирования в кругу приятелей. Утверждение это в целом неверное, тенденциозное. Но действительно, нынче почти совсем исчезли хорошие, умные традиции домашнего музицирования. В результате молодые музыканты значительно меньше в курсе музыки и музыкальных дел, творимых сегодня. В чем же здесь дело? Как доискаться до каких-то коренных причин среднего (в целом!) уровня многих не только поступающих в консерваторию, но и оканчивающих ее?

...Тем, кто обучался на теоретико-композиторском факультете, памятны блестящие лекции Л. Мазеля. Студенты, имеющие обычно слабость по всякому поводу или даже без такового прогуливать занятия, приходили на эти лекции больные, с бюллетенем на руках, потому что каждая мысль, высказанная этим прекрасным музыкантом и талантливым педагогом, имела для них огромную ценность. Страстная убежденность в своих взглядах, незаурядный ораторский дар порождали горячий эмоциональный отклик аудитории, а речь шла ведь о сугубо теоретических, казалось бы, строго академических вещах.

Увлечь человека, заставить его по-настоящему познать и полюбить свое искусство — задача, которую обязан ставить себе преподаватель. Часто мы употребляем слово «фанатик». Нередко в отрицательном смысле. Но именно фанатики, лучше сказать, энтузиасты, беззаветно преданные своему делу музыканты могут и должны воспитывать молодежь. Конечно, ни один курс, как бы ни был он подробен, не в состоянии охватить полностью весь круг изучаемых проблем. Необходима повседневная самостоятельная работа, но к ней нужно приобщить, ею заинтересовать, чтобы не мрачный облик надвигающейся сессии и не угроза лишения стипендии стимулировали студента, а влюбленность в музыку, в свою профессию.

Сейчас, согласно общей установке Министерства культуры, наши консерватории готовят педагогов. А как же быть с лекторским призванием, критическим талантом? На это обычно отвечают, что преподаватели сейчас более необходимы. Да, это действительно так, но педагог не должность, а призвание, и здесь количество уже не перейдет в качество. Серьезному человеку ведь не приходит в голову мысль написать симфонию, не имея композиторского дара или стать актером без актерских способностей. А вот педагогами становятся почти все, оттого-то и нередки скучные, формально отбывающие свои часы преподаватели.

Бывает и так, что лекции читает крупный специалист — ученый, не обладающий, однако, никаким педагогическим даром. Сидит он обычно, уткнувшись в тетрадку, бубнит под нос, а студенты занимаются под этот аккомпанемент своими делами. Что может сделать такой преподаватель, будь он хоть профессор, хоть доктор наук? Передать свой опыт? Отнюдь нет, чаще всего он расхолаживает аудиторию и отбивает у студентов всякую охоту изучать его предмет.

В технических вузах существует своеобразная «критика снизу», когда сами студенты добиваются «устранения» преподавателя, неудовлетворительно ведущего занятия. Полезная традиция! Но в консерватории осуществить ее труднее, так как ту или иную кандидатуру частенько некем заменить. Почему так получается, трудно сказать: ведь за последние годы консерваторию окончили многие действительно способные молодые теоретики. Непонятно и другое: почему хорошие педагоги, пользующиеся авторитетом у студен-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Изгнать догматизм и школярство

О. Сосновская

Содержание