Выпуск № 3 (280) | 1962 - страница 56

склонялся к этому. Естественно возникла мысль обратиться к С. Я. Маршаку.

И вот Фадеев в шутливой записке известил Сергея Сергеевича о предстоящем приезде Маршака.

Встреча состоялась. Маршак согласился писать текст. Так как Сергей Сергеевич должен был переехать на Николину Гору, условились продолжить разговор у нас на даче.

Существенную помощь оказал Сергею Сергеевичу композитор Сергей Артемьевич Баласанян, бывший в то время руководителем центрального музыкального вещания. Беседа с ним об оратории состоялась в мае в Барвихе.

Перед отъездом из санатория врачи предупреждали, что Сергею Сергеевичу необходим длительный отдых, перерыв в занятиях по меньшей мере на полгода. Но именно за эти полгода он написал и инструментовал ораторию. Конечно, не легко давалось возвращение к занятиям за фортепьяно после трехмесячного перерыва. Не легко было привыкнуть то и дело останавливать себя, глядя на часовые стрелки, считаясь с советами врачей, с собственным самочувствием. И в эти же месяцы пришлось видеть страдания Николая Яковлевича Мясковского, жившего с сестрами неподалеку на даче Павла Александровича Ламма, расставаться с надеждой на выздоровление своего верного друга. Несмотря на тяжелое состояние, Николай Яковлевич постоянно расспрашивал Ламма, с любовью переписывавшего партитуру оратории, о работе Сергея Сергеевича.

Вскоре после переезда на дачу к нам приехали С. Я. Маршак и А. А. Фадеев. Маршак познакомил Сергея Сергеевича и Фадеева с первоначальным вариантом текста. Александр Александрович тут же высказал свои впечатления, пожелания. Примерно через неделю состоялась вторая встреча. Помню его улыбающимся на крыльце с охапкой хвороста в руках — он помогал растопить камин в кабинете Сергея Сергеевича. Маршак снова прочитал текст, дополненный и измененный. На этот разговорили и о музыкальной стороне — пробовали наметить, какой текст дать хору, детскому хору, где будет звучать только оркестр. Потом Маршак читал свои переводы Р. Бернса.

Творческое содружество с Самуилом Яковлевичем доставляло Сергею Сергеевичу большую радость. Он ценил, что Маршак писал быстро, с увлечением, не жалея сил и времени создавал новые варианты. С удовольствием слушал Сергей Сергеевич его стихотворения, его увлекательные, остроумные рассказы, воспоминания. Маршак приезжал к нам один, приезжал и с женой, Софьей Михайловной, с А. К. Тарасенковым, работавшим в редакции «Нового мира», в одном из номеров которого должен был публиковаться текст оратории. Письма Маршака Сергею Сергеевичу отражают ход работы над ораторией. Привожу их целиком:

«5-VI-1950 г.

Дорогой Сергей Сергеевич, Очень рад весточкам от Вас. Понемногу продолжаю работать над текстом.

Вместо —

И стали Волги берега
Захватчику могилой¹

лучше читать так:

И стали Волги берега
Могильщику — могилой.

Это крепче.

"Колыбельная", как мне кажется, должна быть после "Голубей". Другого места для нее я не нахожу.

С. Маршак

_________

¹ Все стихотворные тексты, приводимые в письмах, являются вариантами, не вошедшими в окончательную редакцию.

XI-ая главка теперь начинается так:

Растет и крепнет дружный хор
Во всех краях земного шара.
Но с ним ведут упорный спор
Те, кто спешит разжечь костер,
Огонь всемирного пожара.

Следующая (XII) главка начинается так:

Суда с оружьем на борту
Заходят в порт французский.
Но не найдут они в порту
Рабочих для разгрузки.

Хоть грузы грузчику нужны,
Но не полезет в трюм он
Таскать снаряды для войны,
Что затевает Трумэн!

Решенье приняли одно
Бельгийцы и французы:
Для безопасности на дно
Отправить эти грузы!

Следующая главка — "У дела мира есть свои надежные солдаты" и т. д.

Мне хотелось, чтобы ответ "Хору зачинщиков войны" был поострее. Не знаю, удалось ли. Кстати, не думаете ли Вы, дорогой Сергей Сергеевич, что некоторые строфы (как, например, рассказ о мальчике в подвале во время "воздушной тревоги" и другие отрывки беллетристического характера) следует дать не в пении, а в чтении? Выбрасывать эти отрывки было бы жалко, а подходят ли они для пения или для речитатива, — не знаю.

Вы правильно называете все это произведение "Ораторией".

Все изменения и поправки, которые я вношу в текст, непременно буду посылать Вам, если будет оказия. На пригородную почту я не слишком надеюсь, — письма идут очень медленно.

Я болею, но ехать в санаторию не могу — очень много забот. Если мне удастся в ближайшее воскресенье навестить на Николиной Горе брата, который заболел костным туберкулезом, побываю у Вас.

Обнимаю Вас и желаю Вам здоровья, бодрости. Моя жена и я шлем сердечный привет Мире Александровне.

Ваш С. Маршак»

«7-VI-1950 г.
Москва, Чкаловская, 14/16,
кв. 113, тел. К7.75.70.

Дорогой Сергей Сергеевич,

Посылаю Вам сокращенный (и, надо сказать, довольно значительно сокращенный) текст. На всякий случай я помечаю красным карандашом те места, которые можно — при надобности — еще сократить, если от этого не пострадает разнообразие ритма и содержание текста.

Я продолжаю работать над стихами и, может быть, внесу некоторые изменения во вторую половину текста и особенно в последнюю его часть.

Было бы хорошо, если бы Вы держали меня в курсе того, что Вы делаете. Не можете ли позвонить ко мне по телефону или написать мне, когда это потребуется? В ближайшее время я буду еще в Москве. Большую часть дня провожу дома — особенно утром до 12-ти и вечером после восьми.

Желаю Вам здоровья, шлю Вам и Мире Александровне сердечный привет.

С. Маршак.»

«3-VII-1950 г.

Дорогой Сергей Сергеевич,

Александр Александрович до сих пор ко мне не звонил. Я даже не знаю, на даче ли он сейчас. Если его там нет, как бы не затерялся в его отсутствии текст. Посоветоваться с ним было бы лучше при встрече.

Повидаться с ним не мешало бы, тем более, что журналы настойчиво добиваются печатания текста, который им так нужен будет ко Времени завершения сбора подписей. Особенно настойчиво торопит Твардовский, редактор "Нового мира".

На всякий случай я передал через невестку Александра Александровича просьбу о том, чтобы он позвонил ко мне. Ближайшую неделю я, вероятно, еще проведу в Москве, хотя чувствую себя с каждым днем хуже. Отекают руки, плохо сплю.

Посылаю Вам третье четверостишие от самого начала. Вот оно:

И эта глиняная печь
Свое проклятье шлет
Тому, кто дом крестьянский сжечь
Отправил самолет.

Это ли четверостишие Вам нужно?

На всякий случай вот Вам и другое опущенное четверостишие (второе от начала третьей главки):

Пропали в сумраке дома,
Исчезли фонари.
На сотни верст сплошная тьма
До утренней зари.

Если еще что-нибудь понадобится, сообщите. Ответили ли Вы Антону Шварцу по поводу предложения Ленинградской филармонии? Он несколько раз звонил ко мне. Как Ваше здоровье? От всей души желаю Вам бодрости. Привет Мире Александровне.

Ваш С. Маршак»

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

С. Маршак

Содержание