Выпуск № 10 (275) | 1961 - страница 20

сти, озаглавленной «Ребята, Паунвере уже видно!». Стремительные «вьюжные» пассажи струнных и деревянных духовых, воссоздающие ощущение быстрой гонки в санях по зимней дороге, уступают место основному разделу части (по характеру — allegretto). На несложном ритмическом фоне струнных возникает веселый и лихой, немного угловатый наигрыш трубы с характерным тройным скачком на кварту:

Нотный пример

Таково «антре» проказника Тоотса. Нет, лейтмотивом оно не станет — в последующих частях сюиты автор прибегнет и к другим интонациям, чтобы разносторонне обрисовать своего героя. Вместо лейтмотивов в этом произведении использованы лейттембры: Тоотса, например, «рисует» труба и весьма шумно, но остроумно примененные ударные.

...Лихость все возрастает. Особенно «достается» ударной группе — тут и деревяшки (Wood-blocks), и щелчки хлыста, и бубенчики... В веселой же концовке засурдиненная труба имитирует ржанье лошади.

Натурализм? Не в большей мере, чем соловьиные трели в «Римских пиниях» Респиги. А в «Дон Кихоте», как известно, Рихард Штраус разделил группу альтов на 12 divisi, чтобы по возможности точно воссоздать эффект блеяния овец. Для изображения же воздушного полета грустного рыцаря Штраус ввел даже «винд-машину». Удачно найденная изобразительная деталь лишь обостряет восприятие слушателя. Тем более это кстати в юмористическом произведении.

«Сыграй-ка вальс, Имелик!» — название второй части сюиты. Неплохой каннелист Имелик, даже Тоотса он сумел заставить прислушаться к своей игре. Но гораздо важнее для него привлечь внимание Теэле, вот он и старается играть как можно красивее. Поэтому и Винтер прибегает в этой части к разнообразной и даже изысканной игре тембров. Часть начинается имитирующим каннеле соло арфы, затем появляются низкие бархатистые переливы бас-кларнета и арфы (унисон), а также эффект колокольного перезвона и в струнной и в деревянно-духовой группе. Лишь Тоотс изредка рассеивает «чары» игры Имелика: мы слышим, как и труба не прочь «вмешаться», только что-то толку от этого мало...

По мнению кистера, Тоотс создан для кары рода человеческого. Слова эти можно поставить своеобразным эпиграфом к третьей части — «Йоосеп Тоотс и его чертенята». Эту часть начинают только ударные, причем особенно комически действует звучание особого колокольчика (cow-bell), часто применяемое в латиноамериканской танцевальной музыке, а также glissando литавр и всплески ксилофона. Ходы флейты piccolo подготавливают появление новой темы Тоотса у трубы. Вот она и появляется, на сей раз в ритме марша.

Эта часть политональна: инструменты.

которым поручен ритмический рисунок, играют в ми-бемоль мажоре, труба — в соль мажоре, а деревянные духовые — в си миноре (или даже в мажоре):

Нотный пример

В результате возникает сильный комический эффект: кажется, будто весь мир переполнен проказами Тоотса.

Впервые появляется в этой части тема Теэле, вернее тема любви Арно к Теэле. После первого же развитого проведения в сложном изложении она звучит в новом облике — у труб, как бы отраженная в кривом зеркале. Конечно, это Тоотс насмехается над Арно и Теэле. И стоит теме Арно — Теэле опять появиться у струнных, как ее уже, словно бесенок, сопровождает марш Тоотса (тромбоны).

Заметим попутно, что лирическая тема любви очень просто, открыто звучит в начале четвертой части. И здесь автор явно погрешил против драматургической логики. Вряд ли логично развитие музыкальной мысли, если мы вначале слушаем изобретательные вариации и только после этого самую тему. Конечно, музыкой можно наслаждаться и без детального познания намерений художника, но тем не менее лучше быть в курсе авторского замысла...

Средний раздел третьей части сюиты — это мир тоотсовских фантазий. Кладбище, зловещий звук церковного колокола и мистические возгласы... Флейты стаккато выводят что-то хроматически ниспадающее и в то же время подпрыгивающее — вот и «чертенята»! Заканчивается рассказ о «чертенятах» — и вновь звучит маршеобразная мелодия Тоотса. В заключение нежные трели деревянных духовых мельком напоминают о только что рассказанных «страшных» вещах.

Тоотсу предоставляется небольшой отдых лишь в четвертой части — «Теэле, будешь ли ты меня ждать?». Напевная тема, звучащая на спокойно пульсирующем фоне струнных, написана на слова этой вопросительной фразы, близкой веческой речи:

Нотный пример

С чистотой и сдержанностью чувств Арно прекрасно гармонирует немного сумрачный тембр альтовой флейты, передающий чувства одиночества и разочарования мечтательного мальчика. В дальнейшем характер темы драматизируется, ее интонационные контуры приобретают более хроматизированный вид.

Но вот кульминация угасает, только у солирующей скрипки грустно, как воспоминание, звучит основная тема — Арно так и не дождался Теэле...

Особенно насыщена комическим действием пятая часть — «Скажи имя для мальчика!». Весело и шумно справляются крестины в семействе портного Кийра. Эту пышную торжественность хорошо передает «горделивая» фраза валторн. Вдруг берет слово тромбон, и все почтительно замолкают — это же застольная речь самого счастливого папаши!

Соло сменяется диалогом гобоя и засурдиненной трубы: конечно же, это Тоотс и йорх Адниель Кийр.

Слышатся звуки фисгармонии — инструмент весьма расстроен, да и кистер, играющий на нем, отнюдь не великий музыкант. Но вдруг раздается тремолирующий аккорд (малая нона с уменьшенной квинтой) — тот самый, что встречался в третьей части в музыке «чертенят». Да, озорные чертенята опять овладели душой Тоотса: не доведет это до добра, что-то неминуемо должно вот-вот случиться...

Гнусаво позванивает колокольчик — из тех, что привязывают на шею коровам: нехитрый призыв к тишине и вниманию. Медь «запевает» хорал (словно бы поют мужчины), а с двутактовым опозданием каноном вступают скрипки (словно поют женщины).

Но вот, наконец, и происходит нечто «роковое»: Тоотс обнаружил в соседней комнате граммофон и прямо в торжественную процедуру крещения врезывается по интонациям чело-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Нотный пример

Нотный пример

Нотный пример

Содержание