Яркая тема в тусклом свете

Л. ГЕНИНА

— Я не крал ни одного чемодана и вдруг оказываюсь грабителем двух. Чемоданы липнут ко мне, как мухи. Я весь в чемоданах! — с отчаяньем восклицает один из героев оперетты «Фонари-фонарики».

Святая правда. Он не крал чемоданов. Вообще никто ничего не крал. И все-таки на протяжении трех действий (и шести картин) чемоданы «липнут» к героям произведения, как мухи, а старшина милиции Тимофей Бубликов разыскивает их похитителей. Впрочем, объясним по порядку.

Симпатичная девушка Маша, у которой в целом свете нет никого, кроме злой мачехи, мечтает поступить в театральный институт. Случай знакомит ее с бригадиром передовой молодежной бригады Иваном Канавиным. Случай же приводит ее в общежитие, где живут веселые девчата канавинской бригады. Маша остается с ними, — она решила поступить на завод. Вот, собственно, и весь сюжет «Фонариков», естественно завершающийся к концу первого акта.

А дальше?... Дальше происходит обычная, к сожалению, вещь: исчерпав в двух картинах основную драматургическую линию, автор пьесы Е. Шатуновский переводит действие на побочную. «Заскочивший» в общежитие лодырь и пьяница Семен Ратников по ошибке оставляет Маше чемодан с бутафорскими драгоценностями, потерянный рассеянным руководителем художественной самодеятельности. Взамен этого он уносит чемодан Маши, в котором «платье — белое, босоножки — черные, купальник — красный».

Что и говорить — происшествие мелкое! Вокруг него, однако, закипают нешуточные страсти, разворачиваются грозные события. Канавин порывает с любимой им Машей, заподозренной в краже «бриллиантов». Делопроизводитель загса Дудынин, регистрирующий браки, сходит с ума. Центральной же фигурой спектакля олицетворяющей справедливость и возмездие, оказывается... милиционер (не потому ли главной темой увертюры и своеобразным оптимистическим лейтмотивом оперетты становится «милицейский» марш?).

Таким образом, обратившись к очень важной и нужной теме — к показу быта советской рабочей молодежи — драматург по-существу ограничил себя легковесными водевильными пустячками.

Не отличаясь содержательностью драматургии, пьеса еще менее может похвастать совершенством поэтического текста. В ней обильно представлены весьма сомнительные остроты.

«Духовные запросы мы удовлетворяем по радио, — говорит одна из обитательниц комсомольского общежития, — а как по радио замуж выйти — вот в чем вопрос...» «У меня мужчины мрут, как мухи», — заявляет другая представительница прекрасного

Пролог оперетты «Фонари-фонарики» (панно)

пола. «На то и попугаи, чтобы жить вне брака», — «острит» Дудынин. «Ты сама думала или Гегеля нанимала?» — вторит ему Ратников.

Послушаешь подобную изящную словесность и в который раз задашь себе вопрос: почему же театры оперетты так нетребовательны к сюжету, к драматургии к тексту, к слову?

Нет, мы не верим в пресловутую специфику жанра, если она, эта специфика, разрывает действие (не бог весть какое динамичное и целеустремленное) пышным дивертисментом, как это происходит во втором акте «Фонариков», если она безразлична к лексике персонажей, если она... Но не будем перечислять дальше типичные недостатки наших опереточных спектаклей; не в них специфика!

Увлекательность сюжетной интриги, непринужденная смена комедийных ситуаций, подлинная театральность; быт и юмор, гротеск и лирика — вот широкая сфера опереточного жанра. Но для всего этого нужна, разумеется, прочная основа, надежный стержень, — крепко и ладно скроенная пьеса.

Такие пьесы, бесспорно, есть в активе советской драматургии — пьесы с разнохарактерными персонажами, в которых развитие интриги идет все время по главной драматургической линии (попутно обрастая родственными сюжетными «подголосками»), а острокомедийные конфликты согреты теплом постепенно утверждающегося положительного эстетического идеала. При таких условиях традиционные образы и ситуации (чудаковатый профессор, три счастливые пары в финале и т. д.) — не режут глаз и ухо. Зритель уходит со спектаклей, полюбив героев.

Такой крепкой драматургической основы нет в «Фонариках», отдельные запоминающиеся эпизоды никак «не работают» на целое. Таковы, например, сцена сумасшествия Дудынина или «дуэт по телефону» Бубликова и Клавы Ратниковой. Они звучат сами по себе, как забавные «вставные» аттракционы.

Музыкально-сценическая сторона спектакля (дирижер Г. Столяров), за некоторыми исключениями — интересней и ярче его сюжетной стороны.

Музыка Ю. Милютина не лишена достоинств — мелодичности, тепла, простоты. Привлекательны, в частности, хорошо запоминающаяся жизнерадостная песенка о фонариках, остроумное трио-скороговорка Кати, Липы и Муры (в третьей картине), лирическая лейттема, звучащая в увертюре, и ряд других эпизодов. Заслуживает внимания попытка автора выйти за рамки привычных вокальных форм музыкальной комедии — песенок, дуэтов и т. д. Не касаясь традиционных песенно-танцевальных сюит (например, в начале второй картины — сцены в общежитии), хочется поговорить о двух особенностях музыкальной драматургии «Фонариков».

Первую можно было бы назвать методом контрастного показа образов. Вспомним сцену прихода Маши в общежитие. По существу это — первое знакомство с героиней, ибо роль ее в первой картине эпизо-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Яркая тема в тусклом свете

Л. ГЕНИНА

Пролог оперетты «Фонари-фонарики» (панно)

Содержание