Продолжаем спор с польским коллегой

В. ГОРОДИНСКИЙ

В ответ на нашу «Реплику польскому коллеге» («Советская музыка» № 8 за 1957 год) композитор Зыгмунт Мыцельский опубликовал на страницах польского еженедельника «Przeglad Kulturalny» № 46 и 47 за 1957 год) обширную статью.

Нашей «Репликой» мы пытались оспорить ошибочную, пессимистическую позицию, которую занимает, на наш взгляд, 3. Мыцельский в вопросе о развитии современного музыкального искусства.

Мы писали: «Зыгмунт Мыцельский в одной из своих статей (напечатанной в № 19 «Przeglad Kulturalny» за 1957 год) неожиданно приходит к весьма грустному выводу, что в области музыки мы сидим над проблемами, как над грудой развалин; ни одну из этих проблем разрешить... невозможно... Бродим, как слепые, по свету, в котором пара примитивных дурней утверждает нечто, а остальные стоят, разинув рты, либо верят, либо не верят, думают, либо не думают вовсе»... "Плачевный итог многовекового развития музыкально-эстетической науки!"» — заключили мы в нашей «Реплике».

Сознавая, по-видимому, всю шаткость своей позиции, 3. Мыцельский пишет: «Не спорю, что позиция моя действительно пессимистична, когда я думаю о совершающихся теперь переменах в области искусства и сравниваю их с усилиями и достижениями, которыми гордится человечество за последние полвека в области техники. Убежден, — продолжает 3. Мыцельский, — что существующие формы, задачи и роль произведений искусства подвергаются изменению уже самим фактом их массовой механической репродукции...»

Эти слова 3. Мыцельского подтверждают, что он, по-видимому, обидно недооценивает громадную культурно-пропагандистскую роль радио и звукового кино. Давно общепризнано, что воздействие массовой репродукции музыки через посредство радио, телевидения, кино имеет колоссальное значение в музыкальном воспитании народных масс. Но, разумеется, великий музыкально-воспитательный потенциал этих механических факторов принадлежит к числу сил, регулируемых и направляемых людьми, представляющими передовое общественное движение. Только руководимое представителями этого движения орудие массовой репродукции будет служить осуществлению светлых, возвышенных идеалов человечества, в том числе и в специальной музыкально-эстетической сфере. Мы убеждены, что коллега 3. Мыцельский, так же как и мы, знает о том, что в наши дни это руководство нередко оказывается в руках реакционных человеконенавистнических сил, служащих интересам командующих классов капиталистических стран. Странно было бы не замечать, что в немолчном звучании мощных радиовещательных станций капиталистических стран ясно различается голос, ведущий неутомимую проповедь музыкальной реакции, проповедь действенную, сопровождаемую оглушающим грохотом джаз-оркестров, медово-сладостными мяуканьями «калипсо», скрипучими додекафоническими «сериями». Нам могут возразить, что «конкретная», электронная музыка и прочие гипермодернистские ухищрения составляют сравнительно незначительную долю в программах радиовещания буржуазных стран. Эго естественно, так как люди, обладающие нормальным слухом и вкусом, не в состоянии вынести подобные «эксперименты». А именно эти люди, как известно, составляют массовую аудиторию, с которой не могут не считаться даже самые заиндевелые реакционеры в руководстве радиовещательных компаний. Войну против музыкального реализма им приходится вести обходными путями.

Итак, мы обязаны решительно осуждать извращенные антинародные тенденции в применении средств массовой музыкальной репродукции. Но это вовсе не значит, что любое применение этих средств может вредить успехам музыкальной культуры. А именно такой чрезвычайно странный вывод звучит в высказывании 3. Мыцельского.

Сравнивая достижения человечества в сфере технического прогресса — вплоть до действительно сказочного, эпически величественного броска в космос, совершенного в наши дни, — с достижениями в области искусства, 3. Мыцельский впадает в уныние

и самый безрадостный пессимизм. Он с горечью говорит о предстоящей «бесповоротной гибели» человеческой культуры «хотя, — меланхолически добавляет 3. Мыцельский, — мы имеем надежду, что будем жить еще некоторое время». Откуда этот мрачный тон у нашего уважаемого коллеги? Прежде всего, в какой мере доказательны прямые сопоставления успехов техники и «неуспехов» музыкального искусства? Известно классическое положение, выдвинутое К. Марксом, о том, что определенные периоды расцвета искусства «не находятся ни в каком соответствии с общим развитием общества, а следовательно, также и развитием материальной основы последнего, составляющей как бы скелет его организации»¹. Не сомневаемся, что это положение Маркса наш оппонент хорошо знает. Замечу попутно, что прямое сопоставление «искусство — техника», применяемое не только к настоящему, но и к прошлым эпохам, почти всегда и неизбежно приводило к грубой вульгаризации.

Было бы, скажем, ошибочно прибегать к прямым сопоставлениям между великими научными открытиями Ньютона и Лейбница и музыкальным искусством конца XVII – начала XVIII вв. Однако же стоит напомнить, что именно в этот период началось стремительное развитие искусства величайших мастеров музыки И. С. Баха и Генделя! Успехи науки, таким образом, отнюдь не помешали огромным достижениям искусства.

В суждениях 3. Мыцельского содержится грустная мысль о том, что дсстижения в современном искусстве несоизмеримы с достижениями в области технической. Пусть это так! Но означает ли этот печальный тезис, что у современного искусства нет перспектив для нового плодотворнейшего расцвета?

Мы видим в блистательных победах современной науки и техники вовсе не предзнаменование гибели искусства, а наоборот, — новые надежды, новые лучи света, озаряющие пути в будущее и воодушевляющие художников к новым творческим усилиям. Наступило новое время — зазвучат и новые песни. Запевы их, этих песен будущего, уже слышны!

∗

3. Мыцельский, подробно цитируя нашу «Реплику польскому коллеге», между прочим, упрекает нас в том, что мы тенденциозно истолковали некоторые его мысли.

По утверждению 3. Мыцельского, мы не поняли действительного смысла его слов, приписывая ему неожиданно грустный вывод, что в области музыки мы сидим над проблемами, как над грудой развалин. Вот что писали мы в своей «Реплике»: «3. Мыцельский по сути дела ставит крест не только над музыкально-эстетической наукой, но и вообще над музыкальным искусством, как областью культуры, подчиненной тем же законам общественного развития, что и всякая другая область культуры».

3. Мыцельский считает этот наш вывод неправильным. «Я пишу, что мы бродим, как слепые, по свету, — и добавляю: однако свет этот не верит в искусство, оно его не удовлетворяет, не выполняет той роли, которую ему человек приписывает... Следовательно, — продолжает Мыцельский, — я пишу об искусстве и о свете, а также о сомнениях, которые я испытываю по поводу того, может ли человек что-либо разрешить в искусстве окончательно. Все выводы Городинского не переубедят меня в том, что это было возможно...»

Увы, аргументация 3. Мыцельского ни на йоту не поколебала нашей уверенности в том, что мы правильно поняли основную мысль нашего оппонента. 3. Мыцельский в своих рассуждениях ставит крест не только над музыкально-эстетической наукой, но и вообще над музыкальным искусством, как областью культуры, подчиненной всеобщим законам общественного развития. Как это бывает иногда в споре, нас окончательно убедил в нашей правоте наш же противник. Мы действительно не процитировали в «Реплике» тех слов Мыцельского, которые он привел в своей ответной статье. Но эти слова ничего не меняют в существе высказывания Мыцельского, и читатель может в этом без труда убедиться. В самом деле, по словам 3. Мыцельского, уже не только лично он, но и весь свет сомневается в перспективном развитии современного искусства. Нетрудно убедиться в том, что данный аргумент лишь усиливает ошибочность пессимистической позиции нашего оппонента.

_________

¹ К критике политической экономии, Соч., т. XII, ч. 1, стр. 200–204.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Продолжаем спор с польским коллегой

В. ГОРОДИНСКИЙ

Содержание