Выпуск № 8 (285) | 1962 - страница 34

исполнительского искусства и пути, по которым оно будет развиваться.

Ведь это им, подчас еще мало известным участникам прошедшего конкурса, суждено определять в ближайшие 20–30 лет направление мировой виолончельной школы. Большинство из этих молодых музыкантов будет влиять и на развитие творческой композиторской мысли. Их техническое совершенство подскажет новые формы и средства выражения.

Знакомство с новыми, свежими исполнительскими силами, хотя бы беглый обзор своеобразия их художественного мировоззрения и выразительных средств кажется нам наиболее интересным итогом закончившегося состязания.

*

Итак, обзор... трудная задача. От него всегда ждут особой полноты, всеобъемлющего охвата. Материал, который дал конкурс, огромен. В одной статье не охватить всей его значимости; придется делать «выборку», и мы заранее просим прощения у тех, кто в ней не будет упомянут, или же чья игра будет недостаточно освещена.

Первый тур прослушивания, в целом представлявший собою довольно пеструю картину, все же позволил наметить три основные группы участников.

Первая, наиболее многочисленная, состояла из несомненно одаренных молодых музыкантов, для которых вопрос, «как сказать», то есть технического мастерства, заметно преобладал над тем, «что сказать», то есть художественной зрелостью. Нам кажется, что для большинства участников этой группы выступление на конкурсе было моментом «кристаллизации мысли», после которого станет ясной необходимость расширения своего художественного кругозора. Пока же в их игре еще много ученического, что и позволило жюри справедливо и безошибочно отклонить дальнейшее прослушивание.

Интересным представителем небольшой второй группы, где музыкальная зрелость преобладала над совершенством средств выражения, оказалась французская виолончелистка Эва Лиза Декав. Ее острому исполнительскому мышлению досадно помешали технические «срывы», недостаточное владение штрихами, плохая интонация.

И, наконец, третья группа — определившиеся уже на первом туре будущие лидеры соревнования: Наталья Шаховская, Валентин Фейгин, Наталия Гутман, Михаил Хомицер (СССР); Лесли Парнас, Дуглас Дейвис, Тоби Сакс (США); Ласло Мезё (ВНР). У этих весьма различных художественных индивидуальностей есть одно роднящее их качество — свое видение жизни, ясное и интересное. И конкурс был не поводом для показа блестящего, но безличного технического мастерства, а трибуной, с которой горячо и убежденно высказываются свои взгляды, свои мысли, раскрывается пусть не всегда до конца сложившаяся, но своя исполнительская манера.

За последние три-четыре года неоднократно раздавались голоса, что порой высокий профессионализм некоторых молодых музыкантов идет за счет развития творческой индивидуальности, за счет поисков новых путей в искусстве. Однако конкурс показал, что это не так. Разнообразие исполнительских манер, широта художественного кругозора, смелость и убежденность трактовки — вот, пожалуй, самый радостный итог выступления советских виолончелистов — участников конкурса. Замечательное «дерево», посаженное нашими старейшими педагогами-музыкантами и в первую очередь С. М. Козолуповым и А. Я. Штриммером, дало великолепные «ветви», не только в старшем и среднем поколении (С. Н. Кнушевицкий, М. Л. Ростропович, Д. Б. Шафран), но и вновь заявило о своих свежих силах, когда мы слушали игру Шаховской и Фейгина, Гутман и Хомицера.

Обладая совершенным техническим мастерством, все они различны в своей творческой направленности и исканиях. И, пожалуй, нигде так не ощущается это различие, как при сравнении «индивидуальности исполнения» Н. Шаховской и В. Фейгина. Именно здесь наиболее остро замечаешь глубину чувств и мыслей, волнующих наших молодых артистов, богатство средств выражения и своеобразное понимание ими того, что принято называть «современным».

Не знаю, правомерно ли такое сравнение, но, слушая Н. Шаховскую, мне чудилась интересная, яркая, драматическая актриса — так рельефны и словно зримы были создаваемые ею образы, с такой непреклонной силой от одного эпизода к другому заставляла она следить за всегда напряженно разворачивающимся «действием». Логика трактовки, глубокая убежденность в непреложности создаваемых образов — одна из отличительных черт своеобразного артистического облика Шаховской. Ее влекут острые, внезапные столкновения мыслей и настроений, часто трагических, но всегда мужественных и страстных.

Артистке свойственно какое-то удивительно острое ощущение современности, что позволило ей на первом туре так самобытно прочитать Прелюдию и фугу Баха до минор, поразив наполненностью чувства, силой темперамента, смелостью контрастов.

Второе интересное постижение Н. Шаховской — Симфония-концерт Прокофьева. Здесь полностью раскрылось волевое начало ее исполнительского «я», свободное владение драматургией, стремление к звуковому колориту, ораторский пафос выражения.

Талант В. Фейгина искренний и теплый. Его виртуозности доступно все. Однако музыканту наиболее близко ощущение виолончели как «лирического героя». Для исполнительского почерка Фейгина детализация чувства, длительное погружение в одно эмоциональное состояние характернее, нежели активизация развития или быстрые наплывы новых чувств. Поэтому артисту так удались Элегия Глазунова или Соната Локателли.

Если говорить о красках, которыми пользуется Фейгин, то ему ближе мягкие, пастельные тона. Своеобразно, я бы сказала, по-левитановски передал виолончелист красоту музыкального повествования Концерта Шостаковича, блестяще сыгранного им на третьем туре. «Поющей» теплотой звучания оттенил он глубину философского раздумья второй части.

Фейгин скорее тяготеет к лирической созерцательности, к смягчению контрастов. Отсюда его стремление, сдержав «бег времени», сосредоточить внимание на «пафосе взволнованного сердца».

К Фейгину ближе всех в таком мироощущении стоит Н. Гутман — младшая из участников конкурса. Ее талант поэтичен; ее интерпретации присущи чистота и филигранность отделки — достаточно вспомнить исполнение «Вариаций на тему рококо». Молодой виолончелистке тоже свойственно длительное погружение в одно состояние. Временами острая борьба начал, лирически мягкого и мужественно-волевого, приобретает в интерпретации Гутман черты, свойственные повествованию о драматических, но уже минувших событиях. У Гутман впереди большое творческое будущее... И мне хочется, чтобы главным для нее стало более масштабное и светлое ощущение современных музыкальных образов.

М. Хомицер известен музыкальной общественности после получения первой премии на конкурсе Г. Вигана (1955). Завершенность замысла и техническая законченность характерны для исполнительской манеры музыканта. Его выступление сейчас показало, что на достигнутом ранее он не остановился. Выросло мастерство, углубилась мысль. Из всех четырех названных виолончелистов его игра, если можно так сказать, наиболее объективна (но не бесстрастна). Тщательно выверены темпы и динамические соотношения, нет и тени преувеличенного звучания, или неоправданных его спадов. В соразмерности всех компонентов — исполнительское лицо Хомицера, и это позволяет в его трактовке больше ценить стройную последовательность развивающейся мысли, нежели непосредственность чувства. Хомицер оказался одним из «тех немногих», кто, блестяще преодолев трудности этюда Буккиника, нашел для него и интересное художественное решение. С большим вкусом играл он Концерт Шумана.

Кстати, о вкусе. В. Брюсов писал, что «Безошибочный вкус может заменить гения. Но никакая гениальность не вознаградит отсутствие вкуса»¹.

И этим качествам, имеющим величайшее значение в искусстве, в полной мере обладают наши исполнители, разрешая говорить об их интерпретации как о своеобразном эталоне современного исполнительства. Лирический романтизм Фейгина, драматическая эмоциональность Шаховской, благородная уравновешенность Хомицера, мягкая поэтичность Гутман — все эти различные черты рождены богатством нашей действительности.

Среди представителей других стран особенно яркое впечатление оставил Лесли Парнас — виолончелист, обладающий необыкновенным по красоте и силе звуком. Парнас, казалось бы, имел право именно в звуке искать основные краски своей исполнительской палитры, но он не идет по этому легкому для него пути. Артисту прежде всего важно раскрытие напряженного «действия» каждого произведения. Своеобразие прочтения Парнасом концерта Дворжака или Сонаты Шостаковича в стремлении к образным обобщениям, к сочным краскам и смелым их сопоставлениям. Острое ощущение современности ведет музыканта к неожиданному, возможно, спорному, но интересному толкованию «Вариаций на тему рококо». Смелая динамика, внезапная, даже «нервозная» смена темпов позволили ощутить в трактовке Парнаса новые возможности понимания этого произведения, возможности, подтверждающие неисчерпаемую прелесть музыки. Импульсивность игры, импровизационность в сменах настроений, артистизм — вот что привлекает в исполнительском облике Парнаса.

Говоря о Дугласе Дейвисе и Тоби Сакс, вряд ли следует искать в их игре законченный почерк. Мне кажется, это у них еще впереди, а пока юношески задорный и острый Дейвис или покоряющая неожиданными всплесками настроений Сакс близки Парнасу: в них та же стреми-

_________

¹ В. Брюсов Избранные сочинения, т. II, М., 1955, стр. 274

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

Содержание