Одно дело — когда композитор берет сложившийся бытовой жанр в совокупности всех (или хотя бы основных) его признаков: интонационного строя и отдельных типичных оборотов, характера движения, ритмических «формул» и т. д. В этом случае в руках автора — и сильные стороны жанра, и его слабости. Композитору приходится строго отбирать средства, которые свойственны избранному жанру, с тем чтобы дать ему новую, индивидуальную трактовку. Так поступил, например, в «Заветном камне» Б. Мокроусов с традиционным жанром «морского вальса — баллады» (сравним «Раскинулось море широко», «Плещут холодные волны» и т. п.). Отбросив сентиментальную окраску, советский композитор резко усилил его суровый, мужественный колорит, создав замечательную по своей строгой цельности песню. В последние годы подобный подход к этому же жанру показал Д. Прицкер в «Песне о Кронштадте», «Песне о Порт-Артуре», широко известной песне «Летят белокрылые чайки».

По иному пути пошел в своем «Севастопольском вальсе» К. Листов, подчеркнув и развив в жанре «морского вальса» его чувствительность, меланхоличность (аналогичный пример — «Шумит волна» Ю. Слонова). И это, на мой взгляд, не пошло песне на пользу: ей не откажешь в мелодической доступности и в искренности настроения (поэтому она и стала столь популярной), но строгости и чистоты в выражении чувства явно недостает.

Еще более очевидный случай использования не лучших, а худших сторон бытового жанра — «Помнишь, мама» Н. Богословского. Песня эта вплотную соприкасается с мещанскими «жестокими» романсами, в которых разного рода семейные драмы всегда занимали большое место. Тем более «бдительным», осторожным и тактичным в выборе средств должен быть композитор! А он взял жанр «жестокого» романса полностью, в чистом виде, не только сохранив, но, пожалуй, и усилив его надрывность.

Но существует и другой метод использования бытового жанра: берутся лишь типичные интонации, а остальные признаки изменяются, так что в целом он приобретает новый характер, переосмысливается. Именно так поступали авторы песен революции и гражданской войны: обращаясь к популярнейшим лирико-романсовым интонациям, они «подчиняли» их ритму и характеру движения боевого гимна или походного марша — и достигали нового качества. Наглядный пример переосмысления — «Белая акация» и «Смело мы в бой пойдем». Здесь решительная смена жанра даже при сохранении трехдольного метра и сравнительно небольших изменениях мелодического рисунка привела к тому, что те же интонации зазвучали совершенно по-иному — утратили меланхолическую расслабленность и приобрели твердость, решительность, волевой размах.

Остановимся теперь на двух песнях разных авторов — И. Дунаевского («Каховка») и Б. Мокроусова («Песня посвящается моя»). В их припевах ощущается явная связь с одним и тем же интонационным источником — небезызвестной «блатной» песней «Мурка» (см. пример). Между тем результаты оказались различными: отталкиваясь от «сомнительного» прообраза, один композитор создал прекрасную песню, а другой не избежал налета пошлости. В чем же причина?

Б. Мокроусов не только воспроизвел в своей песне интонации «Мурки», но также сохранил ее жанровые признаки (лирическая песня-романс с тем же ритмом и характером движения). И. Дунаевский же перенес эти интонации в песню совсем иного жанра — героический марш, и они (вместе с интонациями другой мало «почтенной» песни — «Умер бедняга в больнице военной») зазвучали совершенно по-новому:

Пример

Советские композиторы успешно пользуются методами отбора и жанрового переосмысления бытовых интонаций. Но стоит лишь ослабить творческую инициативу, чуть-чуть притупить чувство самоконтроля, как сразу возрождаются признаки пошлости. Недавний пример — «Я, девчоночка, жила» А. Лепина (из кинофильма «Девушка без адреса»), где типичные обороты мещанских песенок воспроизведены с их характерными жанровыми приметами.

Перечитав статью, я вижу, что в ней мало похвал и много порицаний. Творчество ряда композиторов получило одностороннее освещение. Должен сказать, что мне самому (как и большинству критиков) было бы приятнее говорить о бесспорных удачах и достижениях. Но что поделать! Сосредоточить внимание на недостатках было необходимо, так как поднятый вопрос более важен по значению, чем может показаться на первый взгляд.

Часто авторы пошловатых песен выдвигают в свое оправдание следующий аргумент: «пошлинка» нужна для популярности, без нее якобы песня «не пойдет». Действительно, нередко приходится наблюдать, как песня со «щеминкой» и «нажимом» распространяется быстрей, чем другая, более чистая и строгая песня. И это вполне объяснимо: мелкие чувства легче воспринять и пережить, они адресуются не столько к осознаваемым эмоциям, сколько к бессознательному, не столько к рассудку, сколько к предрассудкам. Но нельзя на этом основании считать, что подобные песни находят настоящее признание. Проходит время: месяцы, может быть, год или два — и положение меняется. Легко обретенная популярность «боевиков» оказывается непрочной и улетучивается, так как восприятие слушателей очень скоро исчерпывает их до дна. А их ровесницы — настоящие песни завоевывают глубокое, стойкое признание. Так случилось, например, с «Подмосковными вечерами» В. Соловьева-Седого — песней вполне чистой и скромной. Она появилась еще в 1956 году, но никакого успеха не имела — ее тогда не «раскусили». Но прошли год-два, и песня стала всенародно известной и любимой.

Говорят, что «пошлость» — понятие, связанное со вкусом, а о вкусах не спорят. Но, во-первых, спорят, должны спорить люди и об эстетических вкусах! А во-вторых, и это главное, — пошлость, как мы видели, это — понятие главным образом этическое. Значит, дело обстоит гораздо серьезнее: пошлые песни калечат не только вкусы, но и нравы! Здесь уже нельзя оставаться равнодушным. Нельзя допускать, чтобы сегодня, когда воспитание нового человека — человека коммунистического общества — является первостепенной задачей всенародного значения, отдельные, пусть даже немногие, песни «заражали» слушателей низменными чувствами, чувствами людей заурядных, распущенных, изломанных, пошляков.

Этическая направленность советских песен приобретает особое значение в наши дни, когда в новой Программе КПСС в качестве одной из основных задач всей идеологической работы названо воспитание высоких моральных качеств строителей коммунизма. «Коммунизм — это строй, где расцветают и полностью раскрываются способности и таланты, лучшие нравственные качества свободного человека», — сказано в Программе. Нетерпимостью к мещанским взглядам, вкусам и нравам пронизан этот партийный документ, где сформулирован моральный кодекс строителя коммунизма. Огромное значение придано в нем нравственно-воспитательной роли искусства, художественного начала, которое «еще более одухотворит труд, украсит быт и облагородит человека».

Вот почему борьба за музыку, воспитывающую высокий вкус, — это дело гражданской совести каждого из нас.

Отклики читателей

Редакция нашего журнала получает письма в которых читатели делятся своими
мыслями о состоянии песенного творчества советских композиторов. Публикуемые
ниже заметки — отклики на дискуссию, присланные в редакцию инженерами
Г. Вайнбергом и А. Савватеевым, а также педагогом С. Титовым, отцом прославленного
космонавта.

Бороться против сорняков

Музыка... Мое знакомство с ней началось в далекие детские годы, когда я в первый раз увидел и услышал скрипку. Мне казалось, что скрипка тоненько, по-соловьиному свистит. Рука скрипача — сельского учителя — смычком разбрасывает звуки по сторонам, и они, то стремительные, то плавные, летят мне в лицо.

С тех пор и началось увлечение музыкой, к

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Пример

Отклики читателей

Бороться против сорняков

Содержание