Выпуск № 7 (212) | 1956 - страница 25

Сейчас в нашей печати, в частности в докладе Д. Шепилова на торжественном заседании, посвященном 86-й годовщине со дня рождения В. И. Ленина, вновь были подчеркнуты мудрые ленинские слова о необходимости обеспечения в искусстве и литературе «большего простора личной инициативе, индивидуальным склонностям, простора мысли и фантазии, форме и содержанию». И, как показывает практика, в любом виде искусства, будь то живопись, литература, музыка, — все, лишенное своеобразия, индивидуальности автора, оказывается нежизнеспособным. Вряд ли надо здесь пояснять, что свобода развития индивидуальностей отнюдь не отрицает основу основ нашего искусства — его партийность, идейность, служение интересам народа.

Я глубоко убежден, что настоящий советский художник, глубоко любящий нашу действительность, воспринимающий ее со всеми достижениями и недостатками, сумеет правильно ее понять и отразить. И гораздо больше напутает тот, кто работает с оглядкой: «как бы чего не вышло?», кто ставит конъюнктурные соображения выше интересов искусства.

Нашей прессе, и в первую очередь журналу «Советская музыка», необходимо уделить больше внимания вопросам всеобщего музыкального образования, борьбе за подъем хоровой культуры, состоянию симфонических оркестров.

В заключение А. Хачатурян сказал: — Я хочу призвать всех музыкантов к настоящей творческой дружбе, не исключающей дискуссий и острых споров. Но споры эти должны быть высоко принципиальными.

— Мне кажется, что я выражу мнение музыкальной общественности Литвы, — сказал музыковед В. Карпавичус (Вильнюс), — если скажу, что журнал «Советская музыка» за последнее время значительно расширил круг проблем советского музыкального творчества, что содержательность публикуемых материалов с каждым номером возрастает. Журнал стал шире знакомить своих читателей с международной музыкальной жизнью. Хотелось, чтобы в отделе «За рубежом» публиковалось больше серьезных статей с подробным и глубоким анализом выдающихся современных произведений зарубежных авторов. Мне понравилась статья Д. Житомирского «Вопросы музыкознания в республиках Закавказья», опубликованная в № 2. Поднятые в ней проблемы целиком относятся и к нашей республике. Большое впечатление оставила статья того же автора о балете А. Хачатуряна «Спартак».

Однако работе журнала, на мой взгляд, не хватает целеустремленности, продуманности; в ряде материалов не ощущается точного прицела. Более широко следует развернуть дискуссию. Можно отметить также ряд недостатков, общих для многих напечатанных статей, — недостаточная конкретность, описательность, порой низкий литературный уровень, что особенно непростительно для музыкантов. Мало внимания журнал уделяет вопросам музыкального развития широких масс слушателей, а также вопросам музыкального образования школьной молодежи.

Журнал еще слабо разрабатывает вопросы музыкальной эстетики. Нужны дискуссии о специфике отражения действительности в музыке, о проблеме прекрасного в музыке, о закономерностях восприятия музыки слушателем, о проблеме современной тематики в советской опере, кантате и оратории и т. д. Хочется прочесть серьезную статью о проблемах советского симфонизма. Необходимо продолжить разговор о джазовой и эстрадной музыке. В нотных приложениях желательно было бы видеть больше произведений композиторов братских республик.

Далее собранию были зачитаны письма музыковедов Д. Житомирского, находящегося в командировке, и В. Городинского, который по состоянию здоровья не мог присутствовать на собрании.

«В обзоре журнала "Советская музыка", — говорится в письме Д. Житомирского (Москва), — напечатанном в газете "Советская культура" № 45, И. Рыжкин пытается критически рассмотреть мою статью "Вопросы музыкознания в республиках Закавказья". Что же представляет собой эта критика?

Весьма обширное место, уделяемое моей статье, И. Рыжкин посвящает не тому, о чем в ней действительно говорится, а тому, что в ней по неизвестным мне причинам захотел вычитать рецензент.

Так, И. Рыжкин утверждает, что, говоря о наличии у наших слушателей разных вкусов, я, якобы, тем самым амнистирую любые вкусы, в том числе и отрицательные, чуждые духу советского искусства.

В моей статье действительно говорится о наличии разных слушательских вкусов, что так же закономерно, как наличие разных творческих вкусов и склонностей у наших композиторов. Однако при этом я утверждаю, что "есть и такие различия во вкусах, которые нельзя признать правомерными" (стр. 33), и далее указываю для примера на некоторые разновидности отрицательных вкусов, которым не должен идти навстречу советский художник. Таким образом, я решительно высказываюсь против оправдания любых вкусовых требований. Скрыв от читателя эту существенную сторону моего высказывания и, тем самым, грубо исказив мою мысль, И. Рыжкин делает далеко идущий демогогический вывод об "умалении критерия народности", пытается дискредитировать меня в глазах читателя.

В другом месте своей статьи я отмечаю известный факт, что композиторам с большим дарованием и яркой индивидуальностью (если они, конечно, связаны с родной почвой) всегда лучше удается выйти за узкие рамки местного фольклора и сохранить при этом национальный стиль, чем композиторам, не обладающим этими качествами. Из контекста статьи ясно, что я указываю на это с единственной целью — подчеркнуть роль подлинно творческого начала в процессе развития любой национальной музыкальной школы.

И. Рыжкин вычитал в этих строках нечто совершенно иное. Вырвав из контекста отдельные слова, он приписал мне 1) мысль о том, что будто "для композиторов среднего дарования новаторские поиски — дело безнадежное, приводящее только к отрицательным результатам, 2) что я будто бы противопоставляю "крупных" композиторов — "средним" (по этому поводу высказывается длиннейший трюизм в защиту неизвестно кем попираемых прав "малых" дарований), и, наконец, движимый все дальше и дальше пафосом разоблачения, И. Рыжкин вопрошает: "Не с этой ли тенденцией связаны в журнале и отказ от анализа противоречий в творчестве "крупных" и недостаточность внимания к новаторским поискам "средних"?

Статья "Вопросы музыкознания в республиках Закавказья" представляет собой краткое изложение моего доклада на декабрьском выездном пленуме музыковедов в Тбилиси. И. Рыжкин вместе со мной участвовал в работе пленума. Он слушал мой доклад, выступал после меня, но ни единого слова критики в мой адрес не высказал. Нужны ли к этому какие-либо комментарии?

Я лично нахожу в своем докладе и в статье большое количество недостатков. Сложные вопросы освещены здесь слишком эскизно, многие положения недостаточно аргументированы и недостаточно ясно определены. Мне, как и каждому музыковеду, очень хотелось бы вступить в живой творческий разговор или спор по поводу написанного мной. Но "критика" И. Рыжкина ничего общего с таким творческим разговором не имеет. Она принадлежит к числу тех явлений, которые только тормозят развитие творческой дискуссии. Нам нужно поскорее изжить этот тип журналистики. Нужно поскорее добиться того, чтобы атмосфера наших творческих споров была морально чистой, чтобы дышалось нам легко и творческая мысль текла свободно. Убежден, что время это не за горами!»

В. Городинский (Москва) пишет:

«И. Рыжкин в своей статье под видом критики недостатков журнала занимается грубой "проработкой" отдельных товарищей, не останавливаясь перед произвольными истолкованиями выдернутых из контекста отдельных слов и выражений, приписывая своим "жертвам" такие мысли, которые они в действительности никогда не высказывали.

При желании, в любой музыковедческой статье, в любом высказывании можно найти одно или несколько неудачно сказанных слов или нечетко сформулированных положений. Думается, однако, что, преследуя принципиальные цели, добросовестный критик не должен, опираясь на выхваченные из текста слова и словечки, пытаться опорочить своего товарища и приписать концепции, ему совер-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание