От редакции:

Публикацией статьи В. Тимофеева и сокращенной стенограммы творческого совещания в СК СССР мы завершаем обсуждение оперы И. Дзержинского «Судьба человека». В выступлениях большого числа музыковедов и композиторов, в ряде откликов, поступивших в редакцию, подтвердилась справедливость серьезной критики этой оперы, Высказанной в статье А. Медведева и Е. Светланова «По большому счету» («Советская музыка», № 12, 1961). Поэтому мы ограничимся только двумя замечаниями по ходу дискуссии.

Странную позицию заняли постановщики и исполнители оперы И. Дзержинского в Большом театре. Они уклонились от дискуссии на страницах журнала и даже не пришли на обсуждение в СК СССР. Это не помешало, однако, директору Большого театра т. Пахомову заявить о том, что «обсуждение не состоялось», что театр подготовит «у себя» новое, широкое обсуждение.

Нет, товарищ Пахомов, обсуждение состоялось и прошло плодотворно. Бесспорно, оно было бы еще более плодотворным, если бы в нем участвовали представители театральной общественности. Но кто же виноват в том, что они отсутствовали? Не должно ли было именно руководство Большого театра, проявляя подлинную заинтересованность в оценке работы своего коллектива, активно включиться в организацию дискуссии? И тогда, вероятно, отпала бы необходимость налаживать некую «контрдискуссию», чтобы оспорить мнение, сложившееся в профессиональной композиторской среде.

Недоумение вызывает выступление на творческом совещании в СК СССР автора «Судьбы человека» композитора И. Дзержинского.

Он просто отверг критику в свой адрес, высказав при этом крайнее высокомерие по отношению к своим товарищам. Сейчас, когда партия подчеркнула особую ответственность творческих работников за воспитание нравственно совершенного человека коммунистического общества, подобные проявления барства, грубости, нескромности особенно нетерпимы.

Уважение к профессиональной критике, умение по-партийному оценить ее положительную роль в развитии творчества должен воспитывать в себе каждый художник. Это, несомненно, ускорит движение советской музыки «к новым берегам», к великому искусству коммунистического общества.

*

Оперетта — жанр музыкальный

В. ЗАЛЕССКИЙ

В известной оперетте «Сильва» есть персонаж по имени Ферри. Фигура, в развитии сюжета особой роли не играющая, но своим доброжелательным отношением героям помогающая. Он друг для всех, без него на сцене было бы как-то неуютно. Этот по характеру незлобивый человек многое повидал на своем веку, в том числе и в том кабаре, где выступала блистательная Сильва. Я тоже многое повидал в театрах, где красками музыкальной палитры Кальмана воссоздавался образ Сильвы Вареску...

Видал и первую исполнительницу Сильвы на русской сцене — знаменитую польскую певицу В. Кавецкую. Слышал искрившуюся легким, веселым искусством «каскада» Н. Искру, удивительно артистичную Н. Тамару и неповторимую, до бесконечности изящную Е. Потопчину. Блестящего опереточного «премьера», бывшего монастырского служку М. Днепрова я видел совсем юнцом, тайно пробираясь в театр, где пел, танцевал и веселился этот симпатичный кутила с графским титулом — Данило из «Веселой вдовы».

С опереттой я никогда не расставался. Мне по душе был этот музыкальный жанр, легкий, искрящийся смехом, милой улыбкой, не очень грустным раздумьем. Я любил писать о нем, безоговорочно утверждая, что в оперетте все должно быть блестящим, изящным, даже шикарным (слово-то какое «архаическое»!). Все должны прелестно петь, отлично, легко, без балетной «академичности» танцевать, безукоризненно носить любого стиля и покроя костюм и прежде всего фрак!

Но это было одно из приятных заблуждений:

то, чем выразительно владели главные «сюжеты», недоставало ансамблю, особенно тем, кто назывался «артистами хора». Часто не было ни блеска, ни молодости, не говоря уже об особой опереточной изящности. До поры, до времени я этого не замечал или, точнее, не хотел замечать.

Потом пришли люди серьезные и сказали: пора этому жанру изжить свое «непролетарское» происхождение и отозваться на новую действительность.

В былые годы в оперетте умели петь, брать и «до», и «си», когда это значилось в партитуре Оффенбаха или Штрауса. Потом петь не то чтоб разучились, а просто перестали: новые оперетты, «отражавшие» или пытавшиеся «отражать» новую действительность, и не мечтали о «до» и «си».

Стали просто распевать куплеты, писать пьесы: водевили, мелодрамы, не музыку, а... пьесы — и выдавать их за оперетты или, скромнее говоря, за «музыкальные комедии». Но как часто в этих произведениях не было ни музыки, ни комедии! Высокое мастерство Оффенбаха, то подлинное изящество музыки, изобретательность формы, безупречное театральное чутье, тонкость вкуса тогда казались ни к чему!..

Все это в ту пору могло только присниться какому-нибудь Ферри...

Но песенка, куплетная форма, романс совсем не противопоказаны оперетте. Мне кажется, только нельзя ставить вопрос «или — или»: или полифоническое богатство и щедрость красок, или песенка. Для этого жанра все годится: и сложная, и более доступная форма. Большие, музыкальные формы можно построить и на галопе, и на вальсе. Это прекрасно доказали Иоганн Штраус, и Исаак Дунаевский, и Дмитрий Шостакович.

Но на протяжении всей истории советской оперетты ее любили «учить» и поругивать. Иногда за дело, иногда совершенно несправедливо. Были такие ругатели и среди старых театральных критиков — первый из них Вл. Блюм, и среди молодежи.

Однако теоретические споры и размышления принесли свою пользу. В спорах одержала верх та точка зрения, что оперетта прежде всего жанр музыкальный; ведущая роль в ней принадлежит музыкальной драматургии. Литературной основой оперетты является либретто, но только либретто, написанное с полным учетом всех законов музыкальной драматургии. Этому либретто может быть присуще и комедийно-гротескная форма, и буффонада, и мелодраматические сюжетные ходы, и водевильные положения. Но все это может и должно жить в музыке и через музыку. Вот почему мы снова и снова подчеркиваем: для оперетты нужно либретто, а не литературная драматургия, то есть драматургия, которая может жить без музыки. В оперетте музыка — ведущее начало, все остальное — ведомое. Только тогда на сцене вновь появятся арии, ариозо, дуэт, трио, квинтеты, развернутые финалы, хоры. Они-то и станут опорными драматургическими узлами. Ведь и в оперетте форма (прежде всего музыкальная форма) содержательна! И тогда на сцену придут выдающиеся мастера тех статей и тех отличий, которыми мы еще восторгались на заре нашего знакомства с этим очаровательным жанром. Тогда не в воображении задремавшего Ферри, а наяву оперетта станет поистине красивой, изящной, богатой, щедрой музыкальной формой, насыщенной бодрым, жизнерадостным содержанием. Такую оперетту приятно будет ставить, в такой оперетте с особенным блеском, легкостью и убедительностью захочется жить и действовать.

Вот такие пришли мне мысли-воспоминания, мысли-раздумья, когда я смотрел «Севастопольский вальс»¹, новую оперетту К. Листова, Е. Гальпериной и Ю. Анненкова. Это, безусловно, приятный спектакль с хорошим, дружным ансамблем, над которым потрудились многие — и актеры-исполнители, и режиссер А. Закс, и дирижер Л. Оссовский, и художник Г. Кигель.

Музыка К. Листова — опора спектакля. Она рождает светлые, мажорные, героические, подчас и остродраматические тона и оттенки той жизни, которые воспроизвели в своей пьесе Е. Гальперина и Ю. Анненков. Но как это не неприятно, разговор о спектакле приходится начать с недоуменного вопроса: почему в программе данотакое сложное жанровое определение: «Севастопольский вальс» — оперетта в двух действиях, четырех картинах К. Я. Листова. Пьеса Е. Гальпериной и Ю. Анненкова»?

Что же получается? «Оперетту» как музыкальное произведение писал К. Листов, а пьесу как литературно-драматургическое произведение сочиняли Е. Гальперина и Ю. Анненков? Если это так, позволительно задать еще один вопрос: что же это за пьеса — драма, комедия, мелодрама или просто «пьеса» без точного жанрового определения? А может быть, это только «озвученная пьеса» («das Buch vertönen»), в которой музыка присутствует для эмоциональной иллюстрации? Но как бы там ни было, ясно, что и в этом спектакле музыка борется с «пьесой», с немузыкальным жанром. Другое дело, если бы эта«пьеса» превратилась в либретто, написанное с

_________

¹ «Севастопольский вальс». Московский театр оперетты.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

Оперетта — жанр музыкальный

В. ЗАЛЕССКИЙ

Содержание