Выпуск № 7 (212) | 1956 - страница 77

тем, что модное направление выдвинуло множество посредственностей, дискредитировавших своих «пророков». Ведь конструировать «серии» по двенадцатитоновой системе Шенберга куда проще, чем сочинять настоящую музыку!..

Но были, конечно, и более глубокие причины, связанные с антинародной сущностью модернизма. Один из его провозвестников, композитор Эрнст Кшенек, заявлял: «Мне безразлично, как звучит музыка. Важно только, чтобы каждый звук оставался логичным для самого музыканта и доставлял ему радость». Основанная на подобных «принципах» необычная какофоническая музыка на первых порах повергала слушателей в изумление, заставляя их «считать композитора гением» (стр. 111), но чем больше эти псевдоноваторы злоупотребляли своим временным успехом, тем скорее приближался их идейный крах.

Разочаровавшись в «новой музыке», М. Буттинг все же долго не решался перейти под знамена Баха, Моцарта и Чайковского. Вместе с тем он отвергал и «эклектический стиль», синтезировавший Вагнера и Штрауса с Брамсом и Регером (стр. 136). Этим, очевидно, объясняется та непоследовательность, с которой М. Буттинг характеризует 1925–1933 гг., как период «реакции» после «гражданской войны в музыке». Под «реакцией» понимался вполне естественный отказ публики от крайностей атонализма и требование возвратиться к реалистической «старой» музыке (стр. 152). В результате этого одна за другой распадались организации поборников «новой музыки»: в 1926 году раскололась и вскоре была распущена «Ноябрьская группа», одновременно с ней прекратила существование германская секция «Международного общества современной музыки» и в 1930 году — «Донауэшингское общество».

«Эра буржуазной музыки пришла к концу. Музыка перестала служить средством выражения буржуазной культуры», — пишет М. Буттинг (стр. 196). Этот факт вскрывает несостоятельность утверждений современной формалистской критики о якобы торжестве идей модернизма в немецкой музыкальной жизни до 1933 года и о том, что засилие модернизма в ФРГ служит продолжением прерванной нацизмом традиции (см. «Deutscher Geist zwischen gestern und morgen», стр. 428).

Между тем в Германии активизировалась реакция, проложившая фашизму дорогу к власти. Гитлеровская политика в области музыки сочетала изощренную демагогию с террором против «нежелательных элементов». Имена Ватера и Р. Штрауса бесстыдно эксплуатировались нацистской пропагандой. Демагогия гитлеровцев имела некоторый успех, особенно среди бездарных посредственностей, считавших себя несправедливо непризнанными. Уже весной 1933 года оказалось, что большинство членов немецких музыкальных организаций состоит в нацистской партии (стр. 202). Многие при этом рассчитывали, что фашизм всего лишь «отсечет некоторые излишества» и скоро сойдет на-нет.

В Германии той поры господствовали, по словам М. Буттинга, «оппортунизм и легкомыслие», сменившиеся впоследствии «безразличием и бесчестностью» (стр. 215). В книге подробно рассказывается о том, как проводилась гитлеровцами «унификация» немецких музыкальных организаций. Эти фашистские меры причинили огромный ущерб немецкой музыкальной культуре, извратив вкусы молодежи. «К концу этого режима войны и преступления в искусстве воцарилась кладбищенская тишина» (стр. 224).

К сожалению, автор не говорит о мужественной борьбе против фашизма, которую вели немецкие музыканты-патриоты в эмиграции и в подполье. Сам М. Буттинг далеко не сразу осознал недопустимость компромиссов с нацизмом и ошибочность своей «духовной эмиграции» (стр. 218). Однако он честно осуждает свою попытку уйти от грубой действительности, «спрятать голову в песок». Программой своей Четвертой симфонии, созданной в годы фашизма, композитор не случайно избрал первую строфу «Ада» Данте:

Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив верный путь во тьме долины...

Освобождение Восточной Германии Советской Армией и установление демократического режима открыли новые невиданные возможности для германской интеллигенции. За послевоенные годы М. Буттинг создал, по его словам, больше, чем за всю свою предыдущую жизнь (стр. 320).

Но дело не только в количестве: осознав свои прежние заблуждения, композитор обратился к поискам ясного и выразительного музыкального языка. Получив, наконец, ответ на давно мучивший его вопрос — «для кого он пишет», М. Буттинг по-новому стал относиться и к вопросам идейной направленности музыки. Когда летом 1946 года при Союзе защиты немецких авторов образовалась секция композиторов, М. Буттинг был избран ее председателем.

Рецензируемая книга содержит, к сожалению, очень мало материалов о послевоенном периоде развития немецкой музыки, о борьбе против формализма, о возрождении лучших традиций, музыкальной классики. Автор не дает должной оценки широкому распространению модернистских течений в Западной Германии, и здесь проявляется нетвердость его идейно-эстетических позиций.

М. Буттинг четко сознает, что «музыка не может развиваться по собственным законам, независимо от общества» (стр. 177). Еще в статье 1929 года в журнале «Pult und Stock» он писал о необходимости связывать музыкальное творчество с требованиями общества, хотя и полагал тогда, что такая музыка должна отличаться от «чистого» музыкального искусства. Понимая силу воздействия музыки на развитие «общественного чувства» (стр. 242), М. Буттинг, как и каждый честный художник, не мог не задавать себе на каждом новом этапе творческого пути «проклятого вопроса: Для кого я пишу?» (стр. 131, 145, 148 и др.). Однако чувство ответственности перед обществом зачастую затемняется у М. Буттинга механистическим воззрением на самый процесс взаимодействия социально-экономического развития с развитием искусства. Порой у автора складывается неверное представление, будто современная музыка должна прямо соответствовать своей художественной формой прогрессу современной техники, сложности современных общественных отношений. Основной ошибкой концепции М. Буттинга является вытекающее отсюда неправомерное отождествление современного с прогрессивным в музыке, причем современному во всех случаях отдается приоритет.

Достоинством рецензируемой книги служит правдивое, хотя и недостаточно полное отражение в ней подъема музыкального искусства в Германской Демократической Республике. Автор рассказывает о широком развитии музыкальной самодеятельности трудящихся, о создании государственных симфонических оркестров, о материальной поддержке композиторов и т. д. М. Буттинг с полным основанием противопоставляет эти факты клеветническим утверждениям реакционеров насчет «диктатуры вкуса и взглядов» и отсутствия свободы творчества (стр. 256–257). Вместе с тем автор отмечает и недостатки в музыкальной жизни республики, связанные с отставанием музыкального творчества и критики от требований жизни (стр. 259–262).

Борьба за развитие реалистического музыкального искусства в Германской Демократической Республике имеет огромное общенациональное значение. М. Буттинг говорит о стремлении к развитию творческих связей с коллегами из Федеративной Республики Германии, в среде которых вопреки господствующим модернистским вкусам все более усиливаются новые прогрессивные веяния (стр. 261).

Необходимость и возможность строительства единой передовой немецкой музыкальной культуры наглядно продемонстрировала, в частности, общегерманская встреча музыкантов в Веймаре в 1954 году, прошедшая в обстановке сердечности и дружелюбия (стр. 262).

Несмотря на отмеченные ошибочные положения, книга М. Буттинга, написанная честно и талантливо, с большим гражданским мужеством, представляет значительный интерес и заслуживает положительной оценки.

Ю. Шейнин

*

Музыкальный словарь

За последние десять-двенадцать лет вышло в свет несколько музыкальных словарей карманного типа (авторы — Н. Гарбузов, А. Островский, С. Павлюченко

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

Музыкальный словарь

Содержание