Выпуск № 3 (280) | 1962 - страница 33

идеалы современности — дерзостные поиски, жажду подвига, неустанное движение вперед, вперед к новым целям...

Под влиянием критики плодотворно «перестраивается» О. Фельцман, далеко не всегда ранее ставивший перед собой большие художественные задачи. О новых сдвигах в творчестве одаренного композитора свидетельствуют недавно написанные песни — «Шли по Пресне солдаты», «Комсомольцы 20-го года».

Используют песни В. Соловьева-Седого, А. Пахмутовой, О. Фельцмана привычный интонационный «словарь»? Безусловно! Но его не воспринимаешь как нечто приевшееся. Музыкальные образы каждой из названных песен неповторимо индивидуальны, звучат свежо, по-новому.

К этим песенным «находкам» можно было бы, вероятно, отнести и ряд других. Однако их еще не столько, чтобы говорить о возникновении нового качества в русской советской песне на нынешнем этапе.

Тревожные признаки «самоповторения» в этом жанре наиболее чуткие художники подмечали сравнительно давно. Еще в начале 50-х годов И. Дунаевский говорил: «Несмотря на то, что почти каждый год приносит нам несколько ярких песен, несмотря на то, что наши композиторы много и серьезно работают над музыкальным языком песен, обогащая его живительным влиянием народнопесенных интонаций, все-таки следует признать, что в общем песня наша застыла в тех формах и видах, которые отшлифовались 12–15 лет тому назад».

И вот — десять лет спустя — в нашей дискуссии вновь зазвучала нота тревоги... «У нас, вы обратите внимание, — говорил Б. Терентьев, — если и появляются новые песни, даже хорошие, то в них почти нет чего-то впервые найденного... песни идут в русле уже существующих старых традиций... совсем не обновляется форма песни... не пишут у вас сюжетных песен (кстати сказать, в цитированной статье И. Дунаевский также говорил, что «на повестке нашего творческого дня стоит вопрос о сюжетной песне». — Ред.)».

Сходные мысли развивали в своих выступлениях И. Нестьев, С. Аксюк и другие.

Да, в советской песне, всегда шедшей в авангарде музыкального искусства, сегодня в какой-то мере оказалось утрачено драгоценное чувство нового. Инициативу в этом отношении «перехватили» другие жанры. Свежие интонационные пласты взрыхлены могучим талантом Г. Свиридова в его вокальных циклах и романсах, в вокально-симфонических произведениях. Далеко вперед заглянул Р. Щедрин в своей опере «Не только любовь». Композитор открыл такие «алмазные россыпи» в различных эмоциональных сферах русской частушки, какие до сих пор еще никому «не давались в руки». Задуматься бы об этом мастерам песенного жанра!

Чем живет сейчас народ, каковы сегодняшние вкусы и запросы массовой аудитории, особенно молодежной? Вот вопросы, на которые должен ответить композитор и в полную меру таланта, сообразуясь со своей индивидуальностью, приняться за работу.

К сожалению, такой художественной пытливости, видения действительности в ее революционном развитии, умения обобщить ведущие, определяющие тенденции духовной жизни наших людей существенно недостает песенному искусству. Потому так узок круг тем и идей, находящих в нем отражение. Потому из произведения в произведение кочуют мотивы неразделенной любви, разлуки, потому, наконец, и сюжетных песен, мягко говоря, маловато (ведь надо знать жизнь, чтобы найти в ней новые правдивые «сюжеты»).

Что же мешает запевалам советского искусства вырваться вперед, как бывало, и вновь занять передовые рубежи? Одним из препятствий служит то, что можно назвать «эстетическими предрассудками». К ним относится, в частности, мнение, будто в оценке песни нет и не может быть объективных критериев; будто качество ее определяется лишь степенью популярности, «запоминаемости». Далее вольно или невольно происходит «подмена» тезиса — популярность плюс запоминаемость приравнивается к понятию «народности», и произведение объявляется «вне критики».

Заметим попутно, что эта точка зрения высказывалась, правда, в более осторожной форме, и в ходе нашей дискуссии (см., например, выступление Ю. Милютина в девятой книжке журнала «Советская музыка» за прошлый год).

А совсем недавно на обсуждении вопросов песенной пропаганды в Радиокомитете

с тех же по существу позиций выступил поэт Л. Ошанин. Правильно провозглашая, что песни должны находить отклик в сердцах тех, кому они предназначены, он затем категорически отверг справедливые замечания профессиональной критики в адрес некоторых советских песен на том основании, что они-де популярны у молодежи, они «работают», и, следовательно, автор их во всем прав, а критики его не правы.

Трудно сказать, чего больше в такой позиции — элементарной слабости логики или демагогической бравады: «Меня признали простые люди и мне безразлично, что думают обо мне музыковеды-снобы и коллеги-завистники».

К чести подавляющего большинства участников нашей дискуссии они решительно стали на иную точку зрения.

«Есть много причин, делающих песню широко известной, — утверждал О. Фельцман, — и во всех этих причинах можно и нужно разобраться. Я считаю своим долгом заявить, что степень популярности песни не может служить единственным критерием ее оценки... Если бы мы предъявили песне требование быть обязательно легко запоминаемой, мы бы лишились многих замечательных песен, ставших нашим "золотым фондом"».

Нельзя не присоединиться к этим словам. Популярность песни — серьезный, реальный аргумент, его нельзя игнорировать. Но популярность не синоним народности. Одни произведения входят в жизнь надолго, прочно, активно формируют духовный строй целых поколений строителей коммунизма. Другие приобретают успех мимолетный. Коснувшись поверхностно какой-то одной струны человеческой души, они почти мгновенно уходят из жизни: вчера еще, кажется, везде звучал модный мотив, а нынче уже нигде его не услышишь. И, добавим, никогда! Но хоть и мимолетно воздействие таких песенок, они опасны. Потому что засоряют музыкальный быт, приучают людей к невзыскательности и, оставляя их вне влияния большого искусства, тормозят эстетическое воспитание масс.

Громадны культурные завоевания советского народа. Он может и должен быть высшим судьей того настоящего, великого искусства, о котором говорил В. И. Ленин. Но из этого еще не следует, что сейчас каждый советский человек наделен безошибочным художественным чутьем и не нуждается в просвещении, в эстетическом воспитании. Вопрос этот не случайно привлекает сейчас внимание общественных деятелей и работников искусств. «...Попытка установить жесткий "конечный рубеж" культурной революции, критика людей, считающих, что культурная революция продолжается, являются упрощенным решением сложных проблем», — подчеркивает Б. Рюриков в своей статье «Коммунизм, культура, искусство», опубликованной в «Литературной газете».

Да, культурная революция продолжается. И мы, ее солдаты — художники, исполнители, критики, — сегодня, как и сорок лет назад, на боевом посту! На боевом и очень ответственном. Вот об этой ответственности художника за воспитание нового человека — «воспитание музыкой» (по меткому выражению С. Туликова) — у нас по-настоящему иногда не думают и тогда, опять же вольно или невольно, снижают требовательность к себе, попадают в плен отсталых вкусов.

И еще об одном эстетическом «предрассудке» нельзя не сказать. В стремлении «утеплить» песню, найти «ключ к сердцу» слушателей, в том числе молодых, иные композиторы сознательно подбирают к стихам гражданского звучания интимную по характеру музыку. Так возникает досадное противоречие между словами и песенной интонацией.

Серьезной критике в композиторской среде недавно подверглось творчество Э. Колмановского. Даровитый, умелый автор сейчас слишком озабочен тем, чтобы стать популярным, «модным». Иначе трудно объяснить появление таких песен, как «Тишина», «В нашем городе дождь», «С тобой вдвоем» и, наконец, «Хотят ли русские войны», где музыка входит прямо-таки в вопиющее противоречие со словами. Легко сочинять такие песни: в них не найдено ни одного мало-мальски свежего мелодического оборота. Весь арсенал средств заимствован из мещанской псевдолирики с характерной для нее унылой слезливостью, мелодраматизмом. И ничего не стоит «перекомбинировать» составляющие мелодию отдельные мотивы (например, присоединить к началу одной песни конец другой), сложить из этих интонационных

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание