динскими параллелизмами, как бы во весь рост, выступает героичный, поистине богатырский образ главной партии 26 (ремарка «воинственно»). К сказанному добавлю, что на протяжении всего Аллегро слушатель находится под властным воздействием активной ритмической пульсации. Проникая во все темы Аллегро, длительное ритмическое остинато поддерживает непрерывное динамическое нагнетание и создает впечатление необычайной устойчивости основного богатырского характера музыки¹.

Однако музыкально-драматургический замысел Пейко не во всем совпадает с бородинской героико-симфонической концепцией. В квинтете заметно выделяется и лирическая струя, что отчасти объясняется спецификой камерного жанра (напомню о Первом квартете Бородина), но, с другой стороны, и особенностями дарования композитора — тонкого и глубокого лирика. Так после напряженной музыки Аллегро он вводит довольно крупный раздел — замечательное по музыке Андантино. Этот лирический центр вобрал в себя крупицы кантилены, которые до того лишь бегло проявлялись в отдельных эпизодах сочинения². Здесь звучит мечтательная и светлая мелодия — одна из лучших у Пейко. Особенно обаятельно ее появление у двух солирующих скрипок, играющих под аккомпанемент пиццикато альта и виолончели.

Пейко любит подобные заключения, проникнутые теплым сердечным чувством, освещающим ясным светом напряжение предшествующего развития. В подобном тихом «ключе» заканчиваются, например, финалы Фортепианной сонаты, Третьей симфонии, сольная сцена Жанны и Лионеля из второго акта балета. В квинтете лирический эпизод ярко оттеняет основной героический характер произведения.

Несколько слов о музыкальной композиции квинтета. И здесь приходится говорить о связи произведения Пейко с русской эпикой, обращаться к параллели между квинтетом и Симфонической балладой. Оба сочинения построены на взаимодействии двух формообразующих принципов: сонатного и вариационного. Подобные смешанные сонатно-вариационные структуры, как известно, преимущественно развивались в русской классической музыке эпического направления (Глинка, Балакирев, Римский-Корсаков), а позднее применялись и советскими композиторами (Мясковский — Одиннадцатая, Двадцать первая, Двадцать шестая, Двадцать седьмая симфонии, Шостакович — Одиннадцатая симфония). Первый раз Пейко использовал их в Симфонической балладе, в разработке и коде которой есть небольшие циклы вариаций. В квинтете сходный композиционный принцип проведен более последовательно и многообразно. Я уже говорил о динамических варьированных репризах. Кроме того, композитор внутри одночастной сонатной формы строит «рассредоточенный цикл вариаций» (термин В. Протопопова). Первые два вариационных пласта складываются в разработке. После вступительного построения у виолончели соло появляется новая, немного сумрачная, четко скандированная тема, за которой следуют четыре вариации. Примечательно, что она представляет собой сплав модифицированных мелодических оборотов из главной и второй побочной партии, то есть является сама no себе вариацией (случай, мне кажется, не встречавшийся ранее в литературе¹).

Второй пласт вариаций — это плясовой ля-мажорный эпизод, где продолжается более свободное развитие той же «синтетической» темы. Третий пласт «рассредоточенных вариаций» встречается в Андантино.

Если сонатность проявляется в квинтете преимущественно в общих очертаниях, то вариационность оказывается ведущим методом развития материала. При этом природа последнего здесь не чисто жанровая, как в оркестровых сюитах Пейко, а динамическая, что соответствут сущности художественного содержания квинтета.

Пейко широко пользуется сложными техническими приемами разработки материала, составляющими один из стилевых признаков московской школы Танеева — Мясковского, из которой он сам вышел. Среди них выделяется тщательно разработанный принцип монотематизма. Этот способ развития музыкальных мыслей чрезвычайно типичен для оркестровых, театральносценических, камерных произведений Пейко, в том числе и романсов (например, вокальный цикл

_________

¹ Сходный ритмо-динамический прием уже был использован Пейко в разработочных разделах Симфонической баллады и Третьей симфонии (третья часть). Весьма типичный для музыки XX века, он в русской школе возник опять-таки у Бородина (разработка первой части Второй симфонии).

² Андантино воспринимается как реприза-кода квинтета, так как «формальная» реприза, наступающая в эпизоде 26, как бы «смывается» потоком напряженного развития, продолжающегося до конца Аллегро.

¹ Вариационный цикл в разработке Первого концерта Метнера и вариации в финале Одиннадцатой симфонии Мясковского построены на мелодиях, представляющих собой модификацию одной из предшествующих тем.

на слова Гийома Аполлинера). В квинтете он мастерски использован в эпико-героической концепции, что снова воспринимается как исторически закономерное развитие традиций симфонизма Бородина.

В музыке этого произведения есть еще одно качество, о котором надо сказать особо. Это нешаблонный путь развития музыкальных мыслей композитора. Неожиданные повороты и кажущиеся «капризы» в ходе музыкальных событий интригуют воображение, подобно сюжету занимательного литературного произведения. Лишь один пример — внезапный срыв, вернее, крутое торможение, наступающее в конце Аллегро. Только что прозвучала величаво-богатырская тема главной партии, а ее уже перебивает вновь появившаяся лихая плясовая мелодия. Но вдруг она неожиданно начинает «спотыкаться», как бы «топчется» на месте и опять прерывается молодецким озорным присвистом (улетающее глиссандо скрипки). Слушая квинтет, мне трудно отрешиться от мысли, что автор во многих случаях имел в виду определенные жизненные впечатления, происшествия, сцены. Конечно, это произведение самое «программное» среди непрограммной музыки Пейко.

В музыке квинтета особенно привлекает слияние волевого, мужественного, активно вторгающегося в жизнь начала и романтически одухотворенного, поэтически возвышенного восприятия действительности. А рядом со всем этим пленяют блеск неподдельного юмора, умная выдумка, щедрая на краски фантазия. Едва ли не впервые в крупных сочинениях Пейко встречается столь полное и уравновешенное сочетание таких качеств. Отсюда чувство душевной наполненности, здоровья, силы, которыми дарит музыка слушателей. Квинтет знаменует, мне кажется, начало нового важного этапа в творчестве композитора. Успехов ему на этом пути!

*

В стране Курпатии

Е. Добрынина

Шесть часов подряд над Симферополем бушевала гроза. Наш «Ту-114» вернулся под Киев и пережидал непогоду. Так проходил первый день долгожданного отпуска. Лишь в пять часов вечера — в самую жару — прилетели мы на симферопольский аэродром. Рейсы сбились, транспорта не хватало. С завистью поглядев на чистенькие автобусы, ожидавшие, вероятно, курортников «Украины» или «Сосновой рощи», мы уныло побрели искать «левака»: наш пансионат «транспорта не предоставлял». Два часа волнений, поисков, просьб и уговоров — и вот едем на дребезжащей, вконец зашарпанной «Победе». Шоферу, правда, надо еще завернуть за кем-то в Алушту и заправиться в Ялте, но мы на все согласны...

Сплошной мрак, в котором глаза различают лишь точки ярких южных звезд над головой, окутывает нас, когда мы останавливаемся у ворот нашего будущего рая. Настроение отличное. Есть своя выгода в том, что сейчас темно и уже заперта камера хранения. По крайней мере можно беспрепятственно пронести чемоданы в отведенную нам комнату. Мы тут не новички: по прошлогоднему опыту знаем, что здесь действует тьма инструкций. Днем здесь положено, дойдя до камеры хранения, вышвырнуть из чемодана все свои вещи и сдать его абсолютно пустым, получив соответствующую квитанцию. Ну а вещи нести в собственных руках еще метров полтораста — до своей палаты...

Мы очень голодны: ведь путешествие длилось вместо пяти двенадцать часов... Но наше вынужденное опоздание никого не интересует: другая инструкция предписывает отдыхающим принимать пищу в строго установленные часы. Понятно, что ни тебе махонькой чашечки кефира, ни кусочка хлебушка не будет... А вот душ еще работает. О, счастье!

Было уже совсем поздно, когда мы, наконец, водворились у себя. Все кругом стихло. Мы знали: по соответствующей инструкции отбой в одиннадцать. Но в одной из палат кто-то вел вполголоса беседу.

«Двадцать вторая палата! Прекратить шум!» — раздался снизу, с дороги, резкий громкий голос: это соблюдала еще одну инструкцию — о тиши-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

В стране Курпатии

Е. Добрынина

Содержание