ванность, страстность музыкальной речи композитора и в то же время внутренняя сдержанность.

В творческом облике Ивана Моравеца ¹ постоянно сказывается роль интеллекта, контролирующего весь процесс интонирования произведения. Исполнительская манера пианиста отличается строгостью и, хочется даже сказать, известной замкнутостью. Артист будто бы и не стремится к установлению немедленного контакта со слушателями, он полностью сосредоточен на исполняемой музыке, вдумчиво вслушивается в нее, как бы исследуя фактуру произведения до мельчайших подробностей.

Быть может, любителям шопеновской музыки, сидящим в зале, подобная игра иногда казалась чересчур спокойной. Не станем с ними спорить. Однако нельзя отрицать серьезности, с которой Иван Моравец интерпретирует сочинения Шопена, не почувствовать, что за внешней сдержанностью артиста скрыты поиски современного выражения духовного мира шопеновской музыки.

Иван Моравец — подлинный мастер фортепианной игры. По выступлению этого пианиста с шопеновской программой можно судить о его влюбленности в фортепианные звучания и виртуозном владении ими. В исполнении лирической музыки Шопена он явно предпочитает мягкие тона. Там, где иной исполнитель нашел бы для себя сочную напряженную кантилену, Моравец стремится к акварельности красок. В «речевой» мелодике Шопена пианист избегает острых патетических интонаций. Драматические же страницы, напротив, исполняются им с большой динамической насыщенностью, которую, признаться, не всегда ожидаешь.

Моравец несомненно нашел немало индивидуальных приемов в области фортепианной колористики, а также в использовании динамических и агогических средств выражения. Запомнились, например, своеобразные звуковые пропорции, которые пианист находит для диссонансов и их разрешений, для опорных и слабых долей мотивов. Ритмом исполнитель пользуется с большой свободой и, как правило, со вкусом. Некоторые, правда, оттяжки кульминационных «пунктов» показались нам чрезмерными.

В начале первого отделения наибольшее впечатление произвели ноктюрны фа минор соч. 55 № 1 и си мажор соч. 9 № 3. В первом из них особенно выразительно прозвучал тревожный средний эпизод. В си-мажорном ноктюрне истинное удовольствие доставила педализация, благодаря которой пианист все время создавал очаровательные звучности. В ноктюрне до минор соч. 48 № 1 несколько расслабленно был исполнен первый раздел пьесы: трагический тон его не был передан с должной степенью напряжения, в силу чего последующие бурные события, происходящие в этом произведении, прозвучали не вполне обоснованными.

В исполнении баллад Иван Моравец нашел немало свежих интонаций, интересных красочных сопоставлений. Однако в построении формы этих произведений имелись, на наш взгляд, известные просчеты. Последние, по-видимому, были обусловлены некоторыми преувеличениями в использовании приема темпового контраста, в результате чего развитие обеих баллад иногда протекало недостаточно пластично.

А вот в исполнении 24 прелюдий пианисту удалось охватить именно целостность этого гениального цикла, что является большим достижением. Иван Моравец хорошо чувствует временные масштабы прелюдий Шопена, лаконизм этих миниатюр не стесняет артиста, он успевает раскрыть образный мир каждой из них. Особенно хочется отметить интерпретацию Прелюдии ре минор: пианист счастливо избежал той фальшивой театральности, с которой нередко играют эту пьесу, и взволнованным, искренним тоном «проговорил» всю ее мелодическую линию.

Сверх программы Моравец великолепно сыграл «Лунный свет» и «Затонувший собор» Дебюсси, а также Интермеццо си бемоль минор, соч. 117 № 2 Брамса. Исполнение этих сочинений добавило что-то новое к тому впечатлению, которое осталось после прослушивания шопеновской программы. Будем с интересом ждать следующих концертов чехословацкого мастера, в которых, как мы надеемся, он выступит в качестве истолкователя произведений более широкого круга классических и современных авторов.

А. Аронов

Эстрада

Певец Парижа

Немного в мире стран, где эстрадная песня, ее создатели и исполнители окружены таким вниманием и любовью, как во Франции. Великое множество шансонье толпятся там у подходов к эстрадному Парнасу. А уж те счастливцы, которые силою таланта взошли на его вершину, могут чуть ли не месяцами ежевечерне собирать тысячи поклонников в «Театре Елисейских полей» или в «Олимпии», где они обычно выступают.

Но только ли талант приносит исполнителю успех? Конечно, нет. Французская аудитория — капризная и придирчивая ценительница

_________

¹ 23 января. Ленинград. Малый зал М. И. Глинки. Программа: Пять ноктюрнов. Две баллады. Двадцать четыре прелюдии.

песни. Поэтому судьбу шансонье решает не один талант, но и репертуар: найдет ли певец «свои» песни, встретит ли авторов, которые разгадают его актерскую природу, будут работать для него.

Ну, а для Франсиса Лемарка последней проблемы не существует. По крайней мере, последние годы. Лемарк-исполнитель может не искать авторов, а Лемарк — композитор и поэт не нуждается в певце.

С таким «единым в трех лицах» Лемарком мы смогли познакомиться во время его гастролей по Советскому Союзу зимой нынешнего года.

На сцену Московского театра эстрады вышел человек с внешностью, на первый взгляд, совсем не артистичной. Скорее, его можно принять за скромного служащего (а Лемарк, действительно, в прошлом был и шофером, и булочником, и помощником меховщика). Голос у него небольшой, глуховатый. Но вот отзвучали первые песни, вы приглядываетесь к облику исполнителя — и перед вами раскрываются черты, говорящие о подлинно артистичной, творческой натуре.

Лемарк все время двигается. Но это не те полумеханические, штампованные движения, которыми частенько грешат многие эстрадные исполнители — и наши, и зарубежные. Сдержанный, лишенный развязности жест Лемарка, едва уловимая мимика всегда оправданы внутренней наполненностью, большим эмоциональным зарядом. А если вам удастся перехватить его взгляд, — вы надолго запомните таящиеся в нем лукавство или грусть, веселую смешинку или горечь. И еще — а это, пожалуй, главное — глаза Лемарка скажут вам, что певец умеет не только выражать чувства, но и видеть героев своих песен. Интерпретация Лемарка отмечена тонкой музыкальностью, живой, отточенной фразировкой. Просто, человечно исполняет он любовную лирику, которая на эстраде часто преподносится с досадной манерностью и слащавостью.

Лемарк

Мы часто сетуем на мелкотемье эстрадной песни. Но надо различать, когда мелкая тема изобличает ограниченность авторского видения, а когда острый глаз художника умеет подметить в калейдоскопе жизни характерную деталь, занятный штришок, случайную, но о многом говорящую ситуацию. Именно так, наблюдая окружающую действительность, черпает Лемарк разнообразные сюжеты и темы, порой как будто незначительные и мимолетные, но в сумме своей дающие представление о характере французского народа, об его повседневной жизни.

Определяя кратко эмоциональную направленность творчества Лемарка, можно было бы сказать, что ее доминантой является влюбленность в жизнь. Но если у его популярного соратника Шарля Азнавура эта влюбленность оборачивается неодолимой, порой исступленной тоской маленького человека по недостижимому маленькому счастью, то у Лемарка она приобретает удивительно светлое, оптимистичное звучание.

Блестки лукавого юмора обильно рассыпаны в его программе. Вот шлюзовщик на реке. Он давно приметил лодку, носящую, как и ее хозяйка, имя Анриэтт. Обе они хороши, и неплохо бы заполучить хозяйку, а с ней и лодку. Ну что ж, можно попытаться запереть их в шлюзе и потерять ключ! И в конце концов шлюзовщик становится обладателем обеих Анриэтт.

...Прелестна песенка о маленьком сапожнике, которому прекрасная девушка заказала туфли. Мастер хочет, чтобы девушка вместо платы станцевала с ним. Заказчица возмущена таким предложением. Однако она все же соглашается — ведь предложение имеет и свои выгодные стороны. Увы! Туфельки оказались заколдованными, и, танцуя, она не может остановиться. Усталая, она просит пощадить ее. Так маленький сапожник вскружил голову гордой девушке.

...Пудель просит птичку научить его петь. Птичка соглашается с условием, что пудель откроет дверцу клетки. Птичка улетает, но, верная своему слову, каждое утро возвращается, чтобы просвистеть свой урок в окно. (Лемарк и впрямь очень мило высвистывает эту песенку.) Однако обиженный пудель в таком «университете» не хочет учиться.

Излюбленная тема Лемарка — Париж. Ему он посвятил много песен. По-разному рассказывает Лемарк о любимом городе, но рассказывает всегда тепло и просто, без громких слов и ложного пафоса. Как тонко, например, найден мелодический рисунок «Парижа»: триоли в своем ниспадающем движении струятся, точно воды Сены, приносящие одним радость, а другим — конец несчастьям... Или другая песня — легкая, прозрачная — о парижском воздухе, полном особого аромата. Мелодия становится мужественной, решительной, когда автор вспоминает о

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

А. Аронов

Певец Парижа

Лемарк

Содержание