Выпуск № 8 (165) | 1952 - страница 43

для девушек. Я спорил, спорил [...] но не переспорил. Теперь я тебя прошу дать мне позволение издать твой Романс особенно; считаю что будет издан прекрасно; все издержки и хлопоты я беру на себя и доставлю тебе излишние деньги и сколько тебе будет угодно екземпляров. Етим весьма меня одолжишь, ибо мне непременно хочется издать етот Романс¹. — За Вадима тебе очень благодарен — пиши моя душа, заставляй играть пора быть у нас Русской музыке — что за басурманщина в самом деле? — а кроме тебя некому за ето дело взяться. — Я, если хочешь, — также занимаюсь иногда музыкою, да все басурманскою — попал я в члены здешней Sing-Academie, которая уже в продолжение 10 лет все состоит из 100 членов, все собираются по четвергам, всегда в 8 часов и все поет Генделя, Гассе, Баха, Науманна — а весьма любопытно: я истинно не имел понятия о церковной музыке до етой Академии; теперь я врезался в нее по уши и ето занятие невольно отражается и в моих Литературных и в Музыкальных произведениях. Читал ли ты в прошлогодних Сев. Цветах статью: Последний квартет Беетговена — ето моя. В нынешнем если успею докончить, то помещу Биографию Себастьяна Баха². — Ты мне пишешь — суди по новому — ето больше ко мне относится, нежели к тебе; ты уже издавна писал славные вещи, а я только теперь начинаю созревать — ты замечаешь, что в продолжении пяти лет почти не было моего слова печатного — но может быть я не потерял етого времени. Скоро будешь в состоянии сам об етом произнести решенье. — Жуковский который теперь в Москве весьма желает тебя видеть; он просил меня написать к тебе, что бы ты непременно навестил его, ибо тебе легче будет найти его, нежели ему тебя в обширной Москве. Также бы я очень желал, чтобы ты познакомился с Кн. Григорием Петровичем Волконским³, сыном Министра Двора; я пишу к нему о тебе хоть он впрочем тебя и без того знает; он отличный музыкант и что более всего музыкант jusqu’a la moëlle des os⁴. Мы с ним распеваем Генделевы Фуги и божимся именем Баха. Прощай — Погодин торопит.

Твой Одоевский

6-е Ноября 1831.
С. Пет.

Поклонись от меня твоему Батюшке — помнит ли он меня?

¹Романс Верстовского «Ах, точно ль никогда», предназначавшийся для оперы-водевиля «Кто брат, кто сестра» (текст Грибоедова, куплеты Вяземского и Грибоедова), так и не появился в «Лирическом альбоме» Ласковского и Норова, вышедшем в 1832 году. Не удалось Одоевскому опубликовать этот романе и отдельным изданием. Романс впервые опубликован Музгизом в 1949 году, к 150-летию со дня рождения Верстовского.

² Новелла Одоевского «Себастиян Бах» впервые издана в Ревеле в 1834 году, а в 1835 году опубликована в журнале «Московский наблюдатель» (часть II, май).

³ Г. Болконский (1808–1882) — председатель Петербургского цензурного комитета, а с 1842 по 1845 гг. попечитель С.-Петербургского учебного округа. Через него Одоевский оказывал существенные услуги «Отечественным запискам», и особенно Белинскому, в смысле обхода или смягчения цензурных барьеров. Волконский горячо интересовался музыкой: был знаком с Глинкой, участвовал во многих благотворительных концертах в качестве певца. Новеллу «Себастиян Бах» Одоевский посвятил Волконскому и Мих. Виелгорскому.

⁴ До мозга костей.

VII

[1833]

Податель сего Г. Аднер Швед и кларнетист и между прочим отличный, отправляется к тебе мой любезный и почтенный Алексей Николаевич от меня с поклоном и с надеждою на покровительство; он никого в Москве не знает и никто его не знает; здесь же он отбил лавочку у Бендеров а что всего важнее человек примерный и несчастный. Все ето вместе с моею нижайшею просьбою вероятно даст ему в твоих глазах права на твое пособие относительно оркестра, дня и проч. при концерте который он намеревается дать в Москве.

Вот видишь ли ты? я хотя пользуюсь единым случаем, чтобы писать к тебе, а тебе и в голову не придет написать мне слова два о себе, о твоих занятиях. Только и знаю о тебе что по глупым спорам Журналистов, которые сами не понимают что толкуют, да по напечатанной арии из Вадима, в которой ты не взял на себя труда означить в некоторых местах инструментовку, что для нашего брата было бы очень любопытно. — Здесь слава богу солистов приехало мало и потому в кон-

цертах надеюсь услышать что нибудь порядочное; обещают миссу Бетговена in С и многие из его симфоний; наконец раскусил етого человека. — Постараюсь и о твоем гимне; напиши мне можно ли будет дать его и в частный концерт если само собою разумеется, в оном будут петь придворные певчие. —

А видел-ли Новоселье¹? Каковы наши литературные монополисты? Каково искусство во всем уметь выставлять себя и свое лице не опасаясь того, что его примут за [....]! Не нахожу лучшего слова для окончания письма. Обнимаю тебя

твой Одоевский

¹ «Новоселье» — литературный альманах, издававшийся А. Смирдиным в 1833 году. Язвительные слова Одоевского по адресу «литературных монополистов», группировавшихся вокруг «Новоселья», вполне понятны: Смирдин поддерживал издания ненавистных Одоевскому Булгарина и Сенковского.

VIII

[1834]

Ето письмо, любезнейший Алексей Николаевич, доставит к тебе Василий Андреевич Каратыгин которого мне тебе рекомендовать нечего; он сам за себя постоит. Я с ним хорошо знаком и уважаю его не только как славного артиста, но и как человека с умом и огнем. Благодарю тебя что не забываешь меня; и я также о тебе помню: я справлялся об Обероне; печатной партиции нет, но для тебя я могу достать писанную; только ето будет стоить довольно дорого; уведомь меня до какой суммы ты не поскупишься, а я уже буду торговаться. Напиши ко мне о сем с первою почтою, ибо ета переписка займет много времени, а я с теплом собираюсь покупаться в Ревельских ваннах. Замечание твое о Писареве весьма меня тронуло: мы с етим человеком были всегда в престранных отношениях: он никогда не был дитятею и в нем никогда не было ничего младенческого; он явился к нам детям в школу человеком взрослым, со всеми требованиями, со всеми холодными ращетами ума которые рождаются в человеке только после долгой жизни; он производил на меня действие какое всегда производит взрослый человек на дитятю; он пугал меня своею опытностию, своим положительным умом, знал ето и пользовался младенческою чертою которая до сих пор осталась в моем характере; не смотря на то я уважал талант его и любил его душевно, ибо иначе любить не могу. Потеря его была мне весьма чувствительна: с летами он мог-бы сделать чудеса, ибо я уверен что лета заставили бы его дать больше воли своему сердцу, которое у него было прекрасное, но которое он ежеминутно старался давить своим рассудком и своею ложною системою и в жизни — и в искусстве. — Не знаю выйдет ли из меня что нибудь путное, но только знаю, что люди которых я защищал и на которых он нападал теперь сделались классическими у нас писателями; те же которых он защищал уплыли в грязь; мнения которые я поддерживал и над которыми тогда так усердно смеялись ныне сделались всеобщими, противные им умерли прежде Писарева¹. Ето показывает, что я по крайней мере не совсем ошибался; — я бы не должен был писать етого, ибо ни с кем так не трудно бороться как с мертвым; но сообщенное тобою замечание Писарева] тронуло меня за живое, тем более что не смотря на наши откровенные с ним сношения он никогда не говорил мне етого; вспоминая же о людях, которыми он восхищался, я право смело моту сказать je suis petit quand je me contemple, je suis grand quand je me compare². — Вот тебе длинное письмо и только для одного тебя. Прощай — обнимаю тебя, не забывай тебя

истинно уважающего К. В. Одоевского

Я слышал твой Гимн в концерте Ромберга. Он прекрасен и сделал большое действие. Жена велела тебе хорошо поклониться. Видел ли ты партицию 9-й Симфонии Бетговена? ето чудо; в ней Бетговен проложил новую дорогу для музыки, которую никто и не предполагал. Французы насилу ее расчухали и теперь в Парижской консерватории от нее без ума.

¹ Одоевский имеет в виду враждебное отношение А. Писарева к «Горю от ума» Грибоедова и свою борьбу в защиту комедии.

² Я мал, когда себя созерцаю, я велик, когда себя сравниваю.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание