Выпуск № 12 (205) | 1955 - страница 60

щиеся в Хельсинки оркестровые коллективы и камерные ансамбли — а их в финской столице немало. В концертах приняли участие Фестивальный и Городской оркестры, Камерный и Радиооркестры и, наконец, «Хельсинки-квартет».

Фестиваль открылся финским Гимном — очень красивым по музыке, написанным, если память мне не изменяет, на сердечные и трогательные стихи известного финского поэта Рунеберга. При звуках Гимна все присутствовавшие встали и обратились в сторону центральных дверей. Через эти двери, предшествуемый тремя шведскими принцессами, вошел, направляясь к первому ряду кресел, Президент республики Юхо Паасикиви под руку со своей супругой. Вместе с ними была Ева Палохейми, дочь Сибелиуса, представлявшая на фестивале своего отца. С кратким умным и дельным словом о значении Сибелиуса и устраиваемого в его честь фестиваля выступил Премьер-Министр Финляндии Урхо Кекконен.

В небольшой статье невозможно дать подробный отчет о всех прослушанных концертах. Остановлюсь на тех, которые привлекли наибольшее внимание пишущего эти строки. Впрочем, мои записи являются в какой-то мере и отражением тех суждений, которыми в антрактах делились приглашенные на фестиваль из разных стран композиторы и музыкальные деятели.

В дни фестиваля состоялось семь симфонических концертов, не считая торжественного вечера, открывшего празднества. Львиную долю программы составили композиции Сибелиуса: все семь его симфоний, ряд симфонических поэм, Скрипичный концерт, множество вокальных пьес. Словом, мы услышали почти все значительное из того, что написано Сибелиусом с далеких лет его юности до 1929 года, когда композитор перестал публиковать свои сочинения.

Начало творческого пути Яна Сибелиуса тесно связано с замечательным эпосом финского народа «Калевала», что в значительной мере способствовало выявлению индивидуальных черт композитора и в конечном счете определило его стиль. В те периоды, когда Сибелиус поддавался влияниям, которые оказывались в противоречии с самобытным характером его творчества, и отходил от избранного им пути, он как бы терял почву под ногами и вновь ее находил, соприкасаясь с живительной силой родного эпоса.

В пояснениях к программам фестиваля, составленных финскими музыковедами, были даны подробные разборы и достаточно объективная оценка исполненных на фестивале композиций.

Тем не менее эти оценки носят порой слишком категорический характер. Так, например, если даже признать, как это делает финская критическая мысль, что ре-мажорная Вторая симфония «является внешне наиболее яркой из всех симфоний Сибелиуса», то я все же склонен отдать предпочтение светлой и поэтичной Третьей симфонии, привлекающей глубиной содержания и целостностью формы при замечательной скромности в использовании выразительных средств.

В предложенных слушателям путеводителях по концертам не было охарактеризовано содержание этой симфонии. Между тем, на мой взгляд, главная партия первой части — не что иное, как очень удавшаяся Сибелиусу попытка передать в музыке тот полуговор-полупение, которым финский народ исполняет свои руны. Очень хороша проникновенно певучая вторая часть, построенная в вариационной форме. В целом же я бы определил эту симфонию, как эпическую.

Наряду с полным циклом симфоний Сибелиуса в концертах фестиваля прозвучали многие его симфонические поэмы, а также великолепная музыка к шекспировской «Буре». Музыкальные характеристики отдельных персонажей «Бури» настолько выпуклы и метки, что слушатель, знакомый с этой трагедией британского гения, без труда угадывает в музыке Сибелиуса и Просперо, и его дочь Миранду, и Калибана, и Ариэля...

Как ни велико значение Сибелиуса-симфониста, однако его творческий дар, проявившийся в сочинениях программных, порою убеждает нас не менее, чем в симфониях, и яркостью тематического материала, и красочным богатством оркестровой палитры. Не следует ли искать причины этого в том, что в своих поэмах и характеристических пьесах Сибелиус ближе к интонациям финского народного мелоса, ближе к родной природе?

Исполнительская культура Финляндии

стоит достаточно высоко. Это относится и к симфоническим оркестрам, и к дирижерам. Оркестры, принимавшие участие в концертах, играли выразительно, стройно, с истинным воодушевлением.

Мне хотелось бы отметить мастерство представителя старшего поколения финских дирижеров Тауно Ханникайнена, известного москвичам по его недавним гастролям в нашей столице, а также молодого талантливого дирижера Пааво Берглунда (он является и композитором).

На празднике состоялись и камерные концерты. Незабываемое впечатление оставил концерт с участием молодой австрийской певицы Елизаветы Шварцкопф, исполнившей ряд романсов Сибелиуса. Сильный, широкий по диапазону, удивительный по красоте тембра голос и поразительное мастерство в передаче исполняемого ставят Елизавету Шварцкопф в ряд выдающихся певиц современности. Как хорошо было бы услышать ее в Москве! Нельзя забыть также и ее великолепного партнера Кирилла Шалкевича, отлично исполнившего фортепианную партию.

В фестивале принял участие и крупнейший американский скрипач Иегуди Менухин, исполнивший скрипичный концерт Сибелиуса. Он выступил также в камерном вечере. К сожалению, на этот раз игра прославленного скрипача не оставила у нас, музыкантов, глубокого впечатления. Мне показалось, что И. Менухин (судя по его внешнему виду) был не совсем здоров и, как принято говорить, находился «не в должной форме». Мои заграничные коллеги не могли не разделить этого мнения.. Все же у финской аудитории он имел огромный успех.

Музыкальные деятели, приехавшие из разных стран на фестиваль, были приняты Я. Сибелиусом в его загородном доме, находящемся в тридцати километрах от Хельсинки. Дом, в котором уже много лет живет маститый старец, в свое время посетили Д. Кабалевский, А. Хачатурян, К. Молчанов, Д. Ойстрах, Э. Гилельс. Не без волнения поднимался я по невысокой лестнице в этот дом, где вдали от городского шума проводит свои дни человек, которому суждено своим творчеством вписать большую и своеобразную страницу в историю музыкального искусства.

Нашу делегацию приветливо встретила дочь композитора и предложила пройти в гостиную, в которую из противоположных дверей вошел хозяин.

Я видел Сибелиуса в Петербурге в 1915 году, когда он дирижировал своей симфонической поэмой «Дочь Похьолы». За пультом стоял тогда порывистый, пышущий здоровьем, плотного сложения человек с румянцем на щеках и большими, ясными голубыми глазами; он выглядел моложе своих пятидесяти лет. Теперь — это величавый старец, медлительный, спокойный, с глубоким взором очень умных, много видевших глаз.

Сибелиус начал подходить к каждому из нас и здороваться. С теми, кого он знал, например со шведским композитором К. Аттербергом или датским критиком К. Флорой, Сибелиус перекинулся несколькими короткими фразами.

Когда очередь дошла до меня, я вручил ему несколько тетрадей сочинений А. Хачатуряна, Д. Шостаковича, Д. Кабалевского, К. Молчанова, Н. Пейко с авторскими надписями и сказал несколько приветственных слов. Хозяин ответил мне по-русски:

— Очень тронут. Благодарю.

Тут я вспомнил, что не передал ему палехскую шкатулку — подарок Министерства культуры СССР. Пока я ее искал, представление гостей хозяину закончилось и все перешли в соседнюю комнату, которая совмещает большую библиотеку и столовую. Здесь хозяин поднял бокал за здоровье гостей и начал вторичный обход присутствовавших. Я передал ему палехскую шкатулку, объяснив, что живописная миниатюра на ее крышке изображает новгородского гусляра Садко, которого по теперешней терминологии следовало бы назвать композитором. Сибелиус был восхищен искусством палешан...

Во время беседы (которая, к сожалению, была недолгой) я между прочим заметил, что, насколько мне известно, «Финская фантазия» Глазунова сочинена по совету Сибелиуса.

— И Каянуса¹, — тут же добавил Сибелиус.

Затрудняюсь сказать, что здесь больше

_________

¹Роберт Каянус — известный финский дирижер и композитор.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание