Выпуск № 3 (304) | 1964 - страница 24

«Ты не танцуешь?.. Чайльд-Гарольдом стоишь каким-то! Что с тобой?» — участливо спросил он, словно позабыв, что его друг вряд ли мыслит себя в паре не с Ольгой. Но первые же запальчивые слова Ленского вернули Онегина к действительности. Сначала он был только удивлен. «За что ты дуешься», — спокойно и серьезно спросил он. «Онегин! Вы больше мне не друг!» Будто еще не веря своим ушам, Евгений поднялся с кресла (ведь не для этого подстроил он свою шутку). «Быть близким с вами я не желаю больше, — волновался Ленский... — Я презираю вас!»

Казалось странным, что этого Онегина могли вывести из себя сплетни гостей, потому что в ответ на такие действительно оскорбительные заявления друга он через весь зал пошел к нему, чтобы сказать: «Послушай, Ленский, ты не прав... Я не смутил еще ничей покой, и, признаюсь, желанья не имею его смущать». Последнее слово многие «Онегины» произносят как укор Ленскому, у Отса оно прозвучало менее уверенно: казалось, он вспомнил сцену в саду и снова пережил чувство неловкости за то, что как-то невольно, может быть, опять задел Татьяну. И как знать, может быть, именно потому, что Онегин «был недоволен сам собой», он принял вызов.

Но если мы уже заговорили о новых характерах и взаимоотношениях, которые возникли в этом спектакле, то нельзя не заметить, что вряд ли Онегин — Отс мог оправдать себя тем, что был раздосадован услышанной сплетней.

И наверное, поэтому его Онегин готов отказаться от дуэли. У Чайковского Ленский и Онегин в дуэте одновременно произносят роковое «нет». Отс словно прислушивается к ответу «противника»: его «нет!» звучит на какую-то долю секунды позже «нет!» Ленского. Но он все еще смотрит на друга, словно надеясь, что свершится чудо.

«Теперь сходитесь», — подал знак Зарецкий. Онегин сбросил прямо в снег доху и, стоя спиной к залу, медленно обнажил голову, сделав это так значительно, словно «заглянул» в будущее. Он поднял пистолет не глядя и вздрогнул, не услышав выстрела Ленского. Подняв голову, он увидел темную тень на снегу и, едва разжав сведенные ужасом губы, чуть ли не по буквам выдавил из себя страшный вопрос: «Убит?» — «Убит!»

Обойдя распростертое на белой поляне тело, на которое тихо падал снег, он хотел, но не смог посмотреть в лицо Ленскому и так, без шубы, с обнаженной головой, пошел куда-то за речку, за мельницу, не замечая поднимающегося из-за горизонта скупого зимнего солнца...

И вот торжественные звуки полонеза... Из голубоватой глубины огромного белоколонного зала движутся на рампу танцующие пары. Они сходятся, растекаются по диагоналям, снова сходятся, пока на светлом фоне парадных мундиров и бальных платьев не появляется затянутый в черное Онегин. Он идет из боковой комнаты слева, и будто клубок печальных мыслей тянется за ним: «И здесь мне скучно! Блеск и суета большого света не рассеят вечной томительной тоски!» Он не находит себе места в этом огромном зале. Его взгляд равнодушно перебегает с предмета на предмет. Черная фигура скользит мимо нарядных групп, ни к одной не подходя близко. Онегин не прислушивался к мнениям людей, к их разговорам. Он пропустил и довольно шумное: «Княгиня Гремина! Смотрите!». И если оглянулся, то только потому, что что-то поразило его. Он не поверил и нервно поднес к глазам лорнет: «Ужель Татьяна! Точно...» — растерянно и изумленно прозвучал его голос. Но даже когда он уверился, что это Татьяна, бросился к Гремину с вопросом: «Скажи мне, князь... Кто там в малиновом берете с послом испанским говорит?» И каждое слово Гремина страшным ударом отзывается в его сознании. Надежда потому и надежда, что способна жить в безнадежности. Конечно, Евгений понимает, что Татьяна не могла случайно оказаться на этом пышном столичном балу. И Гремин уже назвал ее своей женой, которая дала ему и «жизнь, и молодость, и счастье»... Но почему на какое-то мгновенье в глазах Онегина промелькнуло что-то упоенно-радостное? Это же не ему дано Татьяной счастье, а Гремину! И лицо Онегина становится напряженно-замкнутым. Он вынужден улыбаться генералу и вежливо склонять голову в знак согласия с тем, что «любви все возрасты покорны», но про себя он клянет свое глупое мальчишество и «свободу», которая ему опостылела. И кажется, если бы не условности «света», то Онегин мог бы на каждое пылкое слово Гремина ответить десятком своих, восхваляющих Татьяну. И кто бы мог подумать, что Онегин будет волноваться от необходимости сказать

Татьяне несколько ничего не значащих фраз? Пока генерал обращался к Татьяне, Онегин держался около колонны, словно она могла помочь ему устоять. Его глаза впились в лицо молодой женщины, ища в нем волнение, неуверенность, смущение, но вместо этого увидели только спокойное дружелюбие. И сила ее самообладания заставила его подойти ближе. «Я очень рада, — кивнула она головой, — встречались прежде с вами мы». Онегин рванулся вперед и, потеряв опору, искал ее только в глазах Татьяны.

В деревне... да... давно!

Опершись на руку Гремина, Татьяна удалилась, а Евгений пытался осознать, что же все-таки произошло? Труднее всего было признаться самому себе:

Увы, сомненья нет!
Влюблен я, влюблен, как мальчик,
полный страстью юной!

И с авансцены бросился бежать в глубину зала, к лестнице, мимо застывших лакеев и равнодушно-мраморных колонн...

Куда по нем свой быстрый бег
Стремит Онегин? Вы заране
Уж угадали: точно так:
Примчался к ней, к своей Татьяне
Мой неисправленный чудак.
Идет на мертвеца похожий

Татьяна в темно-бордовом платье сидела в кресле. В ее руках белело письмо.

Дверь гостиной распахнулась рывком, будто человек пробежал целую анфиладу комнат, не встретив ни души, терзаясь сомнением и отчаянием. Он упал на колени перед креслом, прижавшись лицом к обнаженной руке княгини Греминой.

Довольно, встаньте!

Онегин поднялся. Он был весь во власти воли Татьяны и это отпечаталось на всей его фигуре, в его глазах, покорно, с готовностью следящих за каждым ее движением.

Но вот откровенно ему задан вопрос: «Зачем у вас я на примете?» Лицо Онегина становится напряженно ожидающим: быть может, сейчас Татьяна поймет все? Но дальше звучит негодующее: «не потому ль, что в высшем свете теперь являться я должна?.. Что муж в сраженьях изувечен?» Онегин вслушивается в каждое слово, мучительно не понимая, почему Татьяна говорит ему именно это? И, как удар, раздается презрительное:

Не потому ль, что мой позор
Теперь бы всеми был замечен
И мог бы в обществе принесть
Вам соблазнительную честь!

Но сейчас Онегина — Отса нельзя унизить даже таким подозрением. То, что переживает он от сознания потерянного счастья, сильнее оскорбления, хотя он уязвлен и даже по-человечески обижен. Но что значит все это перед непоправимостью свершившегося?! И вдруг следует неожиданное признание Татьяны:

Зачем скрывать, зачем лукавить?
Ах! Я вас — люблю!

Мгновение Онегин ничего не соображает от счастья. Потом его губы, еще не веря признанию, прошептали: Что слышу я? Какое слово ты сказала?» Обретенная надежда восторгом зазвенела в словах:

О радость, жизнь моя,
Ты прежнею Татьяной стала!

И что бы ни возражала Татьяна, Онегина уже было трудно остановить, вразумить его какой-то логикой, охладить непримиримостью давно принятого решения. Прошлое не существовало для него. Он слышал только «люблю». Это был короткий, но жаркий поединок двух сильных натур. Но на стороне Татьяны было чувство долга. Оно победило.

«Навек прощай!» — и Татьяна исчезла. Онегин бросился за ней, но его безудержный, казалось бы, порыв остановила светлая панель двери... В изнеможении прижался он щекой к ее холодным полированым створкам и поник головой, зная, что никогда не переступит запретной черты.

Позор! Тоска!
О жалкий жребий мой!

В этом Онегине сильнее, пожалуй, чем у кого-либо другого, звучала трагедия бессмысленно растраченных душевных сил. Трагедия разделенной, но не пережитой любви, трагедия жизни, уходящей попусту.

Почему сильнее? Потому что Отс сумел настолько проникнуть в характер Онегина, что в нем «заиграли» частности, каждый момент музыкально-сценического действия приобрел свою правду и обоснование. «Мелочи» стали сущностью его повседневного бытия. Образ углубился, «очеловечился».

И если задать вопрос: что же артисту нужно для этого, ответ окажется простым:

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание