квинте) в начале «Карманьолы» и особенно ее «предшественниц» и «современниц». Между этими двумя, так много вобравшими в себя концентрированными интонациями, ставшими почти символами обеих знаменитых песен, как бы пролегла грань двух эпох — до и послереволюционной.

В чем необычность, уникальность «Марсельезы»?

Стиль ее, простой и сложный в одно и то же время, отличен от всех других песен революции. Она не только обобщила жизнеспособные элементы из разнообразных областей музыки, но и создала новые. В «Марсельезе» не только сильно и вдохновенно говорит время, его мысль, его страсть. В ней выявляется новое понимание музыкального искусства, его захватывающей и агитирующей жизненной роли. Отсюда — многие черты революционных песен грядущего (свобода музыкального высказывания, эмоциональная яркость выражения, энергия развития, настойчиво организующее значение ритма), которые войдут (правда, большей частью порознь) в музыку XIX и отчасти XX века, как и все наследие революции 1789–1794 гг. в жизнь последующих исторических эпох.

Исполнительское искусство

Навстречу конкурсу имени П. И. Чайковского

Л. БАРЕНБОЙМ

РУБИНШTEЙНОВСКИЕ ТРАДИЦИИ И НАША СОВРЕМЕННОСТЬ

Вскоре после Первого конкурса имени Чайковского автор этих строк писал на страницах журнала «Советская музыка»¹ о том, что в нашу музыкально-исполнительскую педагогику иногда проникают элементы ригоризма и догматики, что среди младшего поколения наших исполнителей много одареннейших людей, но зачастую игра одного, как две капли воды, походит на игру другого. Статья заканчивалась словами: «...убежден, что к следующему конкурсу имени Чайковского наши школы сумеют подготовить «команду», в которую войдут артисты «хорошие и разные». Уверен я и в другом: «все эти разные артисты будут говорить от сердца сердцу, от души душе»²

Второй конкурс имени Чайковского не за горами и хочется верить, что слова по поводу нашей «команды» оправдаются. Вместе с тем в преддверии конкурса, быть может, стоило бы вернуться к высказанным мыслям, развить их и показать, что они опираются на прогрессивные традиции нашего музыкально-исполнительского искусства и, в первую очередь, на заветы, оставленные нам величайшим артистом второй половины прошлого века Антоном Рубинштейном.

1. Артист и современность

Ценность и силу воздействия исполнительского искусства невозможно понять и объяснить, рассматривая это искусство вне времени и пространства. Задумываясь о судьбах людей творческого труда и о собственной участи, Рубинштейн сделал в «Коробе мыслей» следующую запись: «Бывают люди, которые слишком рано явились на свет со своим образом мыслей, и такие, которые явились слишком поздно: первые — мученики, последние — неудачники. Явиться на свет в надлежащее время — вот в чем штука. Только немногим это удается!»³

Удалось ли это самому Рубинштейну? Был ли он сыном или пасынком своего времени? Если обратиться к его произведениям, нетрудно обнаружить, что здесь он нередко (но далеко не всегда!) оказывался пасынком. Не то — в области пианистического искусства: тут он был современным в самом высоком смысле этого слова. В этой связи нельзя не вспомнить слов, сказанных Рубинштейном в первой половине 60-х годов: «Воспроизведение — новое творение... Великий артист всегда играет современ

_________

¹ Эти заметки написаны по материалам второго тома моей монографии об А. Рубинштейне, выходящего в издании Ленинградского отделения Музгиза.

² См. Л. Баренбойм, «Размышления после конкурса» («Советская музыка», 1958 № 7).

³ См. Л. Баренбойм, «А. Рубинштейн» т. I Л., 1957, стр. 338.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Исполнительское искусство

Навстречу конкурсу имени П. И. Чайковского

Л. БАРЕНБОЙМ

РУБИНШTEЙНОВСКИЕ ТРАДИЦИИ И НАША СОВРЕМЕННОСТЬ

1. Артист и современность

Содержание