Выпуск № 1 (290) | 1963 - страница 20

Дувакин — М. Водяной, Кулагина — Л. Сатосова

интересно, все кончается благополучно. Упрямые покорились чарам любви, потерявшиеся соединились к великому удовольствию старого рассыльного из цветочного магазина по имени Василий Петрович. А хвастун, наглец и бездарность в лице Дувакина, научного сотрудника института ядерной физики (причем здесь это почтенное учреждение, непонятно!), зло высмеян и посрамлен. Из всех действующих лиц запомнился только этот злосчастный Дувакин в прекрасном исполнении М. Водяного. Хотелось бы еще отметить артиста В. Гузара, мягко и сердечно сыгравшего характерную роль Василия Петровича. Все остальное сразу же после окончания спектакля перепуталось с отрывками, обрывками, схожими сценами и сценками из других оперетт. Винить в этом артистов почти не приходится, ибо все они были предельно корректны к авторам этого представления.

Кто же виновники сего скучного зрелища? Музыку для него написал Н. Богословский, а либретто — В. Масс и М. Червинский. Они люди опытные, умелые, способные. Так как же из-под их пера вышло столь невыразительное произведение? Секрет прост: в любом виде и жанре искусства нельзя безнаказанно пользоваться схемами, шаблонами и трафаретами, нельзя вместо живых людей выводить на сцену муляжи, даже в оперетте.

Недавно из уст одного из соавторов я услышал, что В. Масс и М. Червинский покидают поприще опереточной драматургии. Почему? Разве они все высказали и все, что могли и могут, создали в этом жанре? Оказывается, авторов кто-то обидел и они решили: не будем работать в этом жанре. Что же, гнев свойствен не только людям, но, как об этом говорили в древней Греции, даже богам. Но еще с античных времен мы знали неплохую поговорку: «Юпитер, ты сердишься, значит, ты неправ!» Так, может быть, в чем-то, хотя бы в причине своего гнева неправы почтенные авторы?

*

И вот перед нами «Сильва». Сколько ей лет? Много. Но музыка ее прекрасна, прекрасны в ней те национально-народные мелодии, которые послужили основой музыкальной палитры Имре Кальману.

В наших театрах «Сильва» задержалась надолго. Однако с каждым десятилетием ее все хуже и хуже поют и играют. К тому тоже есть свои причины. Из «Сильвы» окончательно выветрился всякий намек на народность ее музыкального происхождения. Игралась самая примитивная мелодрама, отдельные комические положения и больше ничего. Уходил сравнительно высокий класс вокального исполнения, уходило тонкое мастерство «фрачных» комиков; да, да, «фрачных», таких, каким сегодня является, например, Роберт Ро-

тони в Будапештском театре. От Бони, Ферри и Ронса требуется умение носить «хорошо сшитый фрак» или форму императорских гусаров. Это тоже искусство, и немалое. Но и оно постепенно исчезло... Да, фраки сейчас плохо носят даже в Московском театре оперетты.

Я часто задумывался еще над одним вопросом. Почему в свое время, несмотря на энергичное предложение драматурга Н. Адуева, адресованное Вл. Немировичу-Данченко как художественному руководителю музыкального театра, поставить «Сильву» (о чем я знал еще тогда), Владимир Иванович медлил, не спешил с ответом. Недавно опубликованное в журнале «Театральная жизнь» письмо Вл. Немировича-Данченко, наконец, объясняет эту загадку. Он пишет Адуеву: «...для меня что к “Елене” или “Периколе” Оффенбаха, что к “Анго” Лекока или что exeuzer du реn не только к “Фра-Диаволо” Обера, но и к “Севильскому цирульнику” Россини — один художественный путь. Эти вещи надо так же великолепно петь, как и великолепно играть. Или наоборот: так же великолепно играть, как и петь. Обычно делают “или-или”. В борьбе с этим весь смысл моего театра. И всякая такая штука, как “Сильва”, ставится у меня под такой вопрос: стоит ли ее музыка, чтобы требовать для нее от оркестра и артистов первоклассного исполнения, и стоит ли ее либретто, чтобы требовать актерского мастерства высокого вкуса.

Вы же не только не боретесь с некоей опереточной спецификой, той спецификой, которая меня отталкивает от оперетки, а как бы даже демонстративно делаете упор на нее. Из чего я заключаю, что, очевидно, это все-таки остается совсем особым родом сценически-музыкальной формы, таким родом, который можно или принимать или не принимать, но нельзя переделывать.

Я не принимаю, потому что эта форма требует и особых вокальных приемов, по-моему вредных для певца, которому завтра надо петь “Травиату”, “Кармен”, “Тихий Дон”, и особого щегольского мастерства, которое засорит искусство актера, создающего образы Мериме, Бомарше, Шолохова, Чайковского...»

Итак, Немирович-Данченко считает, что «Сильва» как произведение обладает рядом «специфических опереточных приемов» и «общей трафаретностью образов и психологий». С такой позицией выдающегося художника можно, конечно, спорить, но не принимать ее в расчет невозможно. Очевидно, «специфические опереточные приемы» были заложены в самом либретто оперетты. И отсюда родились все те штампы, которыми потом обросло все произведение, точнее, его сценическое исполнение.

К сожалению, именно этих штампов в какой-то степени не избежал и одесский театр при постановке «Сильвы» (ставили ее актеры М. Водяной и Ю. Дынов). В день, когда нам удалось смотреть спектакль на сцене Кремлевского театра, партию Эдвина пел совсем молодой исполнитель В. Федулов, а партию Сильвы основная исполнительница Е. Дембская. Бони играл М. Водяной, Ферри — В. Применко, Ронса — В. Алоин, а князя Воляпюка — М. Дашевский. Спектакль шел «ровно», как вчера, как год, а может быть, как два назад. Спектакль не дышал. Он был каким-то сереньким, проходным, только как-то настойчиво-хлопотливым, беспокойным и в какой-то мере живым выглядел Ронс в оригинальном исполнении В. Алоина.

Между Эдвином и Сильвой существовали больше «придуманные», чем настоящие чувства. Бони до ужаса надоело играть роль подставного мужа. Ферри вообще было скучно, еще больше скучал в спектакле князь Воляпюк. Так прошли два акта; знаменитый финал второго акта никак не прозвучал. Я радостно (скоро кончится!) и одновременно горестно (что вижу такой проходной спектакль) ожидал финала. Но вот пошел занавес третьего акта и на сцене стало все как-то иначе: более живо, более заинтересованно, более неожиданно зажили действующие лица и исполнители. Что-то произошло. Впрочем, скоро это разъяснилось. Запела, именно запела княгиня Юлиана, мать Эдвина, жена князя Воляпюка. Запела о том времени, когда она, подобно Сильве Вареску, блистала на сцене варьете «Орфеум». Это было неожиданно. Но сначала нас поразило, что княгиня Юлиана (М. Демина) была еще сравнительно молода, обаятельна и обладала юмором и житейской мудростью. Какая-то энергия смеха вспыхнула и в Бони (М. Водяной), и он стал живым и непосредственным участником веселой комедии (не мелодрамы!), а именно комедии.

У молодых режиссеров (а М. Водяной и Ю. Дынов еще совсем не искушены в трудном искусстве режиссуры музыкального театра) хватило выдумки на целый акт. Но заново осмыслить, по-новому, своими глазами прочесть либретто, истолковать образы и побороться со штампами у них, очевидно, не хватило сил. «Сильва» не стала событием в жизни талантливого коллектива. Возникает вопрос, а не является ли это результатом отсутствия в театре художественного руководителя? Ведь коллектив который год работает без главного режиссера. Правда, сейчас театр по-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Дувакин — М. Водяной, Кулагина — Л. Сатосова

*

Содержание