Выпуск № 7 (212) | 1956 - страница 36

которые, — как писал Чайковский, — обуревают сердце современного человека»¹.

Контрастен и мир образов музыки Шумана.

Простые, задушевные напевы, близкие народной песенности, или народно-жанровые сцены сменяются музыкой речитативного характера, смутных, неясных исканий; эпически размеренным повествованиям в духе народных баллад противостоят драматичные взрывы страстных чувств; порывы бурного протеста, образы, проникнутые бодростью духа, вольнолюбием, уверенностью в своих силах, соседствуют с настроениями покорной усталости, горестной жалобы, тоскливого одиночества.

Шуман привнес в музыкальное искусство множество новых образов и мотивов. Они возникли в его творческих исканиях, в его пытливых поисках выразительных возможностей для воплощения в музыке «диалектики души» человека. Эти поиски сближают Шумана с Шопеном и Берлиозом, Листом и Вагнером. Но вместе с тем Шуман — один из наиболее лиричных романтических художников прошлого столетия — шел своим путем. Не только неповторимость образов, не только особенности мелодики, гармонии и ритма придали его музыке остро индивидуальное звучание; быть может, в еще большей степени своеобразие заключалось в разработанных Шуманом принципах сопоставления и связи этих образов.

На эти вопросы, важные для постижения творческого метода Шумана, до сих пор не обращалось должного внимания. Поэтому целесообразно остановиться на них.

*

Шуману полюбилось выражение «фантазия», «фантастическое» для определения специфического характера своих творческих замыслов. Вспомним фортепианную Фантазию (соч. 17), или «Фантастические пьесы» (соч. 12, 73, 88, 111), или «Венский карнавал» (соч. 26, с подзаголовком «Фантастические картины»), или «Крейслериану» (также с подзаголовком «Фантазии для фортепиано»). «Симфонической фантазией» назвал он сначала (в 1841 г.) свою Четвертую симфонию. И Брамс, вероятно, со слов Шумана, именовал вариационные циклы последнего (равно как и свои собственные) «фантастическими».

Но в самое понятие «фантазия» Шуман вкладывал новый смысл, новое содержание. Воплощая в музыке контрастные эпизоды жизни, — включая сюда контрасты душевных состояний, — вскрывая их противоречивую сущность, он создавал свои творения «с фантазией», иными словами — поэтически вдохновенно. В таком толковании этот излюбленный термин Шумана приобретает особый смысл — именно вдохновенная фантазия, по его мысли, должна помочь художнику высекать поэтичную правду жизни из обыденной прозы.

Шуман не отрывался от «милой ему земли». Он обращался к гуще жизни и стремился передать ее пестрые картины, сцены, эпизоды во всей их конкретности («Пестрые листки» — так назвал он свой фортепианный цикл соч. 99, «Сценами из детской жизни» или «Лесными сценами» — соч. 15 и 82). Причем его привлекало прежде всего изображение разнохарактерности и неожиданности в их смене. Вот откуда, в частности, такой интерес у Шумана к «маскарадным» сюжетам — здесь в красочных противопоставлениях можно выявить многообразие потока жизненных впечатлений. «Бабочки» (соч. 2) открывают эту пеструю вереницу фантастических образов; далее следуют «Карна-

_________

¹ П. И. Чайковский. Музыкально-критические статьи, Музгиз, М., 1953, стр. 38.

вал» (соч. 9), «Венский карнавал», «Бальные сцены» (соч. 109), «Детский бал» (соч. 130).

Конечно, яркие образные сопоставления содержатся и в музыке предшественников Шумана, не говоря уже о его современниках. И все же столь контрастное их воплощение является отличительной особенностью Шумана. Здесь он предстает в качестве истого романтика.

Романтическое искусство выдвинуло на первый план тему личности, внутренний мир которой, раздираемый противоречиями, резко противопоставлен миру внешнему. Выявление жизненных антитез становится одной из основных задач искусства романтизма. Отсюда возникает необходимость в разработке методов предельно заостренной контрастной драматургии — и в театре, и в музыке, и в приемах многопланового литературного повествования или противопоставления поэтических образов.

Одновременно возникает и другая проблема: обостряя контрасты жизненных антитез, романтики пытались показать их внутреннюю связь. Но для этого надо было глубоко постичь диалектику объективных процессов действительности, обнаружить законы ее развития. Романтическим художникам, в силу исторической ограниченности их мировоззрения, не удалось осознать эти закономерности, но смутно, стихийно они все же прочувствовали и верно передали сложную сущность изображаемых явлений. Поэтому не уход от жизни, как это нередко ошибочно утверждается, но именно стремление всесторонне показать противоречия жизни характеризует творчество романтиков прогрессивного направления.

Шуман — один из ярчайших представителей этого направления. Совершенствуя романтический художественный метод, он разработал индивидуальные принципы как сопоставления образов, так и их взаимосвязи.

*

В своих лучших произведениях Шуман предстает как увлекательный рассказчик. Он не только рисует «картины настроения» (Stimmungsbilder), как это будут делать его салонные подражатели: в шумановских пьесах ощущается определенный «сюжет». Сюжет этот с трудом поддается литературному описанию. Как известно, Шуман был противником таких толкований. «Главное, — говорил он, — ценность музыки самой по себе — без текста и словесных пояснений». И подзаголовки, которыми он наделял свои произведения, представлялись ему подобными названиям стихотворений: они призваны не столько пояснять их смысл, сколько возбуждать фантазию читателя-слушателя.

И все же музыка Шумана «сюжетна». Слушая ее, ощущаешь непрерывное нагнетание внутреннего «действия», особенно — при столкновении образов — в тех неожиданных «поворотах» развития, которые напоминают хорошо рассказанную новеллу. Шуман любит такие внезапные смены движений, характеров — в них находит выражение столь свойственный ему избыток чувств и поэтических мыслей.

Приемы воплощения «неожиданного» в музыке — одна из интереснейших проблем творческого стиля Шумана. Приемы эти были по-своему разработаны еще венскими классиками. Достаточно напомнить «Симфонию с ударом литавр» Гайдна, или озорные шутки бетховенских финалов в Первом фортепианном концерте и Второй симфонии, или поэтически одухотворенные, колоритные эпизоды в разработках Моцарта, или, наконец, вторжения драматических моментов в сферу лирических образов музыки Шуберта. При всем различии этих примеров общим в драматур-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

*

Содержание