Выпуск № 10 (275) | 1961 - страница 72

музыка, можно легко предвидеть. Конечно, в отличие от своих последователем, Веберн серьезно подходил к музыке, даже когда экспериментировал. Но в искусстве, так же как и в науке, плодотворность эксперимента решает практика. Веберн намеревался «освободить» чрезмерно пышную музыку поздних романтиков от излишнего «жира»; но предпринятое «лечение» привело к окоротечной чахотке. С тех пор «оздоровленная» им музыка превратилась в не что иное, как исковерканный скелет.

Однако в последующих концертах «Международного празднества» дело пошло еще хуже. То, что здесь прозвучало, было большей частью не только обескровленным конструктивизмом, но и безмозглым шарлатанством. Невозможно описать словами тот звериный рев, который пропагандисты ИОНМ преподносили в качестве «новейшей музыки». Но кое-какое представление об этом можно получить, если познакомиться с заглавиями и комментариями, которые «сочинители» придают своим собственным творениям. Один, под нелепым заглавием «Измерения времени и тишины», пишет столь же нелепое «произведение», состоящее из звуков кашляющих, шипящих и свистящих. Другой пустословит в своем «Статичном движении». Третий утверждает, что написал «Двойную додекафонию», хотя он с величайшим напряжением справляется с простой двенадцатитонной гаммой. Четвертый гордится тем, что шесть частей его «шумовых изобретений» взаимозаменяемы (в чем он безусловно прав), добавляя при этом: «Каждый показывает в определенной форме различные состояния тождества и контраста в их взаимосвязи».

Можно со всей определенностью сказать, что духовная скудость этих «композиторов» вполне соответствует их музыкальному дилетантизму. Умышленно не называю их имен. По правде говоря, их трудно отличить одного от другого. Так же как и части их сочинений, они сами могут быть легко взаимозаменяемы. Будучи итальянцами, англичанами или американцами по происхождению, они отличаются друг от друга не больше, чем автомобильные гудки. Ежегодная ярмарка интернациональных шарлатанов выглядела мрачно. В четырех концертах этого «Международного празднества» — за одним исключением — отсутствовала подлинная музыка...

Исключение составляет превосходный чехословацкий композитор Вацлав Добиаш. Его присутствие в столь странном обществе вызвано тем, что композиторская организация Чехословацкой республики является членом ИОНМ и потому ей предоставили место в программе.

Тот факт, что в этих концертах отсутствовали почти все ныне живущие талантливые композиторы, дает основание сделать следующие выводы. Во-первых, в ИОНМ господствует тирания, которая направлена против всех прогрессивных композиторов капиталистического мира. Эта тирания использует не только фестивали; члены ее клики занимают решающие позиции на радио, в концертных организациях и издательствах. Во-вторых, центром тирании является Кельн, где один из вожаков ИОНМ, господин Штокгаузен, неограниченно распоряжается радио, его оркестром и громадными денежными средствами, благодаря которым он обеспечивает себе и своим друзьям блестящие заказы. То, что Кельн расположен в центре западногерманской тяжелой промышленности, явно указывает на источник этих денежных средств. В-третьих, цель тирании — сделать музыку антигуманистичной, даже вопреки желаниям отдельных композиторов, которых соблазняют материальными выгодами. Ведь «серийным» или «алеаторическим» музыкальным языком нельзя выразить благородной темы, даже если композитор и хотел бы этого.

Одним из «событий» празднества была премьера оратории Шёнберга «Лестница Иакова». Произведение было рассчитано на сенсацию, но на самом деле вызвало лишь разочарование...

«Направо ли, налево ли, вперед или назад, вверх или вниз, — идти дальше, не спрашивая, что впереди или сзади». Так начинается оратория, текст которой Шёнберг написал сам. Какова же, по Шёнбергу, цель этих «далекоидущих» людей? «Учитесь молиться. Стучитесь и откроется вам». Направо, назад и вниз — таков путь, указанный Шёнбергом. Когда я это прочел, то невольно вспомнил классический пример далекоидущего человека — Фауста Гете. Он идет один, вперед и ввысь. Его цель: свободный народ на свободной земле. Существо оратории Шёнберга — отрицание гуманистической идеи «Фауста», подобно тому как в романе Томаса Манна «Доктор Фаустус» додекафония — «отрицание Девятой симфонии».

Сочинение оратории композитор прервал в 1922 году, сделав лишь эскизы, содержавшие общие наметки инструментовки. Его ученик Винфрид Циллиг написал по этим эскизам партитуру. Допустимость такого поступка весьма сомнительна. Но издательству «Universal Edition» для оживления пропаганды модернистской музыки нужна была сенсация «мировой премьеры». И сенсация была создана. К постановке оратории привлекли радиооркестр из Кельна, хор кельнского и гамбургского радио, ансамбль деклама-

ции из Цюриха, множество солистов — чтецов и певцов. Билеты распространялись бесплатно; зал был наполнен за счет австрийских налогоплательщиков, стало быть прежде всего — трудящегося народа. Концерт передавался по телевидению, хотя смотреть было не на что.

Каковы же результаты этих затрат? Вначале был прочитан полный текст оратории (хотя естественнее напечатать его в программе, как это обычно делается). Сама «сенсация» длилась сорок минут. Чтение текста оказалось наихудшей услугой Шёнбергу — настолько неприятное впечатление произвела эта претенциозная мистика. А музыка? Она обладала единственным, но весьма существенным преимуществом: делала текст непонятным.

Музыка мира на Венском фестивале звучала вне «Международных празднеств» ИОНМ. Но если говорить о новинках, то в первую очередь следует обратить внимание на кантату австрийского композитора Альфреда Уля «Кто сам по себе, тому и счастье». Название произведения взято из стихотворения знаменитого немецкого юмориста Вильгельма Буша, в стихах которого встречаются и ооциально-сатиричеокие мотивы. Вдохновенность, разнообразие эмоций, интересные находки и профессионализм музыки вызвали очень большой успех, сопровождавший исполнение кантаты. Кроме того, мы слушали отличную концертную постановку оперы Мусоргского «Борис Годунов», в оригинальной редакции, с Джорджем Лондоном в заглавной роли (опера исполнялась на русском языке), а также редко звучащую в концертах, но интересную оперу Рихарда Штрауса «Египетская Елена». Восторженно была принята Пятая симфония Шостаковича в темпераментной передаче Леопольда Стоковского и превосходного Лондонского симфонического оркестра.

Но вершиной Венокого фестиваля явились выступления Давида Ойстраха и Государственного оркестра СССР под управлением Константина Иванова и Геннадия Рождественского. Сначала иа трех концертах «Венских филармоников», с дирижером Гербертом Караяном, затем на двух вечерах советского оркестра Ойстраха чествовали как одного из величайших скрипачей. Оркестр СССР впервые в Вене показал Одиннадцатую симфонию Шостаковича, а также произведение еще неизвестного нам одаренного композитора Андрея Эшпая — его двухчастную симфонию, очень своеобразную в мелодическом и ритмическом отношении, четкую по форме.

Исполнение высокоартистическим коллективом советского оркестра увертюры «Леонора № 3» Бетховена, «Тиля Уленшпигеля» и «Дон Жуана» Р. Штрауса и, в особенности, Пятой симфонии Чайковского вызвало такой гром аплодисментов, какого Вена не слышала со времени концертов оркестра Ленинградской филармонии.

Так, яв конце концов, здесь, как и повсюду, победила гуманистическая музыка мира.

Перевела с немецкого
И. Александрова

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание