Вопрос о близости темы «Рассвета» к теме «Сусанина» Глинки был изложен мною несколько прямолинейно. И все же я не могу согласиться с возражениями И. Земцовского. Он пишет, что «попевка, являющаяся в арии Сусанина исходным «тезисом», в теме «Рассвета» — «интонируется в ином качестве — как элемент распева другого интонационного тезиса». Но ведь если было бы точно так же, как в «Сусанине», то пришлось бы говорить о цитировании, о простом заимствовании. Здесь же, как и в интонировании попевки «Эй, ухнем», Мусоргский опять-таки только «намекает» на связь, на интонации, родные миллионам слушателей, и опять-таки усиливает и меняет «направленность формы», создавая новый образ. Гармонизация же «сусанинской» интонации в теме «Рассвета» (см. ее II вариацию в прологе), именно та же, что и в арии Сусанина (I — IV — I).

Таким образом, связь темы «Рассвета» с темой арии Сусанина не является «внешней», формальной. Символизируя судьбы русского народа, они преемственно связаны друг с другом. Заглянем в письма Мусоргского периода «Хованщины», — как никогда его мысли были прикованы к «присно-дорогому Глинке — великому учителю... создателю... великой школы русской музыки», к образу Сусанина как к символу «мощного создания необходимости (б. м. исторической...)»¹.

Хотелось бы также добавить, что подобное переинтонирование «сусанинских» интонаций в новом музыкальном образе весьма типично для русской школы. Так, например, интонации «Славься» звучат в опере Чайковского «Мазепа» в сцене Мазепы с Марией при упоминании о Москве; в коде финала I-й симфонии Чайковского, в разработке I ч. 1-й симфонии Калинникова и во многих других произведениях. Это своеобразные музыкальные «памятки» М. Глинке — великому учителю и наставнику, от его учеников — русских музыкантов.

Аналогии темы «Рассвета» с песнями «Эй, ухнем», «Ты взойди, солнце красное», с темой арии Сусанина приводят к мысли, что истоки ее ни в коем случае нельзя ограничивать только интонациями лирической протяжной песни. Это значило бы возродить устаревшее представление об образе «Рассвета» как о чисто лирической или лирико-пейзажной зарисовке.

В теме «Рассвета», в ее своеобразном интонационном сплаве живут интонации и трудовой песни, и лирической, и интонации песни — гимна-марша, и эпические интонации «сусанинского» плана. В этой жанровой многозначности заключена огромная реалистическая емкость. И, конечно, особую роль в истоках образа «Рассвета» играют новые интонации современной Мусоргскому, нарождающейся в его время русской революционной песни.

Волжская бурлацкая песня, одна из самых бунтарских песен в эпоху 60–80 гг., была для Мусоргского источником этих интонаций, ярко воплотившихся в песнях «Эй, ухнем» и «Солнце красное».

Несомненно, как чуткий знаток нового песенно-революционного фольклора, Мусоргский во многом предвосхитил процесс претворения этих интонаций в советской историко-эпической опере (от «Орлиного бунта» Пащенко до «Емельяна Пугачева» Коваля).

_________

¹ М. Мусоргский. Письма и документы, стр. 309, 346.

Новое о Рахманинове

ИЗ ЭПИСТОЛЯРНОГО АРХИВА

Телеграмма от воинов Красной Армии С. В. Рахманинову
27 июня 1942 г.

В день Вашего семидесятилетия¹ шлем Вам свои искренние поздравления и наилучшие пожелания многих лет жизни, здоровья и бодрости для высокого служения искусству на благо любимой родины. Примите вместе с тем нашу благодарность за помощь бойцам нашей героической Красной Армии [которые], грудью своей защищают родину и дело всего передового человечества от фашистских варваров².

Р. М. ГЛИЭР — С. В. РАХМАНИНОВУ
[8 сентября 1942 г.]

Дорогой Сергей Васильевич!

Я давно уже собирался Вам написать и выразить свою большую радость по поводу того, что Вы в эти грозные для нашей Родины дни вместе с нами. И эту радость испытываю не только я, но и все музыкальные круги, для которых Ваше имя является наиболее дорогим и любимым. Ваши сочинения исполняются по всему Союзу и изучаются. Мы не со всеми Вашими новыми сочинениями знакомы и были бы весьма счастливы получить их от Вас.

За время Вашего отсутствия композиторская среда здесь выросла и появилось много талантливых сочинений. Симфонии Шостаковича, Мясковского, Прокофьева Вы, вероятно, слышали в Америке. Произведения Хачатуряна, Кабалевского, Мурадели, Шебалина, А. Александрова, Ал. Крейна и многих других не менее интересны. Можно быть уверенными, что творчество композиторов следущего за Вами поколения будет признано всеми культурными странами. Я был бы очень рад получить от Вас несколько строк и передать Ваш привет нашим композиторам, которые шлют Вам искренние пожелания творческих и артистических успехов.

Искренне Вам преданный

Глиэр

Москва, 8/IX — 1942 г.

С. В. РАХМАНИНОВ — В. И. БАЗЫКИНУ³28 декабря 1942 г.

Многоуважаемый Господин Базыкин!

Чарлз Фолей, с которым я сейчас говорил, обещал мне выслать Вам сегодня партитуру 3-й симфонии. Он соглашается также выслать за небольшую цену оркестровые голоса. О цене Вам надо списаться с ним непосредственно. Если симфония предполагается в Москве к исполнению⁴, я бы настаивал, чтобы Вы также послали туда рекорд этой симфонии, сделанный компанией «Виктор».

Прослушание такого рекорда будет служить, как указания для исполнения отсутствующего автора.

Думаю, что Фолей согласится дать Вам также оркестровые голоса к «Симфоническим танцам», если в Москве решено будет их исполнять.

С совершенным уважением

С. Рахманинов

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Новое о Рахманинове

ИЗ ЭПИСТОЛЯРНОГО АРХИВА

Телеграмма от воинов Красной Армии С. В. Рахманинову27 июня 1942 г.

Р. М. ГЛИЭР — С. В. РАХМАНИНОВУ[8 сентября 1942 г.]

С. В. РАХМАНИНОВ — В. И. БАЗЫКИНУ328 декабря 1942 г.

Содержание

Телеграмма от воинов Красной Армии С. В. Рахманинову
27 июня 1942 г.

Р. М. ГЛИЭР — С. В. РАХМАНИНОВУ
[8 сентября 1942 г.]

С. В. РАХМАНИНОВ — В. И. БАЗЫКИНУ³28 декабря 1942 г.