Каждый мукам имеет свое наименование¹, тональную настройку и состоит из трех частей: первая часть — «Чон нагма»; вторая — «Дастан» и третья — «Машрэп». Таким образом, он включает в себя музыкальные поэмы-дастаны, исполняемые хором в инструментальном сопровождении, и машрэпы — вокальные и танцевальные номера, перемежающиеся с инструментальными пьесами-маризлами.

Исполнение каждого мукама занимает в среднем полтора часа. Он начинается с сольного пения с аккомпанементом на тринадцатиструнном смычковом инструменте сатта. Характерное минорное начало элегического содержания, эпически широкого дыхания постепенно переходит в жизнерадостный мажор. Затем вступает поющий хор, исполняющий дастаны, выходят танцоры, и мукам завершается массовой пляской и пением в оркестровом сопровождении.

Народные музыкальные инструменты уйгур, на которых исполняются мукамы, весьма разнообразны. Здесь и смычковые струнные инструменты: сатта, гиджак и шанза; щипковые: дутар с длинным грифом, тембир и рубаб; ударные: литавры-награ, барабан, тевельбас, бубен-дап, сапая и другие; духовые инструменты: най, сырнай и карнай, близкие к рожку и флейте.

Поскольку в исполнение «Двенадцати мукамов» входят и танцы, следует, видимо, вкратце коснуться и этой стороны национального искусства. Специфической чертой уйгурских танцев является их неразрывная связь с пантомимой. Такие наиболее популярные и широко известные танцы, как «пота», «лимпада» или «сапая», — это по существу законченные миниатюры с определенным, четко выраженным сюжетом. Наряду с сольными танцами существуют групповые, и многие из них выделяются своим весельем и тонким юмором. Другой особенностью является пластичность движений, в частности рук. Нередко исполняются танцы с блюдечками, пиалами, чайниками и даже с арбузами, которые танцоры держат в руках и на голове.

Каждый народ, большой он или малый, вносит свой определенный вклад в сокровищницу мировой культуры. На протяжении многих столетий, создавая и неустанно шлифуя свое музыкальное искусство, уйгурский народ ценою сотен, а быть может, и тысяч блистательных талантов своих сыновей сумел создать уникальнейший памятник музыкального искусства.

_________

¹ «Рак», 2. «Чабият», 3. «Мушавирак», 4. «Чаригах», 5. «Панжигах», 6. «Озал», 7. «Ажам», 8. «Ошшак», 9. «Баят», 10. «Нава», 11. «Сигах», 12. «Ирак».

Трибуна университетов культуры

А. Кельберг

В РАБОЧЕМ ПОРЯДКЕ

Прошедшие за последние годы встречи лекторов в Москве и в Ленинграде, а также статьи Е. Викторовой и Н. Рогожиной, опубликованные в седьмом номере «Советской музыки» за 1964 год, вызвали желание поделиться мыслями о нашей музыкально-пропагандистской деятельности. Так сказать, в рабочем порядке, до очередного (кстати, неизвестно, когда оно состоится!) совещания лекторов.

Настоящая, высококвалифицированная лекция о музыке — это художественное творчество, это особый, синтетический вид искусства. И, как всякое творчество, оно не терпит шаблона, застоя. Конечно, нелегко по-новому прочесть в сотый раз лекцию на тему «Как научиться слушать и понимать музыку» или «Творческий путь Глинки». Всегда есть опасность оказаться в плену отшлифованных выражений и давно известных фактов. По накатанным «рельсам» очень удобно скользить без остановок. Но подлинного удовлетворения такая лекция не принесет ни музыковеду, ни слушателям. Ведь даже в очень знакомых классических произведениях можно неожиданно открыть для себя новые грани. Стало быть, всегда нужно пытаться отыскать в таких сочинениях то, что может сегодня особенно волновать слушателей.

Огромный размах музыкально-лекционной пропаганды требует большого разнообразия жанров. Нужны и «лекции-симфонии» (когда обстоятельное, длительное изложение материала идет отдельно, потом — слушание музыки), и «лекции-сюиты» (развернутый конферанс концерта), и «лекции-баллады» (музыкальные новеллы) и «лекции-песни» (небольшие популярные беседы)... На прошедших семинарах и в печати основное внимание уделялось работе «лекторов-симфонистов», имеющих дело, как правило, с подготовленной аудиторией, с людьми, умеющими слушать и музыку, и лектора, даже если он говорит не очень увлекательно. С такого рода слушателями мы обычно встречаемся в филармонии, в вузах, научно-исследовательских учреждениях. Однако они составляют лишь небольшую часть музыкально-эстетической целины, которую нам еще предстоит поднять. Поэтому-то мне хотелось бы предложить на следующем семинаре подробнее остановиться на специфике работы «лекторов-песенников», выступающих перед массовой аудиторией — на заводах, фабриках, в колхозах, совхозах, в парках, на танцплощадках... Нередко перед ними встают дополнительные трудности.

Представьте себе сельский клуб. Не образцово-показательный, а средненький. Холодно; люди сидят в шубах. Скамеек не хватает, и кое-кто расположился прямо на полу. Стены эстрады покрыты инеем. Музыкальный инструмент в плачевном состоянии: в нем хранится какое-то тряпье, демпфера не кроют, педаль не работает... В зале — дети, пожилые люди, молодежь. Все они пришли в клуб отдохнуть, «провести вечер», а не слушать лекцию. Что делать? Заявить администрации, что в таких условиях мы работать не можем, что это профанация нашей профессии? Лишить ни в чем не виновных слушателей возможности послушать серьезную музыку? Нет! Пытаемся подстроить инструмент, перекраиваем на ходу план концерта-беседы. Начинать ее приходится издалека, постепенно подводя слушателей через «популярные мостики» к восприятию более сложных произведений. И если к концу встречи между артистами и публикой установится хороший контакт, считаем, что приехали не зря: кое-кто задумается о прекрасном мире звуков, будет искать постоянных встреч с ним.

Другой случай. Вам предлагают провести лекцию-концерт на заводе, прямо в цехе, во время обеденного перерыва. В распоряжении лектора только баян или аккордеон, два-три вокалиста и скрипач. «Зрительный зал» — человек 300 рабочих, сидящих у своих станков. В руках у них бутерброды, бутылки с

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Трибуна университетов культуры

А. Кельберг

В РАБОЧЕМ ПОРЯДКЕ

Содержание