Выпуск № 10 (239) | 1958 - страница 44

«Сказание о невидимом граде Китеже». Сцена из второго акта оперы

Феврония освобождает предателя и клеветника от татарских пут. Эта, значительно более откровенная, проповедь непротивленчества почему-то не вызывает никаких опасений и благополучно избегает купюр.

На недопустимость пропуска сцены письма и на ее ключевое положение в замысле оперы указывалось неоднократно. Об этом убежденно писал дирижеру первой московской постановки Римский-Корсаков: «Письмо Февронии, — настаивал он, — есть кульминационный момент всего ее образа. Достигшая блаженства Феврония вспоминает и заботится о своем лютом враге и губителе Великого Китежа. Пусть слушатели вникают в это, а не относятся к последней картине оперы, как к апофеозу»,¹ — замечает композитор, разумея под апофеозом пустое и бессодержательное славословие.

Десятью годами позже А. В. Луначарский негодовал по поводу аналогичным образом «исправленного» финала: «Опера, очевидно, искалечена. Я желал бы быть правым в своем предположении, что искалечена она внешними причинами, соображениями цензурного характера. Основной образ, носительница всей идеи пьесы, дева Феврония получает, благодаря последней картине, облик совершенно извращенный и, я бы сказал, возмутительный... Я отрицаю всеми силами души, чтобы тот талант, который мог столь светлыми красками нарисовать героиню абсолютного альтруизма в образе девы Февронии, допустил, будто дева Феврония могла забыть совершенно, без тени воспоминания, о бедном Гришеньке, который, зверю подобный, убежал в лес. Вот вследствие этой черствости девы Февронии я никогда не признаю ее святой»².

В новой постановке Феврония вспоминает о «бедном Гришеньке», его имя упоминается по ходу действия, но это не спасает положения. В результате купюр, отмеченных нами прямыми скобками, текст заключительной части финала приобретает следующий вид:

_________

¹Письмо Н. А. Римского-Корсакова к В. И. Суку от 29 января 1908 года. Н. А. Римский-Корсаков. Литературные произведения и переписка, том I, М., 1955, стр. 311.

²А. Луначарский. «Мысли о “Граде Китеже”». Газета «Жизнь искусства», 5 декабря 1918 года, № 29.

Феврония:
Там, в лесу, остался Гришенька,
Он душой и телом немощен,
Что ребенок стал он разумом.
Как бы Гришеньку в сей град ввести?

Кн. Юрий:
Не приспело время гришино,
Сердце к свету в нем не просится.

Феврония: [. . . . . . . .]
Кто же в град сей внидет, государь мой?

Кн. Юрий:
Всяк, кто ум нераздвоен имея,
Паче жизни в граде быть восхощет.

Феврония: [. . . . . . . .]
Ну, тогда идем, мой милый!

Равнодушие Февронии, с такой легкостью отказывающейся от своего намерения помочь «заблудшему» соотечественнику, вызывает неожиданное и неприятное ощущение глубокой фальши и душевной неполноценности героини. Такой финальный штрих, возникший, разумеется, помимо воли постановщика, одним ударом опрокидывает создаваемое на протяжении всей оперы представление об идеальности Февронии.

Так или иначе, последняя картина оперы, как и в прежних постановках, выродилась в «апофеоз» самого дурного толка и придала Февронии, говоря словами Луначарского, «облик совершенно извращенный и возмутительный».

Нужно иметь в виду еще и то, что сокращение финала почти наполовину резко нарушает архитектоническое равновесие целого, превращая заключительную картину в случайный куцый «довесок», безнадежно теряющийся в монументальных масштабах оперы. Это досадное ощущение незаконченности усугубляется крайне неудачным декоративным оформлением финала, асимметричным, плоским, лишенным перспективной глубины, однообразным по колориту.

Можно лишь пожалеть, что постановщики пренебрегли подробнейшими и очень конкретными авторскими указаниями на сценическую обстановку финала; эти указания основаны на самом внимательном изучении многочисленных памятников древнерусской литературы, в которых запечатлелись представления народа о невидимых городах. Прямой долг театра — продолжить свою работу над «Китежем» и пересмотреть решение финала с целью приближения его к замыслу Римского-Корсакова.

Ведущая роль в спектакле принадлежит, бесспорно, музыке (дирижер С. Ельцин). Она течет нескончаемым мощным мелодическим потоком, в котором периодически нарастают и убывают широкие упругие волны эмоционального напряжения. Сдержанные, как кажется иногда, несколь-

«Сказание о невидимом граде Китеже». Сцена из третьего акта оперы

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

«Сказание о невидимом граде Китеже». Сцена из второго акта оперы

«Сказание о невидимом граде Китеже». Сцена из третьего акта оперы

Содержание