М. ВАЙНБЕРГ

На пороге нового мира

Съезд партии. Всего два слова, но в этих словах — наши победы и наши надежды, наш труд и наше мужество, вся поступь нелегкой и прекрасной нашей жизни. Может быть, мы сами не всегда замечаем (настолько это стало уже привычным!), как тесно связаны думы и дела каждого с любым значительным событием в судьбе народа.

Что значит — «встретить съезд», «подготовиться к съезду»? Предприятия завершают годовые планы, театры показывают специальные премьеры, художники сочиняют особенно много произведений о партии, о родине. Страна живет предсъездовскими соревнованиями, движением бригад коммунистического труда, триумфальным успехом полета Германа Титова в космос и предвидением новых космических путешествий.

Это все, так оказать, — реально осязаемое, видимое глазу. Но есть и другое: душевная подтянутость, сосредоточенность, когда пытаешься словно еще раз требовательно оглядеть свой внутренний мир, ответить на самый главный для художника вопрос: что же ты несешь, что хочешь сказать людям? Вот это ощущение боевого смотра духовных сил сейчас, перед съездом, переживают, по-моему, многие. И это естественно: съезд утвердит новую программу партии, программу жизни. Какое место займет в ней каждый из нас? Наверно, нет человека, которого это не волновало бы.

Так мы, художники, все вновь и вновь приходим к вопросу о роли искусства в жизни общества. Общества, строящего коммунизм. Роль эта огромна. С беспримерным в истории развитием производительных сил возрастает эстетическое отношение людей к труду, к явлениям жизни вообще. Маркс гениально определил человеческую деятельность как творчество «по законам красоты». О роли красоты, фантазии, мечты, о наслаждении свободным одухотворенным трудом много говорил Ленин, писали Горький, Ромен Роллан. И вот, наконец, мы стоим на пороге нового мира, в котором потребность человека в красоте будет столь же насущной, сколь потребность в производстве материальных благ. Имя этому миру — коммунизм, открывающий необъятную перспективу для развития духовной культуры, искусства, ибо именно искусство полнее и глубже всего отвечает на эстетические запросы человека.

Строго говоря, развитие искусства не планируется. Это, как известно, «производство» сугубо индивидуальное и потому, если можно с уверенностью предопределить, сколько в таком-то году понадобится нам стали или зерна, то невозможно сказать, сколько в том же году появится превосходных кинофильмов, пьес или симфоний. Но несомненно одно: искусству в нашей стране открыты все дороги к прогрессу и процветанию.

Каким оно будет?

В последнее время часто говорят о том, что так называемый современный стиль в искусстве требует лаконизма и простоты, монументальности синтетических форм, в которых объединятся звук и слово, хореография и сценическая драма. Что ж, возможно, это справедливо. Мне кажется только, что, пробуя приоткрыть завесу над искусством завтрашнего дня, не нужно «отнимать» у него м н ого образ и я. По-моему, как вчера и сегодня, оно будет завтра очень разным. Ведь в конечном итоге многообразие жанров и форм — это следствие многообразия самой действительности. Жизнь так богата и разнолика, что для отражения ее нужны самые различные формы и средства. Пусть растут и совершенствуются непохожие друг на друга таланты, пусть одному ближе «чистый» симфонизм, другому — опера, третьему — песня; лишь бы идея, лежащая в основе творческого замысла, была жизнеспособной, благородной, гуманистической...

Меня иногда спрашивают: как надо работать?

Мне кажется, почти любой миг в жизни настоящего художника — в каком-то смысле работа. Работа интенсивная,

упорная, бесконечная. Работа не только за письменным столом, но и работа — наблюдение, впитывание в себя звуков, красок, движений, ритмов действительности.

Художник в наше время должен быть исключительно разносторонним, широкообразованным человеком. Как нельзя себе представить современного физика, не сведущего во всех отраслях близких ему профессий, так и нельзя представить себе современного композитора, не оснащенного полноценным багажом знаний в области литературы, живописи, драматургии, кино, поэзии, архитектуры.

Пусть композиторы берегут время смолоду. Это очень важно — постоянно помнить главную творческую задачу, «сверхзадачу» на данный период жизни, а все остальное подчинять ей. Именно тогда возникает ощущение настоящей осмысленности, необходимости своей профессии и своего труда. И даже если результаты его оказываются в данный момент не столь удовлетворительными, как хотелось бы, — все же чувствуешь, что время не потеряно даром и сегодня ты сумел что-то, чего вчера еще не умел.

В последнее время мне пришлось работать над Четвертой симфонией, Концертом для флейты и струнного оркестра, музыкой к новому кинофильму, делать новую редакцию детского балета «Буратино» и т. д. Казалось бы, все это малосовместимо, а вместе с тем сама насыщенность, разность задач очень помогала мне. Безусловно, на каждом этапе что-то одно было главенствующим, а все остальное — подчиненным.

Разговор о работе, о рабочем времени — это в сущности разговор об ответственности художника за свое творчество, ответственности перед людьми, перед самим собой. Подлинный талант «ненасытен» и требует от человека всей жизни — его эмоций, его интеллекта, его времени. День, в который художник не работает, должен восприниматься им как потерянный день.

Конечно, ощущение полезности, необходимости труда композитора, писателя, артиста, о котором я говорил, по-настоящему прочно лишь при условии поддержки со стороны критики, творческих организаций, прессы. Поддержка — не значит похвала. Не обязательно хвалить, но быть постоянно заинтересованным в судьбе композитора — это, по-моему, обязанность и критика, и исполнителей, и Союза композиторов, и театров... Старый-старый это разговор, но, к сожалению, не устаревший. Да, конечно, общих слов о роли музыки в формировании духовного облика нового человека говорится немало. Но конкретно о работе своих композиторов наш народ знает очень мало. Читаешь иногда газеты (даже те, что внимательны к вопросам культуры) и думаешь: может быть, действительно подробнейшие сведения о спартакиадах важнее хотя бы краткого упоминания о том, над чем трудятся сейчас музыканты? С этим, однако, нельзя согласиться. Композиторы, музыковеды, исполнители работают много и напряженно, они самоотверженно вносят свой вклад в нашу общую семилетку. Так почему же не рассказать об этом наравне с рассказом об инженерах, доярках, врачах?

Не все благополучно и в нашей профессиональной критике. Не берусь обобщать (возможно, я знаю далеко не все, что делается в этой области), но у меня такое впечатление, что музыкальная критика все же частенько проходит мимо очень важных, я оказал бы — публицистических тем. Композиторы хотели бы читать и короткие статьи, и основательные исследования о сущности музыкального образа, о современной стилистике, об эволюции средств музыкальной выразительности в XX веке, о новой природе национального в нашем искусстве. И, конечно, мне, как и другим, хотелось бы познакомиться с глубокими по смыслу, литературно яркими по стилю портретами больших художников нашего времени. Пусть эти портреты будут даже спорными, — не беда. Главное, чтоб будили они мысль, заставляли внимательней вглядываться, вслушиваться в мир окружающего нас искусства.

Я считаю советскую музыку лучшей в мире. И мне просто обидно, что наши музыковеды так мало и так скучно пишут о советских композиторах. Бывает, все как будто сказано: и о драматической главной партии, и о лирической побочной, и о зеркальной репризе и даже апофеозной коде, но… чего-то самого глав-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

М. ВАЙНБЕРГ

На пороге нового мира

Содержание