шых лирических песен и современных частушек; были спеты также песни, специально написанные для Уральского хора («Белым снегом» Е. Радыгина, «Ой, вы круги» Ю. Олесова и др.). Новинкой явился шотландский танец, который уральцы разучили во время гастролей в Англии.

Успех концерта был в значительной мере определен высоким исполнительским искусством коллектива. Особенно отличились яркие и сильные танцоры, выразительная женская хоровая группа и превосходный ансамбль баянистов.

Музыкально и по-народному выразительно поют солисты А. Завьялова, Н. Петрова, Т. Устюжанинова, П. Титарь. Пленяет мягкая звучность хора, сохраняющая специфику народного пения, но без пристрастия к так называемому «белому» звуку; это особенно заметно в женской группе хора. более выравненной по строю и темброво-богатой сравнительно с мужской. Хороши костюмы, радующие глаз яркой, но не резкой цветной гаммой.

Недоставало в программе развитых хоровых песен, богатых подголосочной полифонией.

А ведь эта сторона народного искусства составляет гордость русской национальной культуры. Забота о доступности программы, о ее «театральности», «эстрадности» не должна ни при каких обстоятельствах заслонять перед хором важнейшей задачи — показа классической русской народно-песенной классики. Здесь не следует бояться «впасть в этнографизм». Чем крепче будут у коллектива связи с исконной народно-музыкальной почвой, тем шире раскроются перед ним возможности развития национальных особенностей на основе современности.

∗

С позиций строгой художественной требовательности можно предъявить ряд претензий Республиканской русской хоровой капелле (художественный руководитель А. Степанов). В концерте, состоявшемся 7 февраля, порой замечалось понижение строя («На десятой версте» А. Давиденко); не все созвучия были интонационно безупречными («Теплится зорька» П. Чеснокова и особенно «Ковыль» Ю. Сахновского); не всегда четкой была дикция («Вечер» Танеева, «Ночь» Гуно). В профессионально опытном коллективе подобные огрехи могли бы не встречаться.

Противоречит авторскому замыслу произвольное ritenuto, допускаемое дирижером в «Попутной» Глинки: нарушается непрерывность движения, исчезает легкость, полетность музыки. В «Партизанской» Д. Кабалевского А. Степанов стремился насытить максимальной выразительностью каждый куплет песни. Но при этом очарование непосредственности, безыскусственности песни несколько поблекло. Едва ли оправдан столь быстрый темп в румынской народной песне «Вот ведь как...», где из-за скороговорки текст не улавливается слушателем.

Разумеется, надо показывать классику, как бы она знакома ни была, но ведь одна из главных задач капеллы — пропаганда нового репертуара, особенно советского. Между тем, во всей программе мы не услышали ни одной новинки; да и исполненные советские пьесы — «не первой молодости». А ведь среди хоровых сочинений советских авторов (если даже взять только русских композиторов) есть не мало заслуживающих внимания. Достаточно назвать хотя бы хоры А. Новикова, В. Кочетова, В. Шебалина, Д. Васильева-Буглая, Г. Лобачева, В. Иванникова и других.

Именно сейчас, с организацией Хорового общества, каждое выступление профессионального коллектива должно не только давать образцы художественного исполнения a cappella, но и неустанно обновлять репертуар, побуждая тем самым наших композиторов к большей творческой активности.

Нам не хотелось бы дать превратное представление о концерте Республиканской капеллы. Поэтому мы с удовольствием отметим мягкое и благородное звучание хора, нигде не переходившее в форсировку, в резкие тона. Впечатляла естественность тембровых «светотеней», оправдываемых образным характером сочинений («Соловушко» Чайковского, «На десятой версте». «Теплится зорька»). Превосходны были иные детали, например кульминация с яркой, светлой и вместе с тем мягкой звучностью в «Восходе солнца» Танеева. «Славься» Глинки. На исполнении многих произведений лежала печать тонкой поэтичности и той ласковости, задушевности распева, которые, пожалуй, составили главный «секрет» успеха концерта в целом.

А. Иконников

Симфоническая музыка

После значительного успеха премьеры Одиннадцатой симфонии Д. Шостаковича она уже не раз появлялась на концертной эстраде. Вслед за Н. Рахлиным и Е. Мравинским Симфонией дирижировали К. Иванов и А. Гаук. Это уже само по себе свидетельствует об успехе Симфонии: не так уж часто четыре крупных дирижера почти одновременно стремятся исполнить новое произведение.

Недавно Симфонию впервые исполнил Большой оркестр Всесоюзного радио под

управлением А. Гаука (Большой зал, 8 февраля). Наибольшей исполнительской удачей дирижера оказались две последние части: «Вечная память» отличалась суровой мужественностью звучания, музыка «Набата», особенно в заключительном разделе, прозвучала как гневный призыв, устремленный в будущее.

В игре оркестра встречались отдельные шероховатости («киксы» в ответственных соло, фальшивые интонации струнных в высоком регистре и т. п.), но они были заметнее в первых частях — две последние части были сыграны технически более совершенно.

Кроме Одиннадцатой симфонии программа авторского вечера Д. Шостаковича включала «Праздничную увертюру» и Второй фортепьянный концерт. Совершеннее всего в техническом отношении была сыграна «Праздничная увертюра» — сказалось, видимо, то, что оркестр Всесоюзного радио играл это произведение и раньше. Сольную партию фортепьянного концерта исполнил автор. Первая часть прозвучала несколько беспокойно (возможно, с самого начала взят был слишком быстрый темп); во второй части была подчеркнута ее поэтическая простота; в финале присутствовал необходимый «нерв», благодаря чему основная линия развития оказалась четко выявленной.

В концерте 23 февраля — в день сорокалетия Советской Армии — в Большом зале исполнялась и Седьмая симфония Д. Шостаковича. Государственным симфоническим оркестром СССР дирижировал К. Иванов. Слушателя с волнением слушали грандиозное повествование о грозных событиях минувших лет. Жаль, что почти всегда исполнение Симфонии прерывается антрактом; этим безусловно нарушается цельность впечатления.

Рядом с Седьмой симфонией в программе стояло новое произведение — симфоническая поэма Л. Книппера «Фронтовому другу». Композитор часто обращается к военной теме. На этот раз он сопровождает свое сочинение подробной словесной программой: «Тебе, фронтовой друг, посвящаются эти отдельные воспоминания... Мертвое поле боя: здесь прошел враг; развалины родительского дома, из-за которого бил по фашистам твой пулемет; полное грусти и тревоги письмо матери из далекого тыла; неотразимо нарастающий удар нашего наступления; твое возвращение домой; твоя нежная любовь к Родине и непоколебимая уверенность в победе даже в самые трудные дни. Тебе, фронтовой друг, посвящаю я эти отдельные воспоминания». Программа, видимо, предопределила некоторую фрагментарность поэмы, в которой чисто изобразительные, «батальные» эпизоды чепедуются с лирическими отступлениями. Как всегда, партитура Л. Книппера блещет выдумкой: при желании можно услышать здесь и свист пуль, и пулеметные очереди, и грохот разрывов. Каждая деталь строго продумана: стоит, например, проследить, как развивается партия литавр, участвуя в мощном нарастании всего оркестра. Привлекательны все эпизоды, где звучит солдатская песня, — подобного рода темы всегда удавались композитору. Новое сочинение Л. Книппера имеет все основания стать репертуарным.

Впервые прозвучал 6 февраля¹ новый, Третий фортепьянный концерт Е. Голубева. Солистке Т. Николаевой аккомпанировал Государственный симфонический оркестр СССР под управлением Н. Рахлина. Концерт состоит из трех контрастных частей — порывистого, патетического Allegro, созерцательного Sognando и подвижного, легкого финала. Возможно, что контраст между хрупкой, застывшей, изысканной атмосферой средней части и непритязательностью основных тем финала выходит за рамки единого музыкального стиля.

В целом, в Концерте много ярких страниц, он представляет большой пианистический интерес. Московской премьере предшествовал ряд исполнений в разных городах Советского Союза. Таким образом, музыкальное «крещение» Концепта можно считать состоявшимся.

Наряду с Концертом Е. Голубева программа включала Шестую симфонию Чайковского и симфоническую поэму «Мазепа» Листа; подобное сочетание старых и новых произведений вполне целесообразно: популярные шедевры обеспечивают широкую аудиторию, которая, таким образом, приобщается и к новой музыке Секрет обаяния Н. Рахлина, пожалуй, в том, что его выразительный жест не только помогает играть оркестру, но и облегчает слушательское восприятие. С этим, вероятно, связана склонность Рахлина к программным произведениям, где легче всего проявляется его способность, дирижируя, «объяснять». Так было не только с «Мазепой» Листа, но и с увлекательным исполнением (3 февраля. Зал им. Чайковского) симФонии-поэмы «Манфред» Чайковского.

Среди других концертов, состоявшихся в том же зале, можно упомянуть о вечере 12 февраля, в котором в исполнении Государственного симфонического оркестра СССР под управлением Л. Гинзбурга впервые прозвучала симфония Шоссона.

Л. Гинзбург охотно включает в свои программы редко исполняемые произведения, что чаще всего с благодарностью встречается слушателями. На этот раз его выбор вряд ли можно признать удачным. При несомненных достоинствах Симфонии Шоссона, в ней явно нехватает художественной яркости и самобытности.

_________

¹ 6 февраля отмечалось 25-летие исполнительской деятельности группы артистов оркестра — скрипачей М. Боровика, И. Ляховицкого, А. Ратнера. В. Сенатского, Б. Хлебникова и Б. Эпштейна.

А. Николаев

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

А. Иконников

Симфоническая музыка

А. Николаев

Содержание