Выпуск № 12 (205) | 1955 - страница 13

нале первого действия допустить выход Екатерины II на балу... Даже иностранные оперы, идущие на всех западных сценах, ставятся в России с нелепейшими переделками по цензурным условиям. Так, в “Бале-маскараде” Верди, описывающем убийство Карла XIII, короля шведского, на русских сценах изображается какой-то мифический американский губернатор...» ¹

Театральная печать эпохи Первой русской революции пополняет этот цензурный «мартиролог» разнообразными красноречивыми фактами.

В сборнике «В защиту слова» были опубликованы воспоминания композитора П. Бларамберга; он рассказывает, что его оперу «Мария Тюдор», написанную на сюжет известной драмы Гюго, удалось поставить лишь тогда, когда либреттист превратил королеву Марию в герцогиню, поскольку, как объяснял цензор, «королева не может полюбить... собственного подданного. Не страстною любовью может пылать сердце королевы, а лишь преисполняться всемилостивейшим благоволением». Действие при этом было перенесено из Англии в Бургундию. Категорическому запрещению были подвергнуты и романсы П. Бларамберга на слова некрасовских песен «Соленая» и «Голодная» из поэмы «Кому на Руси жить хорошо».

Широко известна история цензурных мытарств, которым подвергались величайшие произведения русской оперной классики — «Борис Годунов» и «Хованщина» Мусоргского, «Псковитянка», «Ночь перед Рождеством», а позднее «Кащей» и «Золотой петушок» Римского-Корсакова, «Опричник», «Пиковая дама», «Кузнец Вакула» («Черевички») Чайковского и др. А сколько величественных замыслов было задушено в самом зародыше только потому, что цензурные ограничения лишали композитора малейшей надежды на возможность сценического воплощения «крамольной» темы! Так, Римский-Корсаков оставил неосуществленным замысел оперы о Степане Разине. Цензурой без всякого обсуждения запрещались любые пьесы, в которых выводились герои русских народных восстаний — Пугачев, Степан Разин и др.

В статье критика Ю. Энгеля «Музыка и цензура», напечатанной в газете «Русские ведомости» в 1905 году, приводилось любопытное признание одного из цензоров: «Музыка обладает такой силой выражения, что самую безобидную вещь может сделать опасной».

Действительно, в дни революционного подъема оперный театр стал ареной политической борьбы. С ростом забастовочного движения все чаще и чаще во время спектаклей в театрах возникали демонстрации и звучали революционные песни.

«Барометром бури» являлись тогда постановки пьес Горького. «Свобода во что бы то ни стало» — так определял К. Станиславский «сквозное действие» пьесы М. Горького «На дне». И аудитория Московского Художественного театра, Драматического театра В. Комиссаржевской и других столичных и провинциальных театров чутко воспринимала политический смысл горьковских спектаклей.

Огромная сила общественно-политического воздействия театра не могла не тревожить царское правительство. Примечательно, что даже в короткие «дни свобод», когда под напором революционных событий царь был вынужден «даровать» свой лицемерный «манифест для известных мест» (как называли в сатирической печати той поры «куцую конституцию»), когда для органов печати была на время отменена «предварительная цензура», — в отношении театра все оставалось без перемен.

_________

¹ «Театральная Россия», 1905, №№ 10 и 41.

Старый устав о цензуре и печати, продолжавший действовать в эпоху Первой революции, давал цензорам и полиции самые широкие возможности для ущемления живого слова. Достаточно напомнить хотя бы три параграфа устава, на которые чаще всего опиралась цензура:

«...Не допускать нарушения должного уважения к учению и обрядам христианских исповеданий, охранять неприкосновенность верховной власти и ее атрибутов, уважение к особам царствующего дома, непоколебимость основных законов, народную нравственность и домашнюю жизнь каждого» (§ 93). «Цензура обязана отличать благонамеренные суждения и умозрения, основанные на познании бога, человека и природы, от дерзких и буйственных мудрований, равно противных истинной вере и истинному любомудрию» (§ 94). «Не следует допускать к печати сочинений и статей, излагающих вредные учения социализма и коммунизма, клонящиеся к потрясению или ниспровержению существующего порядка и к водворению анархии» (§ 95).

Материалы архива царской цензуры показывают, как велик был страх прислужников реакции перед «призраком коммунизма» и с какой бесстыдной «гибкостью» применялись статьи цензурного устава.

Особенным цензурным издевательствам подвергались так называемые народные и общедоступные театры. Оперные произведения, которые, хоть и с цензурными помарками, но все же ставились на других сценах, в эти театры не допускались. Так, лишь за август — сентябрь 1905 года для постановки в народных театрах запретили семь опер.

В рапорте от 1 сентября 1905 года цензор Верещагин писал по поводу музыкальной драмы Мусоргского «Хованщина»: «Перед зрителями развертывается мрачная картина всевозможных неурядиц на Руси, вызванных “спесивыми боярами, лихоимателями и казны грабителями”, которые только на словах горазды, а к делу неспособны... Все изложенное представляется мне к исполнению на сцене народных театров в настоящее время неудобным»¹.

А вот оценка оперы Мейербера «Иоанн Лейденский» («Пророк») в рапорте цензора Ламкерта: «Принимая во внимание, что в опере этой изображается крестьянское движение, направленное против властей вообще и крупных землевладельцев в частности, я полагал бы оперу эту, дозволенную для общей сцены, к представлению на народных театрах запретить». По тем же политическим мотивам было запрещено либретто оперы «Дубровский»: «Принимая во внимание, что довольно значительное место отведено в этой опере изображению произвола приказных по отношению к крестьянам и жажды мести этих последних, то опера эта вряд ли может быть допущена к постановке на народной сцене» (7 сентября 1905 г.).

* * *

Одна за другой запрещаются в народных театрах постановки двух опер Римского-Корсакова. В рапорте цензора Верещагина напоминалось, что в свое время «главным затруднением к разрешению “Псковитянки”... послужило изображение псковского веча с ударами вечевого колокола, с воззванием к “Осударю Пскову”, к “осударям псковичам” и другие подробности, характеризующие как бы последние симптомы борьбы псковской вольницы с самодержавием...» И делался вывод: «Ввиду изложенного, а также принимая во внимание, что в качестве действующего лица выведен царь Иоанн IV, который до сих пор на народной сцене еще никогда не выводился, и что к постановке пьес

_________

¹Рапорты цензоров цитируются по неопубликованным материалам архива Главного Управления по делам печати (ЦГИАЛ).

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание