Выпуск № 10 (299) | 1963 - страница 68

пор не опубликовано¹. Так, например, известно, что те из них, которые сохранял учитель Бизе, пианист Антуан Мармонтель, еще не были напечатаны полностью. Самая же крупная часть эпистолярного наследия Бизе, приобретенная американской журналисткой Миной Куртис, издается ею «малыми дозами».

Наконец, многочисленные французские издания даже теперь, почти через сто лет после смерти композитора, продолжают сохранять (что теперь уже непростительно и постыдно) «тайны».

Филенко в своей вступительной статье «Бизе и его письма» стремится объяснить причины этого равнодушия зарубежных исследователей к «настоящему Бизе», к его истинному человеческому облику. Она считает, что беспримерные тяготы борьбы Бизе за признание, за устойчивое общественное и материальное положение, частые провалы его опер, травля в реакционной печати, наконец, посмертно распространившаяся легенда об «ординарности», «убийственной прозаичности» Бизе человека, об ограниченности духовного мира композитора, утилитарности его мышления — все это свидетельство судьбы человека, «проклятого» официальными правительственными кругами Франции, негласно занесенного в «черные списки», человека опасного и неугодного, с которым и после смерти следует вести борьбу. Свою гипотезу Филенко подтверждает тем, что в письмах Бизе купюры появляются всякий раз, когда речь заходит об исторических событиях, о государственных деятелях, об острых ситуациях в жизни искусства, об оценке композиторов-современников. Особенно много пропусков обнаруживает Филенко в письмах периода франко-прусской войны и Парижской коммуны. Пока невозможно раскрыть все многоточия из-за недоступности большинства оригиналов. Все это мешает решить вопрос о том, существовал ли специальный «сговор» лиц, кровно заинтересованных в искажении облика великого композитора. Однако нынешний сборник писем без остатка рассеивает лживый миф об «интеллектуальной неполноценности» Бизе. Миф этот кажется совершенно диким уже применительно к юношеским письмам композитора. А документы более позднего времени создают интересный образ ху-

_________

¹ Некоторые письма Бизе были уничтожены их владельцами по просьбе жены и сына композитора.

дожника, и умом и талантом которого одинаково могла бы гордиться его родина.

В своей вступительной статье автор сборника уделяет, пожалуй, чрезмерное внимание мнениям недоброжелательной и недобросовестной критики, вместо того чтобы сразу отбросить их. Достаточно было бы здесь нескольких таких свидетельств, как приведенные в статье Филенко слова Камилла Сен-Санса из его опубликованных воспоминаний о Бизе: «...общение с ним, его широким умом, неистощимой насмешливостью, с его крепко-закаленным характером, который не могли сломить никакие невзгоды, возвращало мне мужество. Прежде чем быть музыкантом, Жорж Бизе всегда был человеком, и, быть может, именно это вредило ему больше всего!»

Первые из опубликованных писем Бизе относятся к 1857 году. Ему 19 лет. Он только что вышел из круга семьи и консерватории. «Римская премия» дает ему право на три года жизни в Италии на знаменитой «Вилле Медичи» в Риме.

Он первоклассный музыкант, блестяще завершивший свое образование, он все умеет, но очень мало видел и еще меньше успел понять: взгляды семьи и атмосфера профессионального обучения специфически отразились на его мировосприятии. Восторженное поклонение искусству смешивается с трезвым практицизмом «бывалого человека»; восхищение человеческим героизмом, свободолюбием, независимостью внезапно сменяется бездумным повторением затверженных официально-патриотических лозунгов. Глубоко волнуют мысли юного Бизе о творчестве, об искусстве, о жизни страны, которую он наблюдает впервые.

Итальянские письма показывают, как в авторе их растет человек и художник. Привязанности Бизе еще достаточно узки: он преклоняется перед Рафаэлем, Моцартом и Россини, лишь «уважает» Бетховена, иронизирует над Верди — якобы жертвой дурного вкуса и дешевого успеха — и не ощущает потребности освободиться от чар Мейербера и Гуно, значительность которых сильно преувеличивает. Почему-то его, восторженного и страстно увлекающегося юношу, отпугивает проявление «драматической страсти» и философской мысли в искусстве. Его бог — легкость и совершенство гармонически уравновешенных форм. Поэтому кажутся поистине удивительными независимость, уже тогда характерная для Бизе в выборе тем для сочинений, целенаправленность поисков и строгий отбор явлений искусства.

Творчество Бизе почти с самого начала опирается на фундамент твердых убеждений. Он знает истинную цену умению и ремеслу. В одном из писем 1859 года композитор пишет:

«Умение в искусстве, конечно, необходимо, но оно перестает быть опасным лишь тогда, когда человек и артист сформировались. Я не стремлюсь сделать нечто «шикарное», я хочу иметь идеи, прежде чем начну работать над вещью...» (стр. 86). Но это в сущности лишь развивает мысль, высказанную им ранее, в письме 1858 года: «...мне кажется, что вся моя ловкость и музыкальная сноровка мне ни к чему более не служат; я ничего не могу написать без идеи — и отсюда следует, что ни один кусок моей оперы не будет бессодержательным » (стр. 76).

Бизе ищет в искусстве рационального пути, пути, проверенного разумом. Лавры «спонтанного гения», полагающегося только на дар и интуицию, видимо, столь же мало прельщали его, как и сочинительство, движимое инерцией ремесла. Поиски сознательных основ творчества заставляли его глубже всматриваться в жизнь, и здесь внезапно обнаруживается его склонность замечать в ней самое острое, конфликтное, взывающее к справедливости. В свои еще достаточно беззаботные годы он умеет ненавидеть и презирать не только личных врагов. Письма из Италии раскрывают особый интерес Бизе к политическим и социальным вопросам; нередко они превращаются в острый памфлет.

Годы жизни в Париже после возвращения из Рима едва ли могут быть последовательно освещены через его переписку. Многие из писем не были напечатаны, а кое-что, видимо, вообще не сохранилось. Между тем именно в эти годы (1861–65) Бизе стал зрелым человеком, окончательно сформировался его характер, прояснились взгляды на жизнь, принципы творчества. Именно в эти годы он восстановил против себя все реакционные силы парижских газет, театров, издательств и «света». Композитор вступил в жестокую борьбу за признание, за утверждение прав своего таланта. Но, будучи превосходным пианистом, он так и не смог добиться даже скромной должности оперного концертмейстера, которая могла бы обеспечить его постоянным заработком. Он расходовал свои силы на утомительную работу редактора и корректора нотных издательств.

С огромным трудом осуществляемые постановки его онер встречают враждебное отношение критики, как проявление «чуждого французскому духу вагнеризма», и этот нелепый, парадоксальный «приговор» преследует композитора всю его жизнь.

Опыт тех печальных лет лишь в некоторой степени отразился в письмах Бизе к двум его ученикам Галаберу и Лакомбу. Во взглядах компо-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание