фон!» Случалось, что в прошлом этот же исполнитель, прослушав свою запись, недоумевал: «Неужели я так это играю? А ведь я представлял себе, что делаю это иначе!..» И затем начинались подчас мучительные поиски звукового решения — и силами исполнителя и средствами, находящимися в распоряжении звукорежиссера. Иногда даже пересматривалась вся трактовка — соотношения темпов, нюансы, кульминации, — все делалось заново, пока произведение не становилось в записи ясным по форме и достаточно совершенным по исполнению. Большие и взыскательные мастера сцены и концертной эстрады порой, после первого прослушивания своего исполнения, весьма нелестно отзывались о себе. Теперь, благодаря магнитофону — этому объективному зеркалу, артист может прийти на запись с четким планом исполнения, с технически отшлифованными его деталями...

В процессе записи творческие взаимоотношения исполнителя и звукорежиссера складываются различным образом. Иногда задача последнего сводится к тому, чтобы воспроизвести в записи все, что делает и хочет сделать исполнитель. В этом немаловажную помощь оказывает отбор материала, монтаж записи из различных вариантов. Здесь вкус звукорежиссера играет значительную роль.

Рисунок

Другой случай — исполнитель и звукорежиссер составляют творческое содружество, конечно, с приматом исполнителя. Тогда контроль за правильностью воплощения в записи художественного образа во многом осуществляет звукорежиссер. Он должен проникнуть в суть образа и «загореться» его выявлением в записи. Поэтому часто именно от звукорежиссера исполнитель слышит объективную и доброжелательную критику своей работы.

Можно привести много примеров плодотворных взаимоотношений между исполнителем и звукорежиссером. Несколько лет тому назад дирижер М. Тавризиан должен был осуществить запись оперы А. Тиграняна «Ануш» (с коллективом Ереванского театра оперы и балета). До записи произошла встреча М. Тавризиана со звукорежиссером. С партитурой в руках, не пропуская ни одной ее страницы, он рассказал обо всем, что может «угрожать» исполнительскому качеству записи. Были оговорены исполнительские возможности всех солистов и групп оркестра, так же как и певцов-солистов. Все, что не удовлетворяло дирижера, все было открыто звукорежиссеру, которого он видел впервые, но верил, что оба они служат одной цели. Художественные результаты превзошли ожидания; работа по записи и монтажу была выполнена в кратчайший срок. В этом сказался и организаторский талант Тавризиана.

Надежда Андреевна Обухова всегда очень интересовалась мнением звукорежиссеров по поводу ее исполнения. Правда, зачастую, когда она пела, звукорежиссеры на некоторое время вдруг утрачивали свои профессиональные качества и превращались в обыкновенных взволнованных слушателей. Возможно, такое положение не всегда полезно... записи, но оно говорит о силе непосредственного воздействия исполнительского искусства.

Впечатление слушателя, одновременно видящего исполнителя, имеет огромное значение. Однажды члены художественного совета принимали студийную запись сцены из оперы Глинки «Иван Сусанин» в исполнении артистов Большого театра. Видные музыканты тогда говорили, что эта запись не отражает в полной мере мастерство исполнителей. Только вчера они были в театре и слушали эту оперу в том же самом составе; живое исполнение, по их мнению, было неизмеримо выше. По «печальному» стечению обстоятельств, трансляция этого спектакля была записана на магнитную ленту. Художественный совет прослушал ее и... принял все же студийную запись!

Сила воздействия зрительных впечатлений, обстановка и т. п. чрезвычайно усиливает и звуковой образ. В записи же он должен компенсировать все, что воздействует на слушателя во время непосредственного исполнения. Задача нелегкая!

Авторская партитура предусматривает определенные соотношения звучностей между различными группами исполнителей, однако подлинный «баланс» в звучании устанавливается в процессе исполнения. К сожалению, правильность этих соотношений на fortissimo часто нарушается, и в записи равновесие, как известно, устанавливается подчас звукорежиссером с помощью технических средств. Нормально ли это? Думается, самое правильное, если исполнение будет удовлетворять всем требованиям, а передача достаточно точно воспроизведет естественную звучность!

Следует ли «открытое», публичное исполнение считать неподходящим для записи? Как подсказывает нам опыт, то, что по-настоящему хорошо для концертного зала, то хорошо и для записи. Это подтверждено записями по трансляции наиболее удачных выступлений отечественных и зарубежных солистов и коллективов. Некоторые исполнители считают, что даже удачное исполнение в концертном зале для записи нужно кое в чем переделывать... Кстати, сходное мнение существует и в композиторской среде: «В зале это хорошо звучит, все линии слышны, а вот в записи получается каша...» Если это результат звукорежиссерского просчета, его можно на месте исправить. А в данном случае предполагается, что и в зале... звучало не лучше — сказалась необъективность восприятия композитора и исполнителя в приподнятой обстановке концерта.

Пожелаем, чтобы большее число композиторов и исполнителей познало законы звукозаписи. Учитывая их, а иногда и специально рассчитывая на запись (особенно стереофоническую), композитор создаст произведения, которые не только будут высоко оценены слушателем в концертном зале, но и украсят отечественные фонотеки.

Б. ХАЙКИН

Вячеслав Сук

Сто лет исполнилось со дня рождения Вячеслава Ивановича Сука, двадцать восемь лет минуло со дня его смерти, все меньше и меньше остается людей, близко знавших его, работавших с ним; и до сих пор так обидно мало написано об этом изумительном дирижере, глубоком музыканте, замечательном, умном, чутком, живом, энергичном и глубоко душевном человеке! Между тем, как необходимо молодым музыкантам быть хорошо знакомым с его исполнительскими принципами, с его творческой практикой, столь интересной, своеобразной и настолько принципиальной, непримиримой к компромиссам, что ее еще много лет можно будет считать образцом.

Его методы работы, взгляды, убеждения оказывали громадное влияние (вольное или невольное) на всех дирижеров его поколения, соприкасавшихся с ним. А о нас, в ту пору молодежи, и говорить нечего! Помню, как на одном из траурных собраний после его смерти говорили, что теперь надо будет долго ждать появления новой дирижерской индивидуальности, ибо при жизни Сука все настолько тяготели к нему, были во власти его прекрасного искусства, его непререкаемого авторитета, что иные пути и не мыслились! Такой самобытный художник, как Н. Голованов, также находился под большим влиянием В. И. — это нетрудно обнаружить в его творческом методе. Сук высоко ценил талант Голованова, хотя часто бывал несогласен с его трактовкой, о чем откровенно говорил. От В. И. радостно было выслушать все, даже самое неприятное, потому что это всегда было наукой, запоминалось надолго.

Помню, как Сук рассказал об одном разговоре с Головановым. Речь шла об опере «Майская ночь» Римского-Корсакова, поставленной в Большом театре под управлением В. И. в 1909 году. В более позднюю эпоху прекрасно поставил «Май-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Рисунок

Б. ХАЙКИН

Вячеслав Сук

Содержание