МУЗЫКАЛЬНЫЙ ТЕАТР

«Лауренсия»

Н. ШУМСКАЯ

Истекший сезон Большого театра был не слишком богат премьерами. Тем более важно отметить новую постановку балета «Лауренсия».

Талантливое произведение выдающегося советского композитора Александра Крейна, написанное еще в 1937 году, — один из первых опытов создания героического балета. В последующие годы героический жанр сыграл весьма важную роль в развитии нашего хореографического искусства: об этом говорят такие интересные произведения, как уже поставленный «Тарас Бульба» В. Соловьева-Седого и готовящиеся к постановке «Спартак» А. Хачатуряна и «Жанна д’Арк» Н. Пейко.

Сюжетом «Лауренсии» А. Крейна послужила реалистическая, дышащая пафосом освободительной борьбы драма Лопе де Вега «Фуэнте Овехуна» («Овечий источник»). Советского художника увлекли образы простых людей Испании — гордых, мужественных, вольнолюбивых. Жизненность и острота действия замечательной драмы Лопе де Вега, красочность и национальная самобытность народных картин вдохновили композитора на создание образной, ярко-танцовальной музыки.

Приступая к работе над балетом, А. Крейн вдумчиво изучал испанское народное творчество. Избранные им для музыкальных характеристик персонажей и сценических ситуаций балета народные мелодии — «La folia», арагонская хота, старинная песня (в сцене благословения жениха и невесты), баскская мелодия (выход крестьян в первой картине) — просты, но глубоко выразительны. Музыка «Лауренсии» насыщена страстными и нежно-трепетными интонациями испанских песен, пронизана жгучими ритмами испанских плясок. В балете темпераментно передана суровая романтика испанского искусства.

«Лауренсия» (либретто Е. Мандельберга) создавалась А. Крейном в творческом контакте с балетмейстером В. Чабукиани, который и осуществил в 1939 году вместе с режиссером Э. Капланом первую постановку в Ленинградском театре имени С. М. Кирова. Советы В. Чабукиани помогли композитору создать ярко-театральное произведение, отвечающее специфическим требованиям хореографии. Кое в чем, правда, привычные нормы балетной композиции сковывали фантазию автора, стремившегося к широкому симфоническому развитию образов. Вынужденная «сюитность» некоторых картин (первая картина, весь второй акт) воспринимается, как дань условностям балетного жанра. Ярче, инди-

видуальнее могли быть решены некоторые музыкальные образы-характеристики (например, — Менго, Паскуала), острее мог быть выявлен в музыке конфликт между народом и феодалами. Но все это в значительной мере искупается мастерством партитуры, яркостью и блеском музыки испанских танцев, впечатляющими характеристиками главных действующих лиц — Лауренсии, Фрондосо, Хасинты, великолепным героическим финалом.

И сюжет и музыка «Лауренсии» предоставляют все возможности для создания интересного новаторского спектакля, сочетающего средства хореографической выразительности с трагедийной силой образов Лопе де Вега. В какой же мере удалось использовать все эти возможности партитуры «Лауренсии» Большому театру, располагающему — можно смело сказать — лучшей в мире балетной труппой и богатейшими постановочными ресурсами? Спектакль «Лауренсия» радует праздничностью, романтической приподнятостью, высоким хореографическим мастерством исполнителей. В нем широко развернуты красочные народно-бытовые сцены; удачны контрастные сопоставления светлых жизнерадостных и глубоко драматических эпизодов.

Однако сила инерции и канонов в значительной степени определила подход руководителей новой постановки (дирижер Ю. Файер, балетмейстер В. Чабукиани, художник В. Рындин) к балету А. Крейна. В памяти зрителя остаются прежде всего блистательные дивертисменты, не имеющие прямого отношения к сюжету, темпераментные испанки с кастаньетами, нарядные массы танцоров.

Поставлены эти многочисленные танцы эффектно, пышно, виртуозно... Но почему-то все это кажется давно знакомым. И вдруг вспоминается: те же дивертисменты, те же кастаньеты и развевающиеся юбки с оборками, а сбоку — две никому не нужные фигуры классических героев... «Дон-Кихот»! Да, именно «Дон-Кихот» Минкуса с его блистательной «испанистостью» — это и есть прообраз новой постановки Большого театра.

Спектаклю недостает драматизма, высокой простоты, жизненной правды, присущих пьесе Лопе де Вега и музыке А. Крейна. Героическая, суровая народная Испания воспринята постановщиками балета как бы сквозь призму пышной дивертисментности обстановочного балетного спектакля во вкусе минкусовского «Дон-Кихота». В спектакле не ощущаешь стремления новаторски истолковать замечательное произведение советского композитора. Странно, что балетный коллектив Большого театра, имеющий в своем активе такие прекрасные работы, как «Ромео и Джульетта», «Золушка», «Бахчисарайский фонтан», предпочел на этот раз обратиться к «милым», но отжившим традициям. Это особенно обидно, когда сравниваешь постановку дивертисментных эпизодов с постановкой второй картины первого акта (сцена у ручья).

Именно в этой сцене найдено удивительно точное соотношение пантомимы и танца. Развитие напряженных драматических событий (столкновение крестьян с командором и его приспешниками, сцена Лауренсии с Фрондосо и зарождение их любви, борьба Менго с солдатами, преследующими Хасинту) раскрыто средствами действенного танца в правдивых, выразительных пластических образах.

Но куда исчезает этот высокий драматизм в следующем — втором акте? Почему даже трагический образ Хасинты теряет свои индивидуальные черты, свою неповторимость? В сущности, хореографическая композиция второго акта повторяет композицию первой картины первого акта (сюита блестящих танцев, затем — выход командора из глубины сцены и расположение солдат слева, крестьян — справа).

Наконец, зачем понадобилась новая сценическая редакция последнего акта, сделанная вопреки Лопе де Вега и вопреки партитуре А. Крейна? Введение дополнительной картины в замке разбивает единую линию драматического развития (восстание крестьян).

Изменения повлекли за собой перестановку акцентов в характеристике командора Гомеса и, надо сказать, не послужили на пользу выявлению основной идеи балета. В авторской редакции «Лауренсии» командор (в соответствии с драмой Лопе де Вега) выступал как феодал-тиран и мрачный фанатик. Недаром на его груди красовался тяжелый черный крест, а во второй картине он по приказу короля отправлялся в поход.

Такая трактовка образа, подчеркивая социальную сущность основного драмати-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

МУЗЫКАЛЬНЫЙ ТЕАТР

«Лауренсия»

Н. ШУМСКАЯ

Содержание