на горизонт. Оттуда тянуло черным дымом. Там — в ряд стояла война.

И он услышал мертвящую железную («ржавую», — подумал Кешка) музыку, в которой можно было уловить тему, звучащую в исполнении седого композитора. Но это была уже иная музыка. Во сне Кешки она стала страшнее и мертвенней.

В шарманочном марше, лязге и скрежете армада двинулась на Кешку.

Он оглянулся. Позади лежала пустая земля.

Тогда он поднял горн и бросил солнечный клич атаки.

Грянули барабаны.

Зазвенела песня о барабанщике.

Армия пионеров начала марш вперед.

И — побежали прочь безликие солдаты.

И — упали на землю черные их знамена.

И — рассеивая дым, встало над полем битвы солнце.

А Кешка стоял на черном штандарте на холме и оглядывал поле битвы в подзорную трубу.

Он поднял руки.

И — вмиг перед ним выстроилась в хоры и оркестры ребятня.

Родилась и, гоня мрак, окрепла золотисто-солнечная упругая мелодия.

Песню подхватили белые березы.

Басами громыхнули цехи завода.

Понес в синь-синеву светлую песню стремительный, как стрела, самолет.

Из небытия выросла белоголовая Ключевская сопка.

Вулкан запел низко и торжественно.

Тонко отозвались горные реки, затрубили белопенные водопады, в причудливом сеплетении картин наливалась силой симфония мира и радости.

Поднималась округлость земного шара навстречу песне детей.

В голубом просторе медленно и важно поворачивался земной шар.

Он сверкал, как драгоценность, светился созвучиями и пел, улетая в звездное пространство.

Все вперед и вперед.

...Музыка воплощала извечную борьбу человеческого сердца с мертвящим холодом небытия. Это была взволнованная, большая музыка. Это была музыка, которую мог написать только тот, кто остро чувствует биение времени: трудного и радостного времени битв человека за светлый, солнечный будущий мир.

...Звучит, зовет музыка.

И, надвигаясь сквозь добрые голубые звезды, смотрят на нас глубокие и чистые, как мироздание, глаза ребенка...

Рисунки Б. Десницкого

Критические заметки

Ж. Сокольская

РЕВОЛЮЦИИ ПОСВЯЩЕННАЯ

Идут годы и десятилетия, значение Октября растет, ширится и в нашем сознании, и в самой жизни нашей. И по-прежнему сокровеннейшие художественные помыслы вдохновлены им, особенно, пожалуй, если говорить об искусстве крупных образов и больших форм, «искусстве монументальной пропаганды», нередко возникающем на стыке различных видов творчества. Одни из поборников такого искусства — Владимир Рубин. Человек и музыкант. наделенный одаренностью «слышать стих», вот уже много лет упорно и чутко вслушивается он в звучание отечественной поэзии, находя в ней зерна истинно музыкальные, словно для музыки созданные. Так рождаются в его партитурах образы эпические и лирические, взволнованно-драматические, а порой и безутешно тоскливые. Но чаще всего, сильней всего в творчестве Рубина образы настороженной или торжествующей поступи, порывистого, все сметающего вихря, безоглядного романтического порыва или весеннего обновления. Это особенно любит, чувствует, понимает, умеет передавать композитор. Потому что в этом — Революция.

Вероятно, не случайно вслед за Блоком внимание его привлек Луговской — своеобразный и большой поэт, сказавший когда-то о себе:

Я человек другого измеренья,
пронизанного ветром Октября.

Блоковское восприятие революции как очистительного ветра (вспомним: первая оратория композитора называлась «Песни ветровые»), обновляющего и радующего душу человеческую, — это восприятие, как видно, кровно близко и Луговскому. И вот новая оратория Рубина — «Сны революции».

Пять стихотворений Луговского, положенные в ее основу, написаны в разное время. «Курсантская венгерка» — 1940, «Ночной патруль» — 1957, «Перекоп» — 1927, «Синяя весна» и «Костры» — 1957. Вероятно, отчасти это придало оратории фрагментарность? Не совсем точное в данном случае слово. Скорее «новеллистичность». А впрочем, автор сам же в заголовке пишет: «Сны». Видимо, он уже здесь в какой-то степени определяет жанр. Своеобразный жанр.

...Сны. Воспоминания. Блики прошлого. Они мелькают, роятся в памяти, импульсами вспыхивают в воображении. Они отрывочны и в то же время ослепительно ярки. Пляска, ночной дозор, жаркая схватка под Перекопом, первые мирные дни.

...А может быть, явь? Явь, ожившая через много лет? Кажется, сделай шаг — и сможешь дотронуться до скрипучих ремней курсантов, пожать руку комроты, поговорить с девчонками в кофточках старых. Закрой глаза — ив ушах оживут «звоны шашки о кость», «шелест потертого банта» и даже пронзительная тишина первых мирных дней. Подставь лицо ветру — и в него пахнет густой, словно настоявшийся квас, «воздух земляной».

Слушаешь музыку — ощущение, будто смотришь фильм. Высвечиваются, воскрешаются давние, нестареющие события. Еще момент — и ловишь себя на мысли: вот ты уже не просто зритель, а невольный свидетель, а затем и участник этих снов-воспоминаний, сцементированных единой темой революционной юности нашей Родины, смело шагнувших из опаленного прошлого в наше сегодня.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Рисунки Б. Десницкого

Критические заметки

Ж. Сокольская

РЕВОЛЮЦИИ ПОСВЯЩЕННАЯ

Содержание