Выпуск № 4 (293) | 1963 - страница 7

дирижеру С. А. Кусевицкому в шубе и теплых перчатках»¹.

...В этом холодном, нетопленном зале, среди людей, большинство которых, несомненно, впервые приобщалось к бетховенскому творчеству, Владимир Ильич мог вновь убедиться в могучем воздействии «музыки героев», всем существом своим отвечавшей представлению об искусстве, призванном объединять «чувство, мысль и волю... масс, подымать их». Сильная и человечная, она соответствовала и духу времени, и насущным эстетическим потребностям народа, и всему строю раздумий Ленина о жизни и борьбе.

Пройдет немногим больше года, и ранней весной 1921-го, говоря о Бетховенском юбилее, А. В. Луначарский особо подчеркнет: «Это празднование не может иметь характера эпизодического. Бетховен нам слишком дорог. Бетховен слишком нужен народной России, стремящейся к коммунизму, чтобы мы могли ограничиться просто серией торжеств...»².

Бетховенские концерты действительно вошли в повседневный музыкальный быт страны, захватывая все более и более широкую аудиторию, завоевывая новые залы. Особо значительную роль играл в двадцатые годы Большой театр.

«Хочется обратить внимание на небольшой, но в высшей степени показательный уголок той огромной культурной работы, которую ведет Советская власть в обстановке тяжелой и упорной борьбы, — писала “Правда”, сообщая об открытии в бывшем царском фойе Большого театра “уголка Бетховена”. — Жадный до музыки и театра новый слушатель и зритель хлынул в этот маленький зал, в роскошно убранных стенах которого раздались звуки бетховеноких квартетов, трио и сонат... Если вспомнить недавно закончившийся в исполнении оркестра Большого театра под управлением Г. Фительберга симфонический цикл из произведений Бетховена, то можно будет смело сказать, что память великого композитора почтена Советской Россией, как, может быть, нигде в мире»³.

Бывал ли Ильич на концертах Большого театра? В поисках ответа вспоминаю одну из давних бесед с К. Держинской:

— Это было, возможно, в двадцатом или двадцать первом году на каком-то торжественном заседании, — рассказывала Ксения Георгиевна. — Горячей, неудержимой овацией было встречено появление Владимира Ильича на авансцене (он так и говорил, не подойдя к трибуне). Незабываем его облик, манера речи, удивительно простая и волевая, характерный размашистый жест... Не знаю, остался ли он на концерте и вообще бывал ли в нашем театре на каком-либо спектакле — оперном или балетном, но, помнится, шел разговор, что Владимир Ильич приходил на один из наших симфонических концертов — называли Скрябина, Девятую симфонию Бетховена...

Сейчас мы убеждаемся, что это, действительно, было так. О том, как Ленин слушал Девятую симфонию Бетховена, пишет Г. Серебрякова в своем очерке-воспоминании «Живые черты»:

«...Когда хор и солисты запели “От страдания к радости”, Ильич облокотился на барьер ложи и я увидела его бледное, вдохновенное сосредоточенное лицо. Он был весь во власти торжествующей, победной симфонии, заполнившей огромный театр, рвущейся прочь, сквозь камни, к небу...»¹.

О каком же исполнении Девятой симфонии идет здесь речь, кто те, кому выпало большое артистическое счастье — доставить эту радость Ленину?.. Ведь симфонией на концертах Большого театра дирижировали и С. Кусевицкий, и Г. Фительберг, и Э. Купер, и О. Фрид.

Обращаюсь прежде всего к автору воспоминаний.

— Мне трудно что-либо добавить к тому, что написано в очерке, — говорит Галина Иосифовна. — И, к сожалению, уже нет никого, кто находился тогда в директорской ложе Большого театра, — ни Е. К. Малиновской, бывшей в ту пору директором, ни А. С. Енукидзе, ни Н. И. Подвойского, ни других... Когда это было? Скорее всего на сломе зимы или самой ранней весной 1921-го (в Москву я приехала летом двадцатого, а в марте-апреле 1921-го, уйдя с рабфака, уехала

_________

¹«Вестник театра», 1919, № 42.

²А. В. Луначарский. В мире музыки. М., 1958, стр. 80.

³ «Правда» от 15 марта 1921 г. «Большое дело делает Большой театр. Никогда, быть может, он не оправдывал в такой мере своего наименования, как при осуществлении Бетховенских празднеств, — писал при открытии очередного цикла бетховенских симфонических концертов в Большом театре С. Ч. [Чемоданов]. — Кое-кто сетует, что эти празднества повторяются из года в год. И пусть! Они должны стать именно ежегодными наряду с величайшими датами социально-политического значения. Ибо Бетховен для нас в такой же мере музыкален, как и социален» («Музыкальная новь», 1923, № 2).

¹ Дата автором не названа, одно лишь указание — это было до выступления Ленина на IV Конгрессе Коминтерна, состоявшемся, как известно, в ноябре 1922 года.

с поездом Д. И. Ульянова на работу в Крым)... Это было воскресное утро, Владимир Ильич и Надежда Константиновна прямо с концерта, как помнится, уехали в Горки...

Как быть, где искать ответ на интересующие вопросы? В музее Большого театра никаких данных нет. К счастью, поиски приводят к обширному личному архиву одного из организаторов и неизменных участников этих концертов — В. Кубацкого. И выясняется: в 1921 году, о котором говорит Г. Серебрякова, Девятая исполнялась на утренних концертах два раза, и оба раза в феврале — 13-го и 20-го.

На каком же присутствовал Владимир Ильич? Обращение к хронике жизни и деятельности Ленина помогает ответить на этот вопрос и вместе с тем еще глубже осознать, какой отзвук в сердце его находила бетховенская музыка.

«...Февраль был месяцем напряженнейшей работы, с многочисленными заседаниями (иногда по нескольку в день), громадным приемом, публичными выступлениями и т. п. Рабочий день был не менее 12 часов в сутки», — пишет секретарь Ильича М. Гляссер, и напоминает далее: «Болезнь Вл. И., несомненно, уже сказывалась на нем в феврале 1921 года. Он часто страдал мучительными головными болями и бессонницей и приходил утром в свой кабинет с таким измученным видом, который явно показывал, что отдохнуть ему за ночь от напряженнейшей работы совсем не удалось. Единственный вид отдыха, который, по словам Вл. И., освежал его хотя бы ненадолго, были вечерние поездки на автомобиле за город, которые он изредка практиковал, особенно после какого-нибудь трудного и утомительного заседания, да воскресные поездки в Горки или на охоту...»¹.

Рисунок Н. Альтмана. 1920 г.

Из многочисленных воспоминаний современников общая картина «дня отдыха» 13 февраля обрисовывается достаточно отчетливо. В девятом часу утра Ленин на аэросанях выехал за город, охотился в Подмосковье в Баулинском лесу (ныне Раменский район), затем направился в рабочий поселок ф-ки им. Октябрьской Революции (ныне рабочий поселок Октябрьский), вечером там же выступал на собрании в клубе... Ни о каком симфоническом концерте, естественно, не могло быть и речи.

Итак, остается одна дата: воскресенье, 20 февраля.

Как выглядел в тот день Большой театр? Как прошел концерт? Об этом рассказывает один из его участников — профессор В. Ширинский, тогда студент консерватории, игравший в группе вторых скрипок оркестра.

— Дирижировал Фительберг². Виртуозная дирижерская техника, огромный темперамент неизменно сочетались у него с предельной ясностью замысла, большой строгостью и убедительностью общего рисунка, что обеспечивало исключительную доходчивость исполнительской трактовки. Качество, в те годы особо необходимое, ибо в концертные залы пришел тогда необычный слушатель... Впрочем, и весь облик этих концертов был необычен. И внутренний (подумать только: рабоче-крестьянская аудитория осваивала монументальные монографические циклы из произведений Бетховена, Чайковского, Скрябина, Р. Штрауса!), и внешний. Оркестр находился не на сцене, а в «яме»: барьер, отделявший оркестр от публики, снимали, и лишь условная «стена», — красный бархатный шнур, протянутый на тонких столбиках перед первым рядом, — определял еле ощутимую границу между исполнителями и слушателями. Хор и солисты располагались на авансцене.

_________

¹Записки Института Ленина. Вып. III, М., 1928, стр. 103, 106.

² Гжегож Фительберг (1879–1953) завоевал впоследствии широкую известность, как один из строителей музыкальной культуры новой Польши. Нашим слушателям он памятен по гастролям в СССР в середине тридцатых годов, а в прошлом году советская аудитория по достоинству оценила искусство оркестра Польского радио, создателем которого был Г. Фительберг.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Рисунок Н. Альтмана. 1920 г.

Содержание