детской интонации. Ее привнес Агафонников. Не будем выяснять, что ему подсказало такую удачную «придумку». Может быть, просто отмечавшаяся уже склонность к изящной жанровости. Важно, что финал получился без помпезности, нарочитой торжественности и риторической пышности. В нем есть что-то очень молодое, чистое и светлое. И именно этим он убеждает.

Светлое мироощущение свойственно вообще музыке Агафонникова. Это можно сказать и об общих концепциях его крупных сочинений, и о развитии внутри одной части. Вспомним, как печальные и даже скорбные лирические образы, пройдя через множество испытаний, неизменно просветляются к концу и в ладовом и в тембровом отношениях (финал симфонии, четвертая часть кантаты и т. д.). А строение всей симфонии? Направленность образов? Разве это не подтверждает мысль о победе жизнеутверждающего в музыке Агафонникова?

Перед слушателями развертывается эпико-драматическая поэма со множеством интересных «событий». Эпичность симфонии проявляется в относительно неторопливом развертывании действия, подчеркивается особой значимостью темы вступления, в том или ином виде постоянно возникающей в первых двух разделах цикла. Словно показ и столкновение образов в первой части, ярмарочное гуляние в Скерцо происходят перед глазами рассказчика-рапсода и преломляются в его сознании.

Финальное Andante симфонии не просто лучший по музыке раздел цикла. Как это ни парадоксально, но с медленной частью в сочинение входят черты настоящей действенности. Эпичное повествование пре-рывается, в права вступает реальная жизнь.

...Мертвенный, холодный хорал-вступление открывает последнюю часть. Кажется, до сих пор рапсод только рассказывал о драматических событиях прошлого, теперь же какое-то горе случилось непосредственно здесь, сейчас.

Автор сумел на протяжении сравнительно небольшой части добиться истинно симфонического размаха. К мелодии колыбельной вскоре присоединяются горестно причитающие валторны. В среднем разделе эти интонации обретают иной, таинственно-грозный характер. Здесь собственно и начинается действие. Злым силам противостоит чистый печальный облик колыбельной, которая то появляется, то обрывается, словно не в состоянии их преодолеть. Эта смена «кадров» приводит к центральной кульминации всей симфонии — похоронному маршу-шествию у медных в окружении «отчаянных» фигураций деревянных и струнных. Реприза всей части словно дает исход борьбы: преображенная тема колыбельной звучит в B-dur’e в новом просветленно-величественном облике. Так ведь и в жизни. Сила, мужество приходят к человеку в борьбе с испытаниями.

Судя по сонате, симфонии, кантате, Агафонников удачно решает сложную «проблему финала». Не приходится доказывать, как это ценно для композитора-драматурга.

...Но вслушаемся еще раз в лучшие страницы только что названных сочинений. Трепетность и какая-то удивительная чистота настроения, искренность высказывания, певучесть музыкальной ткани — что это все напоминает? От кого воспринял Агафонников дар говорить о прекрасном, этически высоком во весь голос, но без ложного пафоса — благородно, сдержанно, внутренне сосредоточенно? Думаю, не ошибусь, если назову здесь имя Николая Яковлевича Мясковского. Конечно же, Агафонников находится под обаянием творчества этого замечательного композитора.

Могу сослаться и на интонационную «похожесть» и на подобие в строении цикла, но не это главное. Важнее сам дух музыки. Простота и проникновенность образов, их глубоко национальный характер. Более частные моменты — извилистость мелодического рисунка, полифоничность всего музыкального организма, наконец, особая любовь к старинным ладам. Все сказанное развенчивает еще бытующее кое-где мнение, что Мясковский, дескать, уже недостаточно современен, чтобы влиять на молодых.

Агафонников — серьезный музыкант, думающий и увлекающийся. Но ему еще предстоит немалое. В дальнейшем хотелось бы, чтобы он расширил, углубил излюбленную сферу образов, иначе со временем может возникнуть опасность известной замкнутости.

Активная работа, реализация творческих замыслов (упомянутая опера «Анна Снегина», Фортепианное, концертино, Квартет) должны помочь молодому композитору обогатить свое мастерство. Может быть, ему еще надо поискать свежих приемов тематического развития, в области которого иногда встречаются трафареты. Например, «перелом» в побочной партии первой части симфонии, контрапункт главной и побочной в кульминации репризы, малотерцовый тональный план разработки не одухотворены своей индивидуальной выразительностью, а воспринимаются скорее как профессионально выполненная «демонстрация» классических приемов.

Хорошо бы и в дальнейшем такие качества, как эмоциональная непосредственность, яркий тематизм, ладовая изобретательность, четкое ощущение формы, все чаще украшали музыку Агафонникова. Ему под силу бороться за настоящее большое искусство.

Первая любовь

Слова А. Барто

Музыка В. Агафонникова

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Первая любовь

Слова А. Барто

Музыка В. Агафонникова

Содержание