рал фугу технически хорошо, но несколько «аэмоционально»; то же было и в исполнении кантаты, где солистка Н. Шпиллер чутко восполнила именно недостава вшую оркестру теплоту звучания. Несомненно, в дальнейшем камерный оркестр постигнет и эту «тайну бессмертия» баховской музыки.

Министерству культуры следовало бы поддержать деятельность вновь нарождающихся камерных оркестров. В частности, молодежный камерный оркестр Института им. Гнесиных безусловно стоит сохранить как постоянно действующий коллектив, к тому же и весьма «портативный» — в один автобус вмещается весь состав со своим инструментарием. Ведь это немаловажно при гастрольных поездках по небольшим городам в пределах, скажем, области или края. Такие города, как Владимир, Тула, да и многие другие, получив подобный оркестр, сумели бы на его основе вырастить в дальнейшем симфонический оркестр. И не в ущерб камерному репертуару полноценно пропагандировалась бы и симфоническая музыка.

Все это имеет огромное значение для развития массовой музыкальной культуры, для эстетического воспитания народа.

Г. П.

* * *

Федор Дружинин

(Зал Института им. Гнесиных)

Концерт альтиста — большая редкость. И это неудивительно: технические и тембровые возможности альта как сольного инструмента, казалось бы, ограничены; еще в большей степени узок его репертуар. Тем интереснее концерты Дружинина. Из года в год он выступает с разнообразными, со вкусом подобранными программами, включающими произведения современной музыки. Это поучительно для многих исполнителей-инструменталистов, обладающих большими репертуарными возможностями.

Дружинин — художник яркого дарования, мыслящий и серьезный музыкант, способный постичь глубину и стройность творения композитора. Его игра — это прежде всего пение на инструменте, пение одухотворенное и полное благородства. В трактовке произведений крупной формы для него характерны масштабные решения, «широкие мазки». Это проявилось в исполненном на едином дыхании Adagio-recitativo Баха, в равномерной поступи певучей темы в Чаконе Витали, оттеняющей свободное движение вариаций и придающей цельность замыслу. И особенно рельефно — в четырехчастной Сонате для альта-соло, написанной самим концертантом и сыгранной увлеченно, выразительно, с блестящей виртуозностью. Хотя Соната — первый опыт Дружинина в композиции, однако это серьезное и яркое произведение; музыка, близкая по духу сочинениям Бартока и Хиндемита, достаточно самостоятельна и свидетельствует о композиторском мастерстве. Тепло и поэтично прозвучали миниатюры Шуберта, «Элегия» Стравинского, пьесы Дебюсси, Глюка, Прокофьева (сцена прощания из «Ромео и Джульетты» в прекрасном переложении для альта В. Борисовского).

Дружинин играет на большом по формату альте Амати. Поражает легкость его владения грифом, точность интонации, блестящая техника флажолетов. Звучание отличается полнотой, разнообразием тембровых красок. Играя так называемым «белым» звуком или выразительным sul ponticello, артист добивается замечательных колористических эффектов.

Пианистка А. Левина — отличный музыкант; на протяжении всего концерта сохранялось ансамблевое единство, стройность, равновесие звучания.

Марк Лубоцкий

* * *

Зарубежные гастролеры

Истмэнский оркестр в Москве

Это четвертый по счету американский симфонический оркестр, посетивший Советский Союз. Его, конечно, трудно сравнивать с такими прославленными оркестрами мирового класса, как Бостонский, Филадельфийский или Нью-йоркский филармонический: надо иметь в виду, что Истмэнский коллектив целиком состоит из молодых музыкантов, обучающихся в Высшей музыкальной школе при Рочестерском университете. Все участники оркестра, включая концертмейстера и солистов, еще не закончили своего образования. Как молодежный учебный коллектив, он несомненно заслуживает самой высокой оценки. Ему присущи высокая ансамблевая культура, отличная дисциплина, юношеская свежесть и увлеченность игры, живое ощущение стиля исполняемой музыки (в особенности музыки XX века). Чувствовалось, что эти славные юноши и девушки с удовольствием играют перед советской аудиторией и очень гордятся теплым приемом, который оказывают им гостеприимные москвичи.

История Истмэнского оркестра типична для американской музыкальной практики. Имя Джорджа Истмэна не имеет собственно никакого отношения к музыке: он не композитор, не артист, а всего лишь богатый промышленник, глава знаменитой компании «Истмэн-Кодак», производящей фотоаппараты. На средства мецената Истмэна и была основана музыкальная школа его имени, которую в 1924 году возглавил известный в США композитор Говард Хэнсон. К чести этого солидного музыканта и прекрасного организатора нужно признать, что за прошедшие годы он с немалыми результатами использовал меценатские капиталы: в Рочестере обучается действительно одаренная музыкальная молодежь, способная составить отличную смену оркестрантам старшего поколения.

Говард Хэнсон (род. в 1896 г.) — универсальный художник, совмещающий в своем лице крупного композитора академической школы, опытного дирижера и энергичного общественного деятеля, долгое время возглавлявшего ряд всеамериканских музыкальных ассоциаций. Как дирижер он очень много сделал для пропаганды современной американской музыки, часто выступая на различных фестивалях с исполнением новинок. Темперамент и вкус Г. Хэнсона во многом определили исполнительский облик созданного им молодого коллектива. Он музыкант отличной школы, склонный к широкомасштабным фресковым композициям, к блеску, импозантности, красочному изобилию звучания. Судя по программам Истмэнского оркестра, Г. Хэнсон уделяет главное внимание музыке XX столетия и современным американским авторам, но избегает всего того, что так или иначе связано с «авангардистскими» крайностями. Особый интерес коллектива привлекает «классика XX века» — Равель, Стравинский (раннего периода), де Фалья, Респиги, Шостакович, из американских авторов — С. Барбер, У. Шуман, У. Шистон, сам Г. Хэнсон и другие. Три московских выступления оркестра убедительно доказали, что можно с успехом строить симфонические программы почти исключительно на лучших образцах музыки XX столетия, отнюдь не поддаваясь модернистским соблазнам.

Как это ни странно, наименьшее впечатление в исполнении истмэнцев произвели сочинения Моцарта, Шуберта, Бетховена; здесь разочаровали однообразие звука, обыденный, чуть «пресный» характер эмоций, в общем некоторый оттенок «школьности», не хватало гибкости, колористической многокрасочности звучания, особенно у струнной группы. И насколько богаче, сочнее, интереснее показал себя коллектив в произведениях красочно импрессионистского стиля, подобных, скажем, «Фонтанам Рима» Респиги или «Жар-Птице» Стравинского! Особенно хочется похвалить высокое мастерство духовой группы: превосходно звучали ответственные соло флейты, кларнета, валторны, хороший строй и безукоризненную технику продемонстрировала медь.

В программах оркестра центральное место принадлежало произведениям американских авторов: вслед за пьесами, когда-то показанными у нас Л. Бернстайном, мы вновь услышали серию сочинений современного американского репертуара; но на этот раз преобладали вещи сравнительно умеренного стиля, в той или иной мере связанные с традициями позднего романтизма. Такова, в первую очередь, «Романтическая» (вторая) симфония Г. Хэнсона, написанная им в 1930 году к пятидесятилетию Бостонского оркестра. (Как известно, к этой дате были сочинены также Четвертая симфония Прокофьева, Симфония псалмов Стравинского, Бостонская симфония Хиндемита и другие произведения, впервые исполненные Сергеем Кусевицким.)

Соотечественники недаром называют Хэнсона «американским Сибелиусом»: суровый балладно-эпический тон его музыки и прочность, фундаментальность форм действительно напоминают стиль скандинавских композиторов. (Хэнсон родом из шведов эмигрантов, и это в известной степени сказывается в характере музыки.) Симфония изобилует широко напевными, красивыми темами, их развитие отличается логичностью и стройностью с известным оттенком академизма. Оркестровка пышная, без влияния французской школы. Обилие валторновых соло создает традиционное ощущение «лесной романтики». Из трех частей симфонии, пожалуй, наиболее привлекательна средняя часть с ее благородным эпическим распевом.

Тот же Хэнсон показал свою симфоническую «Элегию памяти С. Кусевицкого» — произведение также глубоко эмоцио-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка