ВОПРОСЫ ЭСТЕТИКИ

Н. Дмитриева

Томас Манн о кризисе буржуазной культуры

Своим многолетним размышлениям над характером современной культурной эпохи Томас Манн подвел итог в романе «Доктор Фаустус», представляющем вершину его творчества, его жизни. Он писал его с отчетливым сознанием задачи. «Если прежние мои работы — во всяком случае, большинство их — и приобретали монументальный характер, то получилось это сверх ожидания, без преднамерения... На этот раз в отношении труда моей старости дело впервые обстояло иначе. В этот единственный раз я знал, чего я хотел и какую задачу перед собой поставил: я задал себе урок, который был ни больше, ни меньше чем роман моей эпохи в виде истории мучительной и греховной жизни художника»¹.

«Доктор Фаустус» — одновременно и художественное произведение, и исследование, которое можно назвать философским, социологическим или эстетическим. Подобная форма, может быть, предвосхищает будущее гуманитарных наук, всегда тяготевших к союзу с художественными способами познания, с искусством.

Художественное мышление пристально и гибко, оно способно прильнуть вплотную к предмету познания. Оно позволяет постичь, как связаны в человеческом обществе макро- и микроявления, как одно отражается в другом. Чтобы уловить извилистые ходы, которые роет «подземный крот» истории, мало выстроить в ряд самые заметные факты, счищенные от индивидуальных деталей и случайностей. Нужны и детали, и случайности. Нужно чутье художника на детали. И нужна прозорливая смелость художника, сопоставляющего и находящего связи в явлениях, лежащих, казалось бы, в разных плоскостях.

Это и делает Томас Манн. Биография вымышленного композитора Адриана Леверкюна собирает в фокусе многообразные излучения эпохи. Драмы личных судеб сливаются с драмой идей, противоречия времени обнажаются в противоречивости характеров, теоретические рассуждения приобретают значение

_________

Роман Томаса Манна «Доктор Фаустус», опубликованный на русском языке в 1959 году, привлек внимание советских музыкантов философской глубиной постановки и анализа таких коренных проблем зарубежного искусства XX века, как индивидуализм во взаимоотношениях художника и общества, кризис современной буржуазной культуры. Тогда же журнал опубликовал статью И. Рыжкина «Фаустус XX века и неправый путь модернизма» (см. «Советскую музыку» № 9 за 1959 год). Упомянутые проблемы, естественно, не нашли исчерпывающего разрешения в первом на наших страницах отклике на выдающееся творение немецкой литературы. Ныне редакция предлагает читателям новую работу о книге Томаса Манна, принадлежащую перу искусствоведа Н. Дмитриевой (статья написана для очередного выпуска сборника «Вопросы эстетики», который готовится к печати в Институте истории искусств в Москве). Несомненно, что советские исследователи, в том числе и музыковеды, еще не раз обратятся к богатейшей проблематике «Доктора Фаустуса», в частности — собственно музыкальной. — Ред.

¹ Томас Манн. Собрание сочинений в десяти томах, т. 9. М., ГИХЛ, 1960, стр. 223–224. В дальнейшем ссылки на это издание будут ограничиваться указанием номера тома и страницы.

вопросов жизни и смерти и становятся чем-то ощутимо телесным. Попробуйте мысленно вынести философскую концепцию романа за скобки, как сделал Толстой в «Войне и мире», — это окажется невозможным, от романа ничего не останется. Однако «Доктор Фаустус» — роман, произведение искусства, «жизнь в формах самой жизни», но он также и философия в формах самой жизни.

Томас Манн посвятил своему роману обширное автоисследование («Роман о романе») и, кроме того, написал ряд статей-спутников, рассматривающих те же или близкие проблемы. Но и на этом проблемы «Доктора Фаустуса» не исчерпаны, они вообще неисчерпаемы, так как продолжаются в настоящем. Свой рассказ о том, как был написан «Доктор Фаустус», Манн кончает словами: «Роман его становления закончился. Начался роман его земной жизни»¹. Эта земная жизнь «Доктора Фаустуса» длится и сейчас, обогащаясь новыми аспектами по мере того, как растет опыт современной культуры.

В «Докторе Фаустусе» можно проследить несколько главных тем и много дополнительных мотивов, все они переплетены между собой в сложном живом комплексе.

Прежде всего — роман этот, задуманный и рожденный в 1943–1945 годах, под взрывы бомб, сотрясавших весь мир, в атмосфере начала и конца гибели немецкого фашизма, ставит тему исторической вины и расплаты Германии.

Манн начал писать «Доктора Фаустуса» «23 мая anno 1943» — тогда же, когда приступает к своим запискам доктор философии Серенус Цейтблом, от лица которого ведется рассказ. В это время гитлеровские войска еще предпринимали попытки наступления, и поражение Третьего рейха отнюдь не всем казалось предрешенным. Но Томас Манн был еще за много лет до того уверен в обреченности «человеконенавистнического режима, ничего не понимающего в требованиях истории» (см. послание Манна декану Боннского университета в 1936 году). И начав писать роман в разгаре войны, он уже мысленно включил в его композицию близкую «кару Германии». Теперь предметом его раздумий был вопрос: как могло случиться, что немецкий народ, «склонный к умствованию и идеализму», издревле одержимый фаустовской жаждой познания, как мог он допустить у себя позор нацизма, и не только допустить, но и поддаться нацистскому одурманиванию?

Не нужно думать, что Манн не понимал общесоциальных корней фашизма и считал его лишь национальной немецкой болезнью. Он говорит о нем как о проявлении растущей агрессивности империализма. Но почему все же Германии, именно Германии, стране великих философов и великих музыкантов, суждено было стать носителем этого зла?

Ответ на этот терзавший писателя вопрос (а он терзал его глубоко, ибо Томас Манн не отрекался ст своей нации и всегда считал себя немецким писателем) он высказывал еще в статьях довоенного времени и окончательно развил его в докладе «Германия и немцы», сделанном в 1945 году в Америке. Прослеживая истоки нацистского позора немцев, Манн отказывается попросту делить Германию на «добрую» и «злую», но приходит к убеждению, что в исторических традициях «доброй» Германии заключалось и нечто такое, что могло выродиться в предрасположение ко злу.

В статье 1939 года «Культура и политика» он связывал историческую вину немецкого бюргерства с высокомерной аполитичностью, которая на практике оборачивалась антидемократизмом. «Духовную жизнь нельзя начисто отделить от политики», «культура стоит перед лицом грозной опасности, если ей недостает политического инстинкта и воли» — вот главная мысль. С этой позиции Томас Манн осуждает и свою прежнюю, написанную в эпоху первой мировой войны книгу «Размышления аполитичного», «где я во имя культуры и даже свободы всеми силами сопротивлялся тому, что называл «демократией», имея в виду политизацию духовной жизни»¹. Таким образом, Манн не слагает вину Германии и с самого себя.

В работе «Германия и немцы» он подвергает эту проблему дальнейшему анализу, который уже является плодом художественного исследования, выводом из работы над «Доктором Фаустусом». Он говорит о «немецкой отчужденности от мира, немецкой далекости от общемировых вопросов, глубокомысленной отрешенности от всемирного бытия; в прежние времена все это в сочетании со своеобразным обывательским универсализмом, так сказать, космополитизмом в ночном колпаке, характеризовало душевный строй немца»². Истоки этой социальной психологии бюргерства Манн видит в эпохе Реформации и персонифицирует ее в фигуре Лютера, «консервативного революционера», боровшегося за «духовное освобождение», но против политического освобождения.

Ход рассуждений Манна таков: культурное немецкое бюргерство, на многое дерзавшее в сфере «чистого духа», издавна питало отвращение к революции и к политике, видело в политических движениях только ложь и насилие, нечто грязное, оскорблявшее духовную сферу. Когда же оно в на-

_________

¹ Том 9, стр. 364.

¹ Том 10, стр. 288.

² Там же, стр. 306.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

ВОПРОСЫ ЭСТЕТИКИ

Н. Дмитриева

Томас Манн о кризисе буржуазной культуры

Содержание