пентатоника которого была несколько десятилетий спустя представлена всему миру Бартоком и Кодаи?

Некоторые исследователи думают так, но с ними трудно согласиться. Трудно представить, что, родившись и неоднократно бывая в Венгрии, Лист, музыкант с чрезвычайно любознательным слухом, никогда не встречался с крестьянским народным музыцированием или не обратил на него внимания!

Но вполне закономерно другое — то, что Листа, культивировавшего романтические отвлеченности, это музицирование не могло интересовать и увлекать так живо, как, скажем, польское крестьянское музицирование увлекало Шопена. Вся эта сфера казалась Листу, очевидно, недостаточно возвышенной, слишком связанной с бытом, жанром, повседневностью. И все же она, видимо, по-своему запечатлелась в творческом сознании Листа, нашла воплощение в его музыке, хотя и в отвлеченных формах. Искать подобные отблески надо прежде всего в тех произведениях, где особенно силен отпечаток пасторальносги (шире — вообще созерцательности).

Подобные произведения («На Валленштадтском озере», «Эклога», «Обручение», разделы «Прелюдов») принято, исходя из названий, относить к «швейцарскому», «итальянскому» или «космополитическому» Листу. Но не пора ли пересмотреть такую точку зрения, не пора ли допустить весьма и весьма допустимое — то, что лирические пейзажи Листа, зачастую действительно «швейцарские» или «итальянские» по своим непосредственным программным импульсам, могли в то же время иметь и венгерскую первооснову? Это допустимо, хотя бы по трем обстоятельствам: во-первых, в силу чрезвычайной вероятности знакомства Листа с венгерским крестьянским музыкальным фольклором; во-вторых, в силу глубокого родства пейзажно-пасторальных образов Листа с прообразами сельской природы Венгрии; в-третьих, в силу наличия в этих произведениях Листа ярко выраженной пентатоники, которая могла быть заимствована композитором из венгерского крестьянского фольклора.

Думается, что наше предположение плодотворно — оно может помочь установлению и изучению новых черт связи искусства Листа с родной ему Венгрией.

Одной из существенных проблем творчества Листа является также проблема виртуозности. Мы имеем в виду, разумеется, не технику, изолированно понимаемую, но виртуозность в самом полном и содержательном смысле — как способность к особенно интенсивному, особенно стремительному переживанию и воплощению, к бурной и порывистой «скорописи» эмоций.

Во всякой виртуозности (как и во всем очень, стремительном, бегущем от сосредоточенности) всегда таится некоторая опасность поверхностности, преобладания внешнего над внутренним. Однако эта опасность становится вполне реальной только в том случае, если техника вытесняет содержание. Известно, что музыка Листа давала многим технически сильным, но поверхностнымисполнителям повод для такой трактовки. А это, в свою очередь, настраивало против Листа иных критиков, склонных видеть главные причины увлечения исполнителей техницизмом в самом листовском творчестве.

Между тем, объективность требует отметить, что новаторская виртуозность Листа (не свободная от недостатков и ограниченностей, в частности, от излишеств романтической позы) сыграла большую роль в деле расширения выразительных и изобразительных возможностей музыки. В частности, за Листом остаются большие заслуги по части развития музыкальной «картинности», черты которой присущи всем жанрам его творчества.

Кратчайший обзор некоторых проблем, связанных с творчеством Ференца Листа, хочется закончить мыслями, высказанными вначале.

Историческое значение Листа давно уже зафиксировано в исследованиях и учебниках.

Называя Листа неоромантиком, историки музыки, в сущности, правы, поскольку воскрешение и безудержное развитие романтизма в новых формах, в новых условиях, действительно, явилось едва ли не главным стержнем, главнойтенденцией листовокого творчества.

Причины большой жизненности этого творчества, вопреки присущим ему идейным слабостям, доныне не получили вполне убедительного исчерпывающего объяснения. Думается, что искусство Листа оказалось долговечным в силу огромного дара композитора завораживать душу мечтой о счастье, манить пленительной надеждой осуществления желаний, увлекать энергией поисков и страстью стремлений. Музыка Листа будет жить и волновать еще многие поколения людей.

3. ГАРДОНИ

Лист и народная музыка

Эпоха, в которую жил Лист, ознаменовалась пробуждением национального самосознания европейских народов. В области языка, литературы, культурной жизни складывались национальные движения. Это сказалось и в жизни Венгрии, ее культуре, в сознании ее деятелей. «Я — венгр» — этими словами начиналось извещение о первом пештском концерте одиннадцатилетнего Ференца Листа. Вслед за этим, Лист надолго оставляет родину. Многие годы он проводит в Париже, Швейцарии, Италии. Но эти годы не прошли бесследно для формирования его национального чувства — они обратили его взор на национальные движения других народов.

Большую роль в развитии творческих интересов пятнадцатилетнего Листа сыграл его парижокий учитель, чех по национальности, Антонин Рейха. В своем «Учении о музыкальной композиции», вышедшем в свет в 1824–1826 гг., Рейха настойчиво пытался привлечь внимание музыкантов к необходимости записи музыкального фольклора. «Непростительно, — писал он, — что еще не производится собирание народных песен, среди которых есть много интересных, оригинальных, ярко отражающих характер и обычаи нации... Нельзя забывать, что это имеет большое значение также и с точки зрения драматической музыки: таким методом местную колоритность можно бы сделать более правдоподобной, истинной».

Первыми произведениями, свидетельствующими об обращении Листа к национальной венгерской музыке, явились два вербункоша, записанные на память в мае 1828 года в Париже. Эти произведения Лист исполнял, вероятно, на музыкальных вечерах, обычно устраиваемых имперским посольством в Париже. Немецкие слова посвящения («Zum Andenken»), которые мы находим в конце сохранившейся рукописи, не обнаруживают адресата.

Эта рукопись ясно выявляет стремление Листа передавать образы народной музыки в их характерных, естественных чертах, без прикрас («ungarischer Bass»: мелодия и бас в параллельных октавах). Записанная музыка — не подлинно народная, но бесспорно национального характера. В основу одного вербункоша легла мелодия Ласло Фай, другого — цыгана Яноша Бихари, венгерского скрипача-виртуоза.

После июльской революции 1830 года Лист задумывает «Революционную симфонию», основывая ее на трех народных героических темах — чешской, немецкой и французской. Может показаться странным, что в этом раннем замысле не были представлены мелодии его родины. Но каждая из избранных тем — гуситская, лютеранский хорал, Марсельеза, возможно, была для композитора символом национального освобождения, а объединение их в одном произведении, думается, указывает на владевшую им идею братства народов. Здесь, без сомнения, отразился прогрессивный национализм того времени, который был тесно связан с искренним сочувствием борьбе народов за национальную независимость.

В 1831 году в Париже поселился еще один молодой музыкант, который был вынужден покинуть свою родину, после того как вспыхнувшее там восстание оказалось разгромленным. Патриотические чувства Фридерика Шопена глубоко отразились в его музыке, в польских танцевальных образах. Несомненно, что для Листа музыка Шопена была музыкой нации, неудержимо стремящейся к свободе.

Новый колорит дает музыке Листа его жизнь в Швейцарии, поразившей его воображение красотой природы, живописностью своих гор и озер. Но и здесь Листу был ближе сам человек: пастух альпийских стад, извлекавший из своего пастушьего рожка странные, весьма своеобразные мелодии. Свои швейцарские впечатления Лист отразил в серии фортепьянных произведений 1835–1836 гг. («Album d’un voyageur»). В этой серии, кроме зарисовок альпийских пейзажей, швейцарский колорит запечатлен несколькими подлинными народными мелодиями¹. Одна из использованных Листом швейцарских мелодий построена на причудливой гамме, которую обыкновенно приписывают Дебюсси и которую можно найти в музыке Бартока (си-бемоль — ля — соль — фа-диез — ми — ре — до).

Поездки по Италии в 1837–1839 гг. связали творческую фантазию Листа с миром итальянских музыкальных образов. В Венеции он слышал протяжное пение гондольеров, в том числе песню на текст из Торквато Тассо, великого итальянского поэта XVI столетия. Эту мелодию Лист сначала

_________

¹ О подлинности швейцарских мелодий, использованных Листом в этих произведениях, подробно пишет Ж. Вианна да Мотта в своем предисловии к тому II полного собрания произведений, выпущенного в свет фондом имени Ф. Листа.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

3. ГАРДОНИ

Лист и народная музыка

Содержание