КОМСОМОЛУ — 45 ЛЕТ

Моя первая песня

Весной 1922 года комсомольцы задумали новое дело — создать организацию юных пионеров.

В Центральном Комитете комсомола на совещаниях подробно обсуждались задачи и дела будущей организации. Говорилось о работе в школе, о летнем отдыхе ребят в лагерях, о больших сборах, походах, пионерских линейках и кострах.

На одном или двух совещаниях присутствовала Надежда Константиновна Крупская. С большим интересом отнеслась она к нашему начинанию, высказала свои соображения, дала ценные советы. Мы знали, что идея создания пионерской организации одобрена Центральным Комитетом партии, но нам очень хотелось знать, известно ли об этом лично Владимиру Ильичу Ленину. Кто-то решил спросить Надежду Константиновну.

— Конечно, Владимир Ильич знает об этом важном деле, — ответила она, — и очень одобряет комсомольское начинание.

Присутствующие зааплодировали. А Надежда Константиновна, уходя, посоветовала:

— Такое дело нельзя без песни начинать. Позаботьтесь, товарищи, чтобы у первых пионеров была своя песня... Своя, советская!

О характере будущей песни разговор шел уже без Н. К. Крупской. Все соглашались, что песня должна быть бодрой, маршевой. Но кто напишет ее? Один из секретарей ЦК комсомола, подводя итоги обсуждения, заявил:

— Песня нужна обязательно. Написать ее поручим Саше Жарову. Дадим ему двухнедельный срок... Так и запишем в протоколе.

Скажу прямо, что меня не очень обрадовало это почетное поручение. Я был тогда совсем молодым и не слишком опытным поэтом, а песен мне вовсе писать не приходилось... Я боялся, что не получится у меня песня. Но признаться в этом сразу не хватило духа.

Тогда я вспомнил, что есть у меня хороший товарищ, Дмитрий Андреевич Фурманов. После демобилизации из Красной Армии он поступил в Первый Московский университет и учился на факультете общественных наук, где занимался и я. Его я и решил попросить заступиться за меня.

«Душевный, отзывчивый человек Дмитрий Фурманов, — говорил я сам себе. — Он меня поймет и, конечно, пойдет со мной в ЦК комсомола, поможет мне освободиться от явно невыполнимого задания...»

Чуть не со слезами на глазах рассказал я Фурманову о случившемся.

— Безвыходное положение! — твердил я. — Пойдем!

Но Дмитрий Андреевич почему-то рассмеялся.

— У коммунистов не бывает безвыходных положений.

— А что же ты смеешься, когда плакать надо?

— Плакать не надо. А смеюсь я не над тобой. Я вспомнил случай в нашей 25-й дивизии. Любопытный случай...

Фурманов взял меня под руку, и мы пошли по Воздвиженке на Никитский бульвар. Сели на скамейку под кустом распускавшейся сирени, и он начал свой рассказ.

— У нас в дивизии тоже возникла необходимость в своей песне. Как-то на походе бойцы потребовали: давай нам, комиссар, песню, и чтоб в ней о чапаевцах говорилось, и чтоб про 218-й имени Стеньки Разина полк было упомянуто...

Что ж, требование законное: заслужили песню чапаевцы. Но откуда я мог взять ее в походе? У нас не было ни поэтов, ни музыкантов. Да и грамотных-то людей было мало. Положение безвыходное... Но бойцы все-таки нашли кое-какой выход...

Фурманов заулыбался:

— Еду я во время привала по степи. Подъезжаю к месту расположения 218-го полка. Слышу поют. Не то песню, не то церковное песнопение. Мотив церковный, а слова совсем другого рода. На стихи не похоже, а все-таки поется...

Фурманов достал из планшета записную книжку, нашел в ней слова, которые пели чапаевцы, и сам потихонечку на церковный мотив запел:

— «Всероссийской социалистической Красной Армии, с вождем и товарищем Лениным, геройскому командному составу 25-й стрелковой и всему 218-му Стеньки Разина полку — многая л-е-та!»

Я тоже развеселился. Дмитрий Андреевич внушительно взглянул на меня:

— Задумайся, Саша, над этой историей... И не забудь, что у тебя возможностей, чтоб песню сочинить, побольше, чем у чапаевцев в степи.

...Работа началась с поисков мелодии. Мои друзья комсомольцы так рассудили:

— Главное — это за какой-нибудь мотив зацепиться, а дальше дело само пойдет...

И двинулись мы в культпоход на поиски мотива. Ходили по концертам, в театры. Оперу «Фауст» слушали два раза. Уже в первый раз нам приглянулся в ней один маленький кусочек

из знаменитого «Марша солдат». Во второй раз я даже ухитрился расслышать слова этого «кусочка»:

Башни с зубцами,
Нам покоритесь!
Гордые девы,
Нам улыбнитесь!..

В общежитии мои друзья напевали эти фразы, несколько упрощая музыку Гуно. А мне важен был ритмический рисунок. Я ухватился за «башни с зубцами», днем и ночью, наяву и во сне, целые сутки отстукивал ногой или рукой в такт строчку за строчкой. Это была «техническая» работа сознания, но она сочеталась с творческой работой памяти и воображения. Я представлял привал чапаевцев в приуральской степи, дрожащие звезды в ночи, пламя костров, у которых греются бойцы Революции. Пламя костров... Потом виделись мне другие, шелковые языки пламени. Я мысленно завязывал их — получался алый галстук, тот самый, который нам показывали на совещании в ЦК комсомола. Пионерский галстук! В таких вот галстуках, думал я, соберутся пионеры в веселый круг... Во всех городах, в селах, в поселках... У праздничных костров, бросающих жаркие искры в синее небо до самого позднего вечера, а может, и до ночи...

«Башни с зубцами», — говорю я про себя, а громко произношу: «Взвейтесь кострами!», «Нам покоритесь!» — слышится мне, а выговаривается: «Синие ночи»... Вот приблизительно та частица творческих размышлений, в результате которых родились первые строки:

Взвейтесь кострами,
Синие ночи!
Мы пионеры —
Дети рабочих.

Все остальное писалось уже легче. Оставалась только одна трудность: чтобы каждый куплет заканчивался одними и теми же словами. Товарищи говорили: «Эх, хорошо бы как-нибудь вставить в песню слова призыва: «Будь готов!». Это мне удалось:

Близится эра
Светлых годов,
Клич пионера:
Всегда будь готов!

И вот родилась песня. Только без музыки. Тем не менее мы ее пели. Пели на мотив из «Фауста». Несколько комсомольских работников во главе с братьями Артемием и Андреем Брюхановыми пошли в Секретариат ЦК комсомола. Спели песню и раз, и два. В третий раз пел и Секретариат. Песню одобрили, но предложили «привести музыку в полный порядок, уточнить мелодию и прочее»...

Этим уточнением занялся тогда не какой-нибудь опытный музыкант, а наш юный товарищ, ученик музыкального техникума Сергей Дешкин. Он слушал нас, поправлял, записывал что-то.

С. Дешкин и стал автором музыки песни, которой мы, комсомольцы двадцатых годов, приветствуем и сегодня нашу родную счастливую пионерию.

Александр Жаров

Рис. Р. Вольского

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

КОМСОМОЛУ — 45 ЛЕТ

Моя первая песня

Александр Жаров

Рис. Р. Вольского

Содержание