Выпуск № 1 (278) | 1962 - страница 72

Действительно, мы знаем из собственной творческой практики и еще раз убедились на примерах, демонстрировавшихся на конгрессе, что встречаются такие образцы «обработок» народных мелодий, которые способны вызвать у слушателя лишь чувство протеста: настолько чужды бывают порой средства европейской гармонии национальному восточному мелосу. Прав был Ж. Шайе (Франция), решительно выступивший против такой «гармонической поддержки» восточной мелодии; прав он был и тогда, когда доказывал необходимость полифонической эволюции монодических систем Востока на основе присущих им внутренних закономерностей.

И все же в связи с проблемой «гибридизации» на конгрессе опять-таки проявились нездоровые тенденции: воинствующее охранительское отношение к традициям, догматизм, и, конечно, совершенно оказался неучтенным огромный творческий опыт советских композиторов, а также и музыкантов зарубежных стран Востока, создавших немало замечательных произведений на основе национальных традиций, обогащенных достижениями европейской музыки.

Примечателен факт: некоторые ораторы, выступая против «гибридизации», явно сочувствовали проникновению в восточную музыку модернистских веяний. Этот процесс наиболее интенсивно совершается в творчестве японских композиторов, которые, по словам П. Кроссли-Голланд (Англия), «стремятся догнать авангард». Вообще этот оратор сообщил интересные факты и сделал ряд ценных обобщений в связи с творчеством композиторов стран Востока. Но он проявил явную односторонность, когда пытался установить границы, в пределах которых якобы только и возможен синтез восточных и западных музыкальных культур. Границы эти, по мнению П. Кроссли-Голланда, могут быть определены серийным методом, который будто бы имеет большие возможности для выражения восточного колорита. При этом П. Кроссли-Голланд признает, что на Западе серийный метод «вышел за пределы национального стиля». Каким же образом серийная механика, приведшая на Западе к нивелировке национальной специфики, может содействовать формированию национальных музыкальных культур на Востоке? Творчество советских композиторов со всей очевидностью показывает, что музыкальный прогресс на Востоке может быть достигнут лишь через освоение европейского классического наследия, творческий опыт которого обеспечивает расцвет индивидуально-самобытных национальных музыкальных культур.

В заключение выступления П. Кроссли-Голланд высказал интересную мысль: «По всей вероятности, сказал он, — где-то между Востоком и Западом, разумеется, не без вклада со стороны Востока, возникнет музыкальная теория, более широкая и более изобретательная, чем все то, что появилось до сего времени на Западе с самых древних времен».

Да, творческое содружество Востока и Запада несомненно обогатит мировое музыкальное искусство, поднимет его на более высокий художественный уровень, откроет новые выразительные средства. Мы стоим за самые широкие взаимосвязи национальных музыкальных культур, за творческий эксперимент, за развертывание широких дискуссий, но против любых догм. Пусть свободно соревнуются различные системы, точки зрения по тем или иным вопросам развития музыки.

Острые споры ведутся сейчас, например, по поводу способов нотации восточной музыки в Иране. Десятилетиями культивируется четвертитоновая (двадцатичетырехступенная) звуковая шкала с полудиезами и полубемолями. С помощью ее записывается фольклор, создаются школы для народных инструментов.

В Индии с давних пор существует разработанная национальная система с еще более дробной звуковой шкалой, которая получила теоретическое обоснование и применяется на практике. Французский композитор Ж. Шарпантье занят поисками такого строя, который объединил бы все существующие системы на Западе и Востоке. На конгрессе он популяризировал звукоряд из 72-х так называемых карнатских ступеней, которые объединяют, по его словам, все темперированные и нетемперированные системы.

Отдавая должное всем этим поискам, мы, однако, не можем с ними согласиться. Трудно представить себе, как практически может быть применен 72-струнный звукоряд, из которого вычленяется нужная шкала применительно к той или иной музыкальной системе? Для чего нужно вводить его, например, в пентатонные музыкальные культуры, усложнять их простые, ясные теоретические основы? Десятилетиями вводится в Иране четвертитоновая шкала, но до сих пор на ее основе не создано многоголосного ансамбля, развернутых полифонических форм. К тому же сам принцип равномерной темперации, хотя бы и двадцати четырех ступеней, если уж строго подходить к этому вопросу, никак не соответствует традиционному строю персидской народной музыки. Ведь ей свойственны интервалы, не укладывающиеся в эту шкалу.

Профессиональное музыкальное искусство на-

ших восточных республик развивается на основе общепринятой равномерной двенадцатиступенной темперации при единой системе нотации. У нас эта практика себя полностью оправдала, так как давала возможность музыкантам разных национальностей лучше понимать друг друга, исполнять общий репертуар, приобщаться к достижениям европейской и в первую очередь русской музыкальной культуры. Трудно и, думается, бесполезно предпринимать попытки обойти исторически сложившуюся в результате сотрудничества многих европейских народов систему, на основе которой созданы величайшие музыкальные сокровища.

Весьма ценными были на конгрессе стремления установить общности и различия в музыкальных культурах народов Востока и на этой основе определить их семьи.

«При попытке сгруппировать различные музыкальные культуры, — говорил А. Даниэлю, — не трудно обнаружить, что в языке музыки так же, как и в разговорном языке, существует определенное число семейств. Если мы хотим понять друг друга, то вначале следует установить основные принципы различных музыкальных систем и проанализировать, в какой мере возможно сравнивать различные музыкальные концепции в разных странах мира. Затем можно приступить к изучению в каждой из этих различных семейств второстепенных отличий, взаимного их влияния и в отдельных случаях особенности их развития. Развивая эту мысль, А. Даниэлю сказал: «Чем дольше мы будем придерживаться неправильного представления о путях исторического развития, которые в действительности были связаны не только с королями и генералами, но и с простыми людьми: ремесленниками, философами, артистами и поэтами, с учеными, которые играют гораздо более важную роль, чем военные лидеры, тем дольше мы будем стремиться изолировать “национальные миры” и представлять явления во всем мире независимыми и случайно образовавшимися». (Как не согласуются эти слова А. Даниэлю с его же ранее приводившимися высказываниями о невозможности синтеза различных музыкальных систем!).

Широко затронул проблему исторической обусловленности взаимосвязей европейской и восточной музыки М. Шнайдер, выступивший на конгрессе с утверждением, что полифония родилась на Востоке и уже в античные времена проникла через Полинезию, Индонезию, Сиам, Ассам и Афганистан на Кавказ, в Иран, Турцию, а затем в Европу. «Мы точно не знаем, где возникла полифония, — говорил М. Шнайдер, — но совершенно ясно, что она достигла Европы в более поздние годы и что вследствие этого Европа не изобрела ее, хотя и очень хорошо развила».

Эта восточная полифония, по словам М. Шнайдера, утвердилась еще до расцвета арабской музыки и уже тогда широко проникла в народный быт. Ошибочно мнение, что Востоку и в наши дни она не известна. Полифонические формы музицирования зарегистрированы фольклористами в ряде стран Востока. Общность музыкальных культур Востока и Запада обнаруживается и в других элементах. Так, мугамная форма мелодического развития, распространенная на Востоке, была принята в Европе в первом тысячелетии и просуществовала здесь до XV века.

Вызывает сомнение или по меньшей мере требует серьезного обоснования миграционная теория многоголосия, отстаиваемая М. Шнайдером, но его данные о существовании многоголосия на Востоке убедительны.

Мы считаем, в свою очередь, что глубокий, всесторонний анализ народной музыки казахов, киргизов, узбеков, таджиков, туркмен и других наших восточных народов приведет к признанию важнейшей истины — существования у этих народов традиционного многоголосия, к которому они проявляли огромную тягу, но которое в силу социально-исторических условий не могло получить у них развития.

На Тегеранском конгрессе состоялся доклад автора настоящей статьи на тему «Из опыта претворения народных музыкальных традиций в произведениях композиторов восточных республик СССР», а также развернутое выступление К. Кужамьярова.

Для участников конгресса, особенно из восточных стран, представляло большой интерес не только ознакомиться с тем общим, что объединяет наши музыкальные культуры, но и с самим процессом их развития в условиях советской власти. В беседах с автором этих строк делегаты выразили желание поближе познакомиться с нашим музыкальным опытом.

В статье нет возможности осветить все значительные вопросы, вызвавшие наибольший интерес участников. Активную роль в работе конгресса сыграли представители социалистических стран: А. Сихра, Й. Станислав (Чехословакия), О. Варга, В. Поалелунги (Румыния), Я. Карпати (Венгрия). Они полемизировали с туманными, половинчатыми определениями, встречавшимися в выступлениях и резолюциях, говорили о связи между процессами, происходящими в музыке восточных народов, и их освободительной борьбой, содействовали установлению правильных аспектов при обсуждении важнейших проблем.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание