Выпуск № 9 (226) | 1957 - страница 31

ливой ее части. Пассакалия — это своеобразный реквием, исполненный скорби и сурового величия. Лаконичная, собранная и вместе с тем текучая тема Пассакалии говорит о богатом мелодическом даре автора.

Постоянное возвращение темы в басовых голосах создает ощущение какой-то трагической неотвратимости, движения по замкнутому кругу. А постепенное наслаивание все новых и новых контрапунктирующих голосов усиливает в этой теме внутреннее напряжение. Традиционную форму пассакалии композитор трактует очень свободно: ее кульминацией становится траурный эпизод, резко вклинивающийся в мерную череду вариаций, в основе его — лирическая тема второй части, достигающая здесь мощного патетического звучания:

Таким образом, мир возвышенных, психологически углубленных образов Симфонии, связанных со светлым обликом Ленина, с мужественной скорбью о любимом вожде, находит в Пассакалии свое концентрированное выражение.

Дух мужественной борьбы выражен в ее упругих, размашистых интонациях, возгласах-восклицаниях, в суровости гармонических последований. Танцовальный рисунок отдельных мотивов, острые синкопы аккомпанемента привносят в тему ощущение здоровой «мускульной» силы, динамики движения. Но особой силы борьба достигает в разработке; здесь появляются обе темы первой части, причем скорбно-лирическая мелодия вырастает на этот раз в эпизод батально-героического склада. Интонации лирической побочной партии также преобразуются, приобретают мужественный патетический отпечаток. И когда в репризе эта тема вновь обретает пластичность очертаний, мягкость и теплоту, она воспринимается совсем по-новому: как образ возрожденной красоты, как идеал, пронесенный человечеством через бури.

Третья часть — скерцо вносит в драматургию Симфонии необходимую разрядку. Свободное чередование жанрово-танцовальных, маршеобразных и песенных эпизодов, оттененных богатыми гармоническими и оркестровыми красками, приближает эту часть к характеру рапсодии. Острый угловатый рисунок вступительной темы — «зачина», стремительные вихри пассажей, изящные танцовальные наигрыши, бодрый звенящий призыв марша — все здесь пронизано энергичным движением, четким, чеканным ритмом. И как напоминание о совершающемся великом народном подвиге в средней части скерцо и в его коде проходит величественная тема Речитатива-Фантазии.

Финал Симфонии задуман как итог всего действия. Это и «отклик» на катастрофу Пассакалии, и завершение борьбы, картины которой развернуты во второй части, и торжественный, триумфальный апофеоз.

Композитор стремился избежать здесь официальной парадности и победного «громогласия», и это во многом ему удалось. Образ великой

народной победы, торжества ленинских идей возникает в финале как результат, завоеванный в напряженных и острых столкновениях. В начальной теме финала есть нечто и от импровизационной темы Речитатива-Фантазии, и от острых интонаций-возгласов главной партии второй части; и (что самое интересное) начало этой темы полностью совпадает с мелодией Пассакалии.

Конечно, слушатель Симфонии сразу и не распознает этих интонационных взаимосвязей, но эстетический эффект подобного приема всегда останется: эта мужественная, волевая тема воспринимается, как активное преодоление скорби, как неуклонная устремленность вперед, к победе. Наконец, в коде Симфонии тема второй части (главная партия) преобразуется в величественный мажорный гимн. Композитор акцентирует, таким образом, основную жизнеутверждающую тему произведения, тему бессмертия животворных ленинских идей.

*

Среди азербайджанских композиторов Дж. Гаджиев едва ли не самый сильный полифонист. Он свободно использует имитационные и канонические формы, контрастные сочетания голосов. Приемы контрастной полифонии интересно использованы, например, в разработке второй части, в репризе скерцо, где контрапунктически сплетены две темы, звучавшие в первой части порознь. Но особенно полно полифоническое мастерство композитора раскрывается в превосходной Пассакалии.

Однако Симфония Гаджиева не свободна и от недостатков. При слушании ее возникает впечатление затянутости и перегруженности материалом. На наш взгляд, это связано с особенностями изложения и развития тем.

Прежде всего в Симфонии экспонирование тем занимает значительно большее место, чем их развитие, а это уже одно максимально заостряет внимание на теме, как таковой. Главная партия второй части проходит в экспозиции троекратно; побочная партия этой же части, сама по себе очень развернутая, повторяется целиком в усиленном оркестровом изложении и с более широким динамическим размахом к концу; тоже дважды в пределах экспозиции — в разных тональностях gis-moll и а-moll — проходит тема побочной партии финала; наконец, с особенной «тщательностью» экспонирована тема главной партии финала, своим троекратным проведением (при чередовании с эпизодами) образуя почти завершенную форму рондо.

В самом развитии тематического материала Симфонии преобладает принцип вариационного изменения. Вариационно-преобразованные и образно-трансформированные темы появляются почти всегда как самостоятельные завершенные эпизоды, т. е. снова выступают в качестве тем (и даже новых тем), как бы увеличивая их количество. Таковы, например, два эпизода в разработке второй части, представляющие собой новые варианты обеих тем первой части.

Четвертая симфония Джевдета Гаджиева — произведение сильное и интересное. Когда критики бросают стереотипную фразу о том, что «отдельные недостатки не снижают высокого уровня произведения», этому всегда бывает трудно поверить. Конечно, недостатки всегда заметны, заметны даже и в очень хорошем сочинении, и Симфония Гаджиева не является в данном случае исключением. Но, даже принимая их во внимание, о Четвертой симфонии Гаджиева можно говорить, как о большой творческой удаче композитора. Симфония сильна своей идейной значительностью, хорошей, талантливой музыкой, естественной близостью к народным истокам.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

Содержание