пейскими театрами и всюду имеет успех не только благодаря своим достоинствам, но и потому, что настоящая комическая опера современного композитора — большая редкость. Малая труппа «Ковент-Гардена» сумела дать замечательную музыкальную трактовку произведения. Превосходно играет инструментальный ансамбль, особенно солирующие деревянные духовые. Певцы великолепно поют в ансамблях, а сольные партии удались уже упомянутой Эйприл Кантело (учительница) и Шейле Рекс (миссис Херринг), обладающей красивым и сильным меццо-сопрано, которое, порой, казалось даже чересчур красивым для этой характерной роли. Остальные участники спектакля заслуживают не менее высокой оценки. Все они — и дирижер Мередит Дэйвис, и Кеннет Макдональд (Альберт Херринг), и Бенджамин Люксон (Сид), и Кэтрин Уилсон (Нэнси) и другие — показали настоящее мастерство и понимание намерений композитора и режиссера. Что касается самой постановки, темпа спектакля, принципов декоративного оформления, выбора «типажей», то все это было несомненно интересным. Но наше первое впечатление от «Альберта Херринга» в постановке «Комише опер» оказалось настолько сильным, что и после англичан мы отдаем предпочтение берлинскому спектаклю почти во всех отношениях, кроме качеств чисто музыкального воссоздания партитуры. Мы считаем и здесь возможным напомнить о великолепном берлинском спектакле в постановке Иоахима Герца, о легкости и блестящем темпе игры (именно этого не доставало англичанам, которые пели намного лучше), о чудаковатом и добром Херринге (Эрвин Вольфарт) и злобном вездесущем соглядатае — экономке с длинным носом «для вынюхивания», с записной книжкой и фотоаппаратом (Ганна Шмок). В спектакле англичан было много музыкального очарования, но главной фигуре — Альберту — не хватало молодости, наивности, любопытства к жизни.

Сравнение этих двух безусловно полноценных спектаклей ведет к естественному выводу: оперы Бриттена несомненно допускают разнообразие в трактовке, множественность решений. И «Поругание Лукреции» и «Альберт Херринг» представляют большой интерес для оперных театров, а новые прочтения этих произведений могут, разумеется, выйти за пределы задач и возможностей театра «Ковент-Гарден».

Фото

«Альберт Херринг». Сцена из оперы

Произведения Бриттена начали исполняться еще в 30-е годы, но признание его музыка получила лишь после второй мировой войны и главным образом в связи с премьерой «Питера Граймса», которая состоялась 7 июня 1945 года в только что восстановленном тогда лондонском театре «Сэдлере Уэллс».

Фигура Бенджамина Бриттена вообще характерна для послевоенного искусства стран Западной Европы. Главная тема Бриттена — трагедия бессмысленной гибели людей: гибели в бесчеловечных войнах, гибели в будничной жизни от непонимания и равнодушия. Гражданская позиция Бриттена ясно выражена в его словах: «Я абсолютно не верю в политику силы и насилия». И недаром его антимилитаристский «Реквием» был встречен овацией одиннадцати тысяч человек летом 1962 года в американском городе Танглевуде. В его искусстве ощущается общительность и человечность. Бриттен верит в возможности оперного театра не меньше, чем в возможности и перспективы симфонической музыки. Отвечая на вопрос о перспективах оперы в ближайшие годы, он говорит, что в этой области «причины трудностей скорее экономического порядка», а ограниченными он считает не возможности оперы, а воображение критиков, которые неустанно повторяют тривиальное умозаключение о «кризисе» современной оперы. Своими творческими усилиями и неоспоримыми художественными достижениями Бриттен подтверждает эти слова.

НАСЛЕДИЕ

К 90-летию Мориса Равеля

Г. Цыпин

Франсис Пуленк

В восприятии наших современников

Г. Цыпин

Произведения для фортепиано — важная часть художественного наследия, завещанного миру Морисом Равелем. Он открыл свои творческий путь фортепианной пьесой «Старинный менуэт» (1895); двумя концертами для рояля с оркестром фактически и завершился этот путь.

Фортепианная музыка Равеля — область идейно-поэтических и стилистических контрастов. Здесь соседствуют произведения очень разные по эмоциональной настроенности, живописному колориту, пианистическому почерку. Но они в то же время без труда дифференцируются на две группы. В одной из них — пьесы, продолжающие традиции романтического и импрессионистского искусства (например, «Игра воды», «Зеркала»); в другой — произведения, вдохновленные эстетикой французских клавесинистов и венских классиков («Старинный менуэт», «Павана», Сонатина, «Гробница Куперена», Соль-мажорный концерт).

В чем же сущность пианистических отличий?

Разные программно-поэтические задания влекут за собой разную, временами прямо противоположную трактовку фортепианной инструментальности. Пробный камень в данном случае — отношение автора к проблеме колорита. Его излюбленные сюжеты — фантастическая сценка, экзотический пейзажный набросок, мерцающий причудливой игрой светотени ландшафт, неуловимо трепетный воздух, зыбкая водная гладь и т. д. Естественно, образно-поэтическими намерениями обусловлены здесь и особенности пианистического воплощения, используются все изобразительно-колористические приемы, накопленные фортепианным искусством к началу XX столетия; при этом они обогащаются новыми, оригинальными находками (равелевские «цепочки» секунд). Используются любые тембровые контрасты, возможные на фортепиано благодаря изменению регистров, динамики, туше и штрихов. В звуковой процесс вовлекается вся клавиатура — от крайне низких регистров (тема Чудовища из цикла «Матушка-гусыня»), до предель-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Фото

«Альберт Херринг». Сцена из оперы

НАСЛЕДИЕ

К 90-летию Мориса Равеля

Г. Цыпин

Франсис Пуленк

В восприятии наших современников

Г. Цыпин

Содержание