Выпуск № 10 (323) | 1965 - страница 23

данной темы, отношение к ней композитора. Слово — что, музыка — как»¹.

«В опере, — говорил Моцарт, — безусловно необходимо, чтобы поэзия была послушной дочерью музыки». «...Поэзия должна доставить хорошо скомпонованный план», драматические ситуации и «послушные» слова, написанные исключительно для музыки». Остальное — дело композитора, в распоряжении которого, по словам Моцарта, столь же точный и куда более глубокий язык, чем у поэзии»².

Поэзия либретто оперы — отнюдь еще не поэзия самой оперы. Оперное либретто — «только вспомогательное средство для ознакомления с содержанием и подробностями оперы, а отнюдь не самостоятельное литературное произведение», — говорит Римский-Корсаков. Либретто и для режиссера должно быть только «вспомогательным средством» для изучения партитуры, не подменяющим изучение самой музыки партитуры.

Чтобы конкретнее почувствовать и осознать художественный результат, создаваемый либретто и партитурой, вспомним начало четвертой картины «Пиковой дамы» Чайковского.

Четвертая картина (спальня графини) — центральная в опере. В ней туго стянут узел противоречий, которые предопределяют трагическую развязку судьбы Германа.

_________

¹ К. Станиславский. Моя жизнь в искусстве. М., Academia, 1936, стр. 556.

² Р. Роллан. Музыканты прошлых дней. М., Музгиз, 1938, стр. 331.

Сначала посмотрим, о чем говорит текст либретто этой сцены, занимающий (включая авторские ремарки!) половину странички.

Спальня графини, освещенная лампадами. Через потайную дверь входит Герман. Он осматривает комнату.

Герман. Все так, как мне она сказала...
Что же? Боюсь я, что ли? Нет!
Так, решено, я выведаю тайну у старухи!

(Задумывается.)

А если тайны нет?
И это все пустой лишь бред
Моей больной души?

Идет к дверям Лизы. Проходя, он останавливается у портрета графини. Бьет полночь.

Герман. А вот она, «Венерою Московской»!
Какой-то тайной силой с тобой я связан роком.
Мне ль от тебя, тебе ли от меня, но чувствую,
Что одному из нас погибнуть от другого!
Гляжу я на тебя и ненавижу, а насмотреться вдоволь не могу! Бежать хотел бы прочь, но нету силы...
Пытливый взор не может оторваться от страшного и чудного лица!
Нет, нам не разойтись без встречи роковой!
Шаги! Сюда идут!.. Да! Ах, будь, что будет!

Скрывается за занавеской будуара.

Не очень высокий в поэтическом отношении текст, обычные для Модеста Чайковского мелодраматические акценты («пустой лишь бред моей больной души», «какой-то тайной силой с тобой я связан роком!», «чувствую, что одному из нас погибнуть от другого!», «нет, нам не разойтись без встречи роковой!» и т. п.). Лаконичные ремарки, скупо отмечающие внешние обстоятельства действия.

Трудно себе представить, абстрагируясь от музыки и читая один лишь текст моносцены Германа, что это начало картины, в которой происходит центральное столкновение героя оперы со старухой графиней, олицетворяющей для него неумолимый рок, стоящую на пути к счастью судьбу. Однако Чайковский, художник огромной психологической хватки, менее всего склонный прямолинейно следовать за фабулой либретто, насытил текст начала четвертой картины музыкальным подтекстом такой потрясающей силы и точности, что он с исчерпывающей полнотой говорит нам и о тончайших оттенках душевного состояния героя, и о напряженнейшей эволюции его противоречивого душевного мира, и о звучащей атмосфере действия. А все это вместе раскрывает центральную идею «Пиковой дамы», в становлении которой музыка четвертой картины занимает особо выдающееся место.

О чем же говорит партитура начала четвертой картины?

Прежде чем обратиться к музыкальной драматургии первого эпизода картины спальни, напомним о двух резко контрастных группах музыкальных тем-образов, антагонизм которых раскрывает главную идею оперы: безмерно стремление человека к счастью, прекрасен его порыв к любви и жизни, но неумолимы разрушительные силы судьбы, гнет насилия, закрепощающие человеческое сознание, ведущие к гибели. Трагический пафос «Пиковой дамы» рождается «из острого конфликта между страстностью и щедростью человеческого чувства и сознанием тщетности борьбы против насилия»¹, — эту мысль Б. Асафьева, раскрывающую идею «Пиковой дамы», можно было бы дополнить следующими словами: пусть стремление к счастью и не достигло цели, но для человека это стремление будет вечным счастьем.

В сознании Германа образ рока, стоящего на пути к осуществлению мечты о Лизе и постепенно сливающейся с ней мечты о богатстве, связывается с образом графини, с ее зловещей тайной, тайной трех карт. Так рождаются две важнейшие музыкальные темы «Пиковой дамы»; впервые они появляются (если не считать интродукции к опере) в балладе Томского: острая, отрывистая тема графини — восходящая секвенция с жестким, упорно стучащим ритмом — и близкая ей тема трех карт, ассоциирующаяся в свою очередь в воображении Германа с мыслью о гибели, смерти.

Если мрачные, роковые образы связаны с навязчивой идеей Германа овладеть тайной графини, то образы лирического порыва, света, стремления к счастью неразрывны с любовью Германа к Лизе. Это прежде всего тема любви, проходящая в начальных сценах оперы в теплом и страстном звучании струнных и сливающаяся с ней тема признания Германа.

В процессе музыкально-драматического развития оба круга контрастных образов-тем видоизменяются и преображаются, непрерывно взаимодействуя между собою. И чем больше сознание Германа поглощается страстью обогащения, чем больше его психику угнетает образ графини с ее фатальной тайной, тем активнее становится воздействие музыкальных тем-образов, связанных с графиней и тремя картами на тему любви, тем сильнее искажается ее первоначальный, душевно чистый, светлый облик. Уже в самой завязке оперы подчеркивается единство тем любви и рока, сплетение в сознании Германа мечты о Лизе и мечты о богатстве через овладение тайной трех карт. Достаточно сравнить ариозо Германа «Я имени ее не знаю» и припев баллады Томского, в котором впервые появляется тема трех карт.

Сделаем еще одно отступление и вспомним квинтет «Мне страшно!» — первую встречу Германа, Лизы и графини, жуткий статический момент,

_________

¹ Б. Асафьев. Чайковский, «Советская музыка» № 5–6, 1940.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание