др.), Дж. Файзи (музыкальные комедии «Башмагым», «Акчарлаклар», его прекрасные песни), Ф. Яруллина (балет «Шурале»), песни, балеты и симфонии З. Хабибуллина, А. Ключарева, М. Музафарова, Э. Бакирова, Ш. Мазитова, многие произведения Н. Жиганова («Сюита на татарские темы», опера «Алтынчэч»), Р. Яхина (вторая и третья части Концерта для фортепиано с оркестром, романсы «Забыть не в силах я», «В душе весна», «Тебя желанней нет»), И. Шамсутдинова (Прелюдия для виолончели), А. Лемана (Концерт для скрипки с оркестром, Татарский танец). Разговоры о том, что татарская публика якобы не понимает профессиональной музыки, не имеют под собой никаких оснований. Хорошую музыку татарская публика любит и понимает. Но она не признает произведений, выполненных ради формы, лишенных глубокого содержания. Музыкальный язык должен быть демократичным не только при использовании народных мотивов, но и при создании новых, оригинальных мелодий — вот какое требование ставят слушатели перед своими композиторами.

Все вышесказанное объясняет, почему мы считаем несправедливым заявление тт. Ю. Шапорина и Н. Шумской о выступлениях татарских поэтов и литераторов на съезде композиторов. Такое заявление не помогает дальнейшему развитию татарской национальной музыки, а, наоборот, дезорганизует наших композиторов, неправильно ориентирует их в вопросах демократизма и народности национальной музыки.

X. Курбатов
Кандидат филологических наук

*

Ответ Х. Курбатову

Уважаемый тов. Курбатов!

В своем письме в редакцию журнала «Советская музыка» Вы выражаете несогласие с нашей критикой в адрес ряда поэтов и литераторов Татарии, которые, на наш взгляд, неверно выступили на республиканском съезде композиторов. Пользуемся случаем, чтобы через журнал ответить Вам. Судя по Вашему письму, а также по Вашему выступлению на съезде композиторов, в основных принципиальных положениях мы с Вами не расходимся. Мы оцениваем произведения композиторов Татарии, исходя из высоких критериев реализма, народности, демократизма, яркости национальной формы и т. д. Вы как будто стремитесь сделать то же самое.

Мы также считаем, что композиторы должны овладеть в совершенстве профессиональным мастерством. В своем письме эту мысль Вы не подвергаете сомнению. Однако задача художественного критика состоит в том, чтобы не только декларировать верные теоретические положения, но и правильно применять их в творческой практике.

К сожалению, в Вашем письме нет ссылок на конкретные музыкальные произведения. Что касается Вашего выступления на съезде, то там Вы пытались подтвердить свои претензии к татарским композиторам на редкость неубедительными примерами, которые, по существу, свидетельствовали об обратном. Так, сетуя на отсутствие яркой мелодии и национального колорита в творчестве некоторых татарских авторов, Вы привели в пример вторую и третью части Симфонии А. Ключарева. В действительности вторая часть Симфонии как раз ярко мелодична, напевна. Она стройна по форме, а по ладовому, интонационному и ритмическому складу обе части неразрывно связаны с татарским народным творчеством.

Далее, утверждая, что в некоторых произведениях инструментальной музыки мелодия нередко заменяется «клавишным боем» (??), Вы ссылались на первую часть Фортепианного концерта Р. Яхина.

Первая часть этого Концерта, тепло принятая слушателями в дни съезда, и ранее неоднократно исполнялась в Москве и получила хорошую оценку музыкальной общественности. Это произведение привлекает и своим тематизмом, и разнообразием приемов, и умелым использованием

возможностей солирующего инструмента и оркестра. Повидимому, «клавишным боем» Вы считаете одно из проведений основной темы и виртуозную каденцию солиста, представляющую характерный элемент концертного жанра.

Не можем мы согласиться и с тем суровым приговором (музыка «без роду, без племени»), который Вы вынесли романсам Р. Яхина «Песни мои» и «Земля так прекрасна» на слова М. Джалиля, а также фортепианным пьесам Р. Яхина и Н. Жиганова.

Вокальные произведения Р. Яхина, бесспорно, глубоко национальны, хотя они и отличаются по языку и средствам выразительности от его же массовых и лирических песен.

Если бы наши разногласия касались только частных оценок отдельных произведений, то, пожалуй, полемизировать нам не имело бы смысла. Однако в своем письме Вы делаете далеко идущие обобщения о состоянии и путях развития татарской профессиональной музыки, с которыми никак нельзя согласиться.

Вы пишете, что на съезде обнаружился конфликт между композиторами и слушателями. На самом деле никакого конфликта между широкими массами слушателей и композиторами на съезде не было.

Концерты съезда проходили при переполненных залах. Произведения (в том числе и осужденные Вами) были приняты слушателями с горячим одобрением. Многие товарищи, выступившие в прениях, отмечали неоспоримые достижения татарской музыки, справедливо критикуя и существующие недочеты.

Однако представители писательской организации Э. Давыдов, Ш. Мазутов, М. Хусаинов и Вы не столько критиковали по существу произведения композиторов, сколько пытались навязать композиторам свои крайне субъективные точки зрения на музыкальное искусство. Поэт Э. Давыдов заявил буквально следующее: «довольно нам Ваших профессионализмов, давайте нам народную оперу». По мнению Ш. Мазунова, можно стать композиторам и создавать «песни, оперы и другие музыкальные комедии», не имея специального образования. Он же бездоказательно обвинял композиторов в том, что они «под маркой высокого профессионализма отрываются от народа». Подобные заявления лишний раз подтверждают необходимость улучшить в республике дело идейно-эстетического воспитания творческих работников.

Вы считаете, что татарские слушатели в общей своей массе достаточно глубоко и тонко разбираются в серьезной музыке. Между тем многие участники съезда жаловались на плохую постановку музыкальной пропаганды в Татарии, подчеркивали необходимость расширять музыкальный кругозор слушателей, воспитывать их вкус.

В своем письме Вы утверждаете, что в музыкальных учебных заведениях Татарии будущим композиторам не помогают овладеть спецификой татарской музыки. В тоже время, выступая на съезде, Вы весьма одобрительно отозвались о произведениях воспитанников Казанской консерватории: Э. Бакирова, А. Монасыпова, И. Шамсутдинова, X. и А. Валиуллиных. Кто же, по Вашему, привил композиторской молодежи любовь и уважение к творчеству родного народа, знание его музыкального языка? Всем известно, что педагоги консерватории А. Леман и Н. Жиганов охотно помогают и З. Хабибуллину, и другим композиторам, произведения которых широко популярны в республике.

Нам кажется также, что высказанные Вами на съезде суждения по вопросам оперной драматургии очень односторонни. По Вашему мнению, только «трагедия или драма с крупными жизненными противоречиями, столкновениями и коллизиями широкого масштаба... могут быть основой для по-настоящему народной, глубоко мелодичной, страстной, полнозвучной оперной музыки».

Оперный жанр, однако, более, чем какой-либо другой, допускает многообразие тем, образов и драматургических решений. Примеры тому во множестве дает мировая и прежде всего русская оперная классика. Достаточно вспомнить оперу «Евгений Онегин» Чайковского, названную автором «лирическими сценами». В ней нет «коллизий широкого масштаба», но тем не менее она остается одной из самых популярных опер на протяжении более восьмидесяти лет.

Думается, что татарский народ с удовольствием послушает и лирико-психологическую оперу, и лирико-комическую оперу, лишь бы она была написана с подлин-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

Ответ Х. Курбатову

Содержание