КНИЖНОЕ И НОТНОЕ ОБОЗРЕНИЕ

Перепечатывая книгу о Рахманинове

Хотя за последние годы появилось несколько работ о Рахманинове, его творчество, по существу, все еще остается мало изученным. И естественно, что каждая новая книга об этом замечательном композиторе и великом пианисте вызывает живой интерес нашего читателя.

Книга А. Алексеева, изданная под маркой Академии наук СССР, представляет собой наиболее обширную из вышедших у нас музыковедческих работ о Рахманинове. Судя по предисловию, автор стремился создать обобщающую монографию, проследить пути развития рахманиновского творчества в целом.

В книге изложены подробные биографические сведения о композиторе, приведены анализы основных его сочинений. Автор привлек неопубликованные материалы (письма композитора, воспоминания современников), использовал ряд работ, напечатанных в советской и дореволюционной прессе. Отдельные анализы, сделанные А. Алексеевым, отличаются верностью наблюдений. Правильно стремление автора охарактеризовать творческую деятельность Рахманинова как продолжение великих традиций русской классики. При всем этом книга оставляет чувство неудовлетворенности. Прежде всего, создается впечатление, что она не имеет точного адреса. Для научного исследования она, пожалуй, несколько легковесна, а для широкого круга читателей не всегда доступна, так как местами перегружена специальными музыковедческими терминами¹.

Работа А. Алексеева не дает полного и ясного ответа на основной вопрос, интересующий читателя: в чем же заключаются связи Рахманинова с классикой и что нового привнесло его творчество в развитие русского искусства. Ведь повторять общеизвестную истину, что Рахманинов — русский классик, а не модернист, — не значит еще исследовать его музыку. В рахманиновском пианизме несомненна преемственность от пианизма Антона Рубинштейна и Чайковского; но только констатировать это, ограничиваясь трафаретными определениями, — вовсе недостаточно.

Основным принципом развития во Втором концерте Рахманинова является, по мнению А. Алексеева, «в большей мере песенная распевность, а не бетховенский метод разработки тематического материала» (стр. 109). Но ведь это определение крайне общо и расплывчато. Автор не подкрепляет его живыми сопоставлениями, убедительными аналитическими наблюдениями.

_________

А. Д. АЛЕКСЕЕВ. С. В. Рахманинов. Жизнь и творческая деятельность. Музгиз, М., 1954, тираж 11 000, ц. 7 р. 55 к.

¹Так, в описании Второго концерта (стр. 107) говорится об «интонационном упоре», об «устоях мелодии на сильных долях такта», о «секвентных нарастаниях» и т. п.

Бесспорно, что Рахманинов наследовал Чайковскому. Но, наследуя, он создал искусство глубоко индивидуальное, во многом отличное от искусства Чайковского. Для того чтобы объяснить, в чем заключается это отличие, надо глядеть в «корень», надо сопоставить эпохи и условия, формировавшие стиль того и другого композитора, надо глубоко разобраться в идейном содержании их творчества.

Как подходит к этой задаче А. Алексеев?

В практике советского искусствознания давно живет традиция: разбирать художественные явления на широком историческом фоне эпохи, привлекая обильный материал из смежных искусств, из литературы. Эту часть своей работы А. Алексеев сводит до минимума, не избегая при этом упрощенчества.

Приводя слова В. И. Ленина о «революционной роли реакционных периодов», сказанные по поводу восьмидесятых годов прошлого века (стр. 24), А. Алексеев именно в восьмидесятых годах ищет социальные истоки творчества молодого Рахманинова. Между тем даже ученические работы Рахманинова относятся к самому концу этого десятилетия; по-настоящему его творчество развернулось только в девяностые годы (недаром свое первое сочинение композитор пометил 1891 годом!).

Но не в том еще дело. Напомнив основные факты из русской истории, А. Алексеев тут же обрушивает на читателя лавину имени названий произведений, созданных в восьмидесятые годы. Здесь и Лев Толстой, и Салтыков-Щедрин, и Чехов, Короленко, Глеб Успенский, Репин, Суриков, Крамской, Шишкин, Верещагин, Левитан, Малый театр, Ермолова, Ленский, «Спящая красавица» и «Манфред» Чайковского, «Снегурочка», «Испанское каприччио» и «Шехеразада» Римского-Корсакова, «Тамара» Балакирева, сочинения Бородина, Танеева, Аренского, Ляпунова, Лядова, Глазунова, ранние пьесы Скрябина и великое множество других произведений. Этот «каталог» А. Алексеев закругляет итоговой фразой: «Вся эта общественная обстановка не могла не оказать влияния и на творчество Рахманинова».

В следующей главе «На пути творческого подъема» — та же картина: вначале дается коротенький — на одну страничку — «обзор эпохи», а затем вновь перечисление — Толстой, Чехов, Чайковский, Римский-Корсаков, Художественный театр, Горький и т. п.

Что дает читателю такой перечень различных имен и названий, собранных «под одну крышу» демократической культуры? Подобные сопоставления еще не помогают нам в постижении рахманиновской музыки. Ибо выставить в один ряд все бесконечно многообразные явления русской демократической культуры и «приставить» к ним Рахманинова, ограничившись декларативной констатацией, что и он, Рахманинов, является «одним из ярчайших выразителей передовых общественных устремлений», — это значит окончить разговор там, где он, собственно, только должен начинаться.

Автор неполно и непоследовательно раскрывает реальные связи между творчеством Рахманинова и передовой русской культурой. Не удивительно ли, что в книге о Рахманинове нет толкового очерка художественной жизни Москвы на рубеже двух столетий? А сколько бы это дало автору новых фактов и новых красок!

Касаясь борьбы реализма с модернизмом, А. Алексеев даже не упоминает, что в Москве существовал в ту пору сильный кружок литераторов-реалистов и что поэтому петербургские декаденты считали Москву городом провинциально-отсталым. А как можно игнорировать студенческое движение конца восьмидесятых годов — тех лет, когда Рахманинов учился в консерватории?

Таким образом, автор, погружая Рахманинова в пеструю номенклатуру имен и названий, по сути дела, «изымает» композитора из общей картины общественной жизни того времени, изолирует его...

Но вот в третьей главе («На пути творческого подъема») автор пытается как будто затронуть более широкие проблемы. «Одной из важнейших тем, — пишет он, — ...было дальнейшее утверждение в искусстве [90-х годов] национального начала». Что вообще значит «тема дальнейшего утверждения национального начала»? Очевидно, имеется в виду не тема, а задача или стремление. Но почему из всех

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

КНИЖНОЕ И НОТНОЕ ОБОЗРЕНИЕ

Перепечатывая книгу о Рахманинове

Содержание