Выпуск № 9 (274) | 1961 - страница 11

и достигает кульминации в финале. Роковой поцелуй... смерть Тамары, ангелы, возносящие ее душу к холодной синеве небес, — все это повергает Демона в отчаяние, вызывает у него ярость бессилия. И в заключительном соло литавр с последующим ослепительным взрывом всего оркестра запечатлены его неистовый «крик», бешенство, проклятия и гнев, дикая жажда разрушения.

Иной характер носит лейттема одиночества и бесцельных странствий Демона: «Давно отверженный блуждал в пустыне мира без приюта».

Тема странствий — завораживающие вихреобразные пассажи виолончелей и альтов, медлительная, никнущая фраза флажолетов струнных — запечатлевает романтически возвышенный и грустно-мечтательный образ проносящегося в облаках Демона. Тема эта остается неизменной; она часто предвосхищает появление Демона, роковую последовательность событий. Так, в первом действии она звучит в тот момент, когда застигнутый ночью в лесу Синодал предается любовным грезам. Так и во втором действии — склонившаяся над трупом жениха Тамара чувствует близость таинственного существа: набегающие пассажи темы Демона, ее мечтательно-вибрирующий тон как бы наполняют воздух сладостным ядом любовного томления. Темы странствия и одиночества Демона звучат в финале балета.

Наиболее широкому симфоническому развитию подвергается тема Демона — мрачный мотив медных. По внешним очертаниям и по характеру он может показаться слишком общим, мелодически непривлекательным, но автор обнаруживает такое мастерство тематической разработки, образной трансформации, что лейтмотив в самых разных эпизодах звучит неизменно убедительно. Порой музыке приданы черты монолога; порой она воплощает роковую безысходность, мрачную решимость.

Во втором действии на предсвадебном празднике в замке Гудала тема эта врывается в вихреобразный танец, предвосхищая мрачные события: вносят тело Синодала и лейтмотив звучит, как зловещее траурное шествие; буквально через несколько мгновений следует новая трансформация этого образа:

Не плачь дитя! Не оплачь напрасно!..

К тебе я стану прилетать!..

Лейтмотив принимает характер страстного излияния. Резко экспрессивное нарастание эмоции видоизменяет тему, сообщает ей взволнованную трепетность. Пожалуй, это лучшее Адажио балета¹.

Широко развит в балете образ Тамары. В его непосредственности, национальной характерности ощущается и музыкально-поэтический прообраз — Маниже из «Сердца гор» Баланчивадзе, с ее хрупкой женственностью. Выразительны лейтмотивы Тамары, а также ряд ее танцев с подружками: «Перхули», вальс, вариации.

В первом действии музыка Тамары не выходит за рамки светлых лирических настроений, восторженной идилличности; такой грезится она и Синодалу. Легкие, полные грации, порою шутливо-дразнящие танцы Тамары чередуются с интимно-нежными, «ноктюрновыми» эпизодами. Таковы оба ее лейтмотива. Первый из них (на баюкающем фоне струнных — арфы и флейты) связан с мечтами о женихе. На этой теме построено их поэтичное лирическое Адажио в заключительной картине — сон Синодала — первого действия (мелодия виолончелей на выдержанных аккордах целотонного строения, кстати, часто используемых в балете).

Вторая тема в дальнейшем становится лейтмотивом любви Демона и Тамары. При первой же их встрече эта тема звучит страстно, напряженно. На ней построено и заключительное Адажио, и эпилог любовной драмы.

Во втором действии в развитии образа Тамары наступает резкий перелом. Склонившись над бездыханным телом жениха, она трепетно внимает сладостной речи искусителя. Отчаяние и беспредельное горе, смятение, жалоба и неизъяснимое волнение выражены в коротких и остродраматических эпизодах финала второго акта.

Пожалуй, по эмоциональной напряженности этот финал превосходит все даль

_________

¹ Интересно отметить, что романтическая проблематика принесла в грузинскую музыку и характерную романтическую интонацию — взволнованную речь с тяготением к приподнято-патетическим излияниям чувств, к их монологическому выражению. В балетном искусстве это ярко проявилось в трактовке образа Отелло в одноименном балете А. Мачавариани. С. Цинцадзе стоит, как мне кажется, на сходных эстетических позициях.

нейшие эпизоды, связанные с развитием образа Тамары. Вот, например, упомянутое уже Адажио Демона и Тамары. Музыка сперва словно переносит нас в мир мечты (ведь любовные речи Демона слышит лишь одна Тамара); затем музыка динамизируется, обогащается в тембровом отношении: Тамару охватывают ужас и отчаяние, страх перед неведомым.

В заключительной сцене (Тамара в смятении умоляет родителей отпустить ее в монастырь) звучание темы страданий и мольбы еще более обострено удачно найденным пульсирующим «аккомпанирующим мотивом» скрипок. Обе сцены внутренне контрастны и поэтому драматически накалены¹.

Менее удачна характеристика Тамары в начале третьего действия (в келье монастыря), где ее грустный вальс не лишен налета салонности; вариации же в «надзвездных пространствах», легковесно-традиционные по материалу, определенно выпадают из общего стиля партитуры. Лучшие эпизоды — два адажио с Демоном — построены на его лейттемах: Демон как бы подчиняет себе хрупкую волю девушки и ее чувства; недаром она «заговорила» его страстным и чувственным языком. (Превосходный мелодический материал с очень тонкой гармонизацией, ясная линия эмоционального развития позволили первой исполнительнице партии Тамары В. Цигнадзе создать обаятельный образ.)

Удачное сочетание интимно-лирических и жанрово-скерцозных эпизодов по-своему расширило эмоциональный диапазон партии, хотя в ней и встречаются общие места (например, средний эпизод в вариациях первого действия). Весьма интересно претворена в танцах Тамары (первого и второго действия) стихия вальсовости. Цинцадзе и раньше, в киномузыке, использовал в своих вальсах элементы грузинского танцевального фольклора. В вальсах Тамары характерная танцевальная полетность органично связана с национальными интонациями и ритмами.

Поэма Лермонтова дала композитору широкий простор для развития жанрового начала, и он не прошел мимо данных возможностей. При этом художественно весьма убедительны те «обобщения через жанр», которые сделал Цинцадзе.

Так, образ Синодала решен в жанре мужских, бесшабашно-удалых танцев. Композитор блестяще претворил в них ритмы пятидольной «Хоруми» и горского воинственного танца «Мтиулури». Вся сцена «Лагерь дружины Синодала в лесу» (третья картина первого действия) впечатляет остротою ритмических сопоставлений, красочностью. Танцевальная стихия здесь по-настоящему связана с национальными истоками. И хотя у Синодала нет своего лейтмотива, образ его запоминается — это действенный драматический персонаж.

Много красочного в танцах подружек Тамары (с тонко вплетенной в них народной «Эрио»), в сценах веселья дружины жениха, свадебного пира. Здесь мастерски разрабатываются жанры и формы грузинского танца.

Противоречиво показаны в балете «надзвездные края». Когда ангел преграждает Демону путь в монастырь, звучит бесстрастная, холодно-торжественная музыка хорала. Большой драматической выразительности достигает она в конце второго действия, когда страстные излияния Демона словно разбиваются о ее гранитную несокрушимость. Аналогичная ситуация возникает в третьем действии. Тут выразительность музыки усиливается вокализом хора. Однако, драматическое напряжение третьего акта сильно снижается из-за растянутого дивертисмента — своего рода «космической феерии».

Танцы «звезд» (седьмая картина) — самая уязвимая часть балета: они никак не связаны с развитием драматического действия и поставлены с безвкусной аляповатостью. Композитора, очевидно, не вдохновила сама идея этой сцены: музыка «космических танцев», малоритмичная, хотя и внешне дансантная, находится в вопиющем противоречии с красочной и самобытной музыкой подавляющего большинства других сцен. Мне кажется,

_________

¹ Такие противопоставления вообще характерны для многих сцен, и всюду они усиливают драматизм действия, связывая, подчас, нейтрально-жанровые эпизоды с основной линией развития. Так, например, в начале второго действия на легкий и стремительный «Картули» (праздник в замке Гудала) накладывается мрачная мелодия медных, смыкающаяся по эмоциональному тонусу с лейтмотивами Демона. Во время любовного Адажио Синодала и Тамары их страстно-нежная тема контрапунктически соединяется с лейтмотивом Демона, и это резко обостряет ситуацию.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание