Выпуск № 12 (205) | 1955 - страница 64

О масштабах «додекафонической эпидемии» свидетельствуют данные, опубликованные в австрийском журнале «Österreichische Musikzeitschrift» (№ 7–8 за 1952 г.): от тридцати до сорока процентов «новой музыки» в Западной Европе сочиняется на основе двенадцатитоновой системы А. Шенберга. К сожалению, журнал не сообщает, какой процент этой какофонической продукции удерживается в программах. Думается, в этом случае итоги оказались бы весьма плачевными. За весь период «процветания» додекафонии концертный репертуар исполнителей не обогатился ни одной симфонией, ни одной сонатой, ни одной песней, написанными по атональной системе! «Музыка для глаза» продолжает существовать только на бумаге, составляя «хлеб насущный» лишь для теоретических разглагольствований критиков-формалистов.

Однако было бы неправильно представлять положение дел в современной западной музыке как «царство додекафонистов».

В своей книге «Преодоление модернизма» А. Мелихар приводит высказывания многих западных музыкантов, резко осуждающих реакционную, антигуманистическую деятельность додекафонистов. В числе лиц, отвергающих додекафонизм, — крупные немецкие дирижеры Вильгельм Фуртвенглер (ум. в 1954 г.), Ганс Кнапперсбуш, Лео Блех, Фриц Ригер, композиторы Иозеф Хасс, Вернер Эгк, Иозеф Маркс и многие другие.

С решительным осуждением додекафонии выступают в своих книгах композиторы Пауль Хиндемит и Артур Онеггер.

В 1953 году в США вышла интересная книга «Мир композитора» одного из лидеров музыкального модернизма Пауля Хиндемита. Многое в этой книге по-новому освещает творческую личность П. Хиндемита, эволюцию его эстетических взглядов.

Автор книги выступает в защиту музыки от разрушительных тенденций, насаждаемых всевозможными «музыкальными конструкторами». На странице 125 своей книги П. Хиндемит пишет:

«Этическая сила музыки ими полностью игнорируется; все обязательства композиторов по отношению к обществу выродились в шарлатанскую игру, которая дает достаточный стимул для чьего-то самообольщения, но оставляет окружающих в положении бедного дитяти, стоящего под окном дома, в котором светится рождественская елка. А если музыка, написанная на такой основе, и имеет что сказать слушателям, то это — грубый приказ: вы должны повиноваться мне, должны верить в мою конструкцию. И это в то время, когда все мы так нуждаемся в тепле и поддержке, в том, что Шиллер и Бетховен дали однажды человечеству: “Seid umschlungen, Millionen” (“Обнимитесь, миллионы”)».

П. Хиндемит едко высмеивает бесплодные попытки формалистских лженоваторов «обновить» музыкальный язык путем беспрерывного усложнения гармонии. Характеризуя принцип композиции, применяемый додекафонистами, автор замечает: «Этот конструктивный принцип устанавливается произвольно, без всякой связи с основами музыкальной речи. Он с полным безразличием относится к качеству гармонических и мелодических образований, извлекаемых из математических, физических или психологических элементов...

Двенадцатитоновая система — не единственный кошмар, который преследует сочиняющих фанатиков, стремящихся не отстать от моды. Разве мы не знаем попыток создавать мелодии, основанные на графической линии силуэта города на фоне неба? Другие композиторы сочиняют с помощью сложения, вычитания и других арифметических вычислений и механических комбинаций с тонами...» (стр. 121)

В задачу настоящего обзора не входит рассмотрение эстетических принципов самого П. Хиндемита, чей творческий путь отмечен многими серьезными противоречиями и отклонениями от принципов реалистического искусства. Но нынешняя позиция П. Хиндемита весьма показательна. Его решительное осуждение додекафонии, его защита основ музыкального искусства, «обладающего этической силой, несущей людям радость, облагораживающей их быт», свидетельствуют об усилении борьбы западных музыкантов против антигуманистических установок реакционного формализма.

Нельзя не согласиться с тезисом П. Хиндемита, утверждающего, что никакие стилистические поиски не могут оправдать себя, если они не служат высоким гуманистическим целям.

«Технические достижения и стилистиче-

ское разнообразие, — пишет П. Хиндемит, — должны служить только одной цели: донести до слушателя замысел подлинного композитора... Техника и стиль — послушные слуги, пока они находятся под контролем. Ускользнув из-под контроля, они начинают доминировать над процессом сочинения пьесы или вырождаются в шаблон и моду» (стр. 127).

В книге П. Хиндемита приводится любопытная выдержка из сатирического трактата английского музыканта XVIII века Уильяма Хейса. Трактат этот назван «Искусство сочинять музыку по совершенно новому методу, подходящему для самых захудалых талантов» (1751 г.). Автор трактата рекомендует взять в руки обыкновенную щетку, обмакнуть ее в чернильницу и, проведя пальцем по щетине, разбрызгать чернила на лист нотной бумаги. Затем остается только добавить тактовые черты, штили, горизонтальные связки и прочее, после чего «опус» готов к исполнению. Правда, отсутствуют целые и половинные ноты. «Но кто сейчас думает о выдержанных нотах!» — заканчивает свой совет Уильям Хейс.

Сопоставляя этот «метод» с методом сочинения музыки при помощи додекафонной техники, П. Хиндемит говорит:

«Характерным различием является то, что метод Хейса дает композитору, или как вы там назовете человека со щеткой, большую свободу для художественной инициативы, чем крайне жесткая, ограничительная двенадцатитоновая техника...» (стр. 124)

С горечью говорит о глубоком кризисе модернистского искусства крупный французский композитор, один из членов знаменитой «шестерки» — Артур Онеггер. В своей книге «Я композитор» (Париж, 1951 г.) А. Онеггер высказывает прогнозы о путях развития современной музыки, делится с читателем своими мыслями и переживаниями. С мучительной тоской вглядывается А. Онеггер в окружающую его действительность, ищет и не находит выхода из туника, в котором, по его мнению, находится музыкальное искусство.

Горькие жалобы на невыносимое существование композитора в современном капиталистическом обществе звучат в его книге. Отвращение широкой публики к современной музыке А. Онеггер объясняет прежде всего тем, что это плохая современная музыка, которая не выдерживает «конкуренции» с хорошей классической музыкой. Он осуждает легкомыслие некоторой части композиторской молодежи, попадающей на удочку широковещательных и фальшивых деклараций додекафонистов.

«Двенадцатитоновые композиторы напоминают мне, — пишет А. Онеггер, — каторжников с галер, которые, освободившись от цепей, добровольно прицепили к своим ногам стокилограммовые чугунные шары, чтобы быстрее бежать... Их догма во многом напоминает школьный контрапункт с той, однако, разницей, что овладение контрапунктом открывает широкие возможности для повышения техники письма, для развития фантазии, в то время как правила додекафонии являются не средством к достижению этой цели, но самой целью!» (стр. 134)

Полемизируя с французским теоретиком атональной музыки Рене Лейбовичем, Онеггер опровергает эстетические принципы додекафонии с ее сухой линеарной техникой. Он напоминает о слушателе, который воспринимает музыку ухом, а не глазом. «...Результатом наступления атоналистов, — заявляет А. Онеггер, — будет обратное течение, стремящееся к самой простой, рудиментарной музыке. Наглотавшись серной кислоты, человек будет пить спасительный сироп. Наши измученные диссонансами уши будут с наслаждением внимать звукам гармошки и сентиментальных песенок...» (стр. 136)

Приведенные выше высказывания Пауля Хиндемита и Артура Онеггера — двух крупных современных композиторов, характеризуют отношение многих музыкантов Запада к реакционному движению додекафонии.

Или музыка, или додекафония — так стоит ныне вопрос. И чем активнее, чем настойчивее развивают свою пропаганду формализма додекафонисты, тем громче раздаются протестующие голоса тех людей, которым дорого подлинное искусство.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание