Рис. худ. М. Митряшкина

ние пианистических ресурсов (например, большие, широкие «волны» педали) — все это способствовало яркости впечатления. Можно пожелать лишь, чтобы горячая увлеченность при исполнении первой части (Allegro vivace) и в особенности рондо (Allegretto) не мешали гармоничности и классической стройности музыкального воплощения. При всей чуткости трактовки второй части слишком густая педаль временами нарушала здесь четкость характерного «аккомпанемента гитары». Несколько поспешно были сыграны каденции, и поэтому задуманная Бетховеном своеобразная фортепианная колоратура не прозвучала во всей красоте.

Большим успехом сопровождалось исполнение монументальной Фантазии Шуберта (соч. 15). Сам автор считал эту пьесу труднейшей и говорил, что «только дьявол может сыграть эту штуку». Д. Башкиров играет Фантазию с блеском, трактуя это сочинение как романтический гимн жизни, искусству, молодости. Образ шубертовского «Скитальца» (Adagio) был воссоздан с впечатляющей силой. Хотелось бы только большей рельефности ритмического рисунка, волевой сдержанности движения в согласии с авторским указанием Allegro con fuoco mа non troppo.

В листовских транскрипциях песен Шуберта («Приют») и Шумана («Посвящение»), исполненных поэтично, пианист иногда дробит фразу, забывая о ее вокальном предназначении и нанося тем самым ущерб плавному изложению мелодии. Излишняя порывистость проявлялась подчас в лирическом соль-мажорном Экспромте Шуберта (соч. 90). Ярко сказалось дарование молодого артиста в «Музыкальных мгновениях» Рахманинова (ре-бемоль мажор и до мажор). Исполнение первой из этих пьес отличалось богатством оттенков и органичностью фразировки; вторая была сыграна с громадным темпераментом и одухотворенностью. Пьеса Дебюсси «Остров радости» предстала перед слушателями как увлекательная картина, полная света, движения и красочной игры тембров.

На бис превосходно были сыграны две «Мимолетности» Прокофьева, Прелюдия ля минор Дебюсси и «Кордова» Альбениса.

Покоряющая сила воздействия игры Д. Башкирова обусловлена музыкальной культурой (он ученик проф. А. Гольденвейзера), правдой выражения чувств и бурным темпераментом. Иногда молодой артист чрезмерно увлекается динамическими эффектами, жертвуя ради этого четкостью ритмики. Но думается, что в процессе развития мастерства это пройдет. Дмитрий Башкиров — художник своеобразный. Натура его богата, и он о многом может поведать слушателю.

В добрый час!

* * *

Владимир Ашкенази

В программу концерта В. Ашкенази (Большой зал консерватории, 1 октября) вошли произведения, исполненные юным музыкантом на Варшавском конкурсе имени Шопена.

Мы услышали свободное и технически безупречное исполнение этюдов Шопена. Пианист добивается почти идеальной ровности, играя широко расположенные арпеджио forte и legato первого этюда (соч. 10). С предельной быстротой и четкостью при мягкости рисунка были выполнены терции шестого этюда (соч. 25). Техническим блеском и чеканностью штрихов отличалось и исполнение восьмого (соч. 10) и двенадцатого (соч. 25) этюдов, Вальса (соч. 34, № 1) и знаменитого Полонеза (соч. 53).

Запомнилось Presto con fuoco во второй Балладе с безупречно выполненным заключением agitato — камнем преткновения для многих пианистов. Отлично прозвучало piu mosso в ноктюрне (соч. 27, № 1) с ярко проведенным нарастанием. Выразительно был «спет» речитатив баса, предваряющий возвращение основного образа. С большим настроением пианист исполнил ля-бемоль-мажорную мазурку (соч. 41); удаляющиеся звуки танца растворились в полной тишине.

В волнистых пассажах четвертого Скерцо была слышна, «весома» каждая нота. Но повторение эпизодов было лишено разнообразия тембра и характера; поэтичная пьеса показалась длинной. В среднем разделе ноктюрна (соч. 9, № 3) отсутствовало единство дыхания.

Рис. худ. Е. Коротковой

Мазурки до-диез минор (соч. 30, № 4) и до минор (соч. 56, № 3) В. Ашкенази играет, не подчеркивая их танцовальный характер. Стремясь обогатить миниатюры психологическим содержанием, он еще не находит убедительного воплощения своего замысла. Поэтому в исполнении мазурок не чувствовалось простоты, иногда оно казалось вычурным. И в некоторых других пьесах не хватало убеждающей силы интерпретации, а поэтическое начало подчас отступало перед рассудочностью, «сделанностью», мешающей раскрытию богатого подтекста шопеновских сочинений.

Успех, сопровождавший выступление В. Ашкенази (ученика А. Сумбатян), ныне студента первого курса Московской консерватории (класс Л. Оборина), обязывает его стремиться к расширению исполнительских задач: мы имеем в виду образность, содержательность исполнения, щедрость красок, разнообразие тембров. Замечательное техническое мастерство и одаренность — залог дальнейшего творческого роста молодого виртуоза.

К. Аджемов

Органные вечера

Иржи Рейнбергер

Иржи Рейнбергер — один из видных представителей чешской органной культуры, имеющей многовековую историю.

Значительный вклад в органную литературу внесли выдающийся композитор XVIll столетия, «чешский Бах» — Богуслав Матей Черногорский и его ученики Ян Зах, Иозеф Сегер и другие. На органах Праги играли Глюк, Гайдн, Моцарт... Богатейшие возможности органа привлекли внимание классиков чешской музыки — Б. Сметаны, А. Дворжака, И. Ферстера, З. Фибиха и других. Пражская органная школа, основанная в 1830 году (в 1889 г. она была объединена с консерваторией), подготовила множество профессиональных музыкантов, в том числе и органистов.

Современная народно-демократическая Чехословакия успешно развивает национальные традиции и в области органной культуры. Органная фабрика в Крнове, объединившая несколько национализированных предприятий, изготовляет первоклассные концертные инструменты. Издаются органные сочинения чешских классиков, и в этом деле немалая роль принадлежит нашему гостю — доктору И. Рейнбергеру. Под его редакцией и с его предисловием издано в 1953 году несколько сборников в серии «Чешская музыка для органа».

Первый концерт чехословацкого органиста (4 октября, Большой зал консерватории) был посвящен творчеству И. С. Баха. В программу вошли Прелюдия и фуга ми бемоль мажор, величавая Пассакалия и виртуозная Токката фа мажор. Контрастом этим произведениям служили легкая, прозрачная по звучности Пастораль, ажурная Партита до минор и три хоральные прелюдии.

Очень удачно была исполнена Прелюдия и фуга ми бемоль мажор. Мужественный характер прелюдии был ярко передан артистом; то же относится к пятиголосной тройной фуге. Слушатели тепло приняли исполнение хоральных прелюдий, особенно соль-мажорной.

Нас не вполне удовлетворила интерпретация Пассакалии и Токкаты. Регистровка И. Рейнбергера в этих сочинениях была недостаточно рельефной. Впрочем, некоторая скованность в использовании регистровых возможностей органа Большого зала консерватории, быть может, объясняется недостаточно свободным владением инструментами французского типа (в Чехословакии, кроме инструментов отечественных фирм, встречаются лишь немецкие органы).

Второй концерт И. Рейнбергера (6 октября, зал имени Чайковского) прошел гораздо успешнее. Здесь, играя на знакомом ему инструменте (немецкой фирмы Валькер), артист полностью раскрыл свое многогранное дарование. Свободно и с

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка