в том числе и Хачатурян, показавший уже себя зрелым мастером вокального концертного стиля. Мы подчеркиваем: концертного, ибо в этой области почти ничего не сделано, а потребность в таких произведениях огромна. Наши лучшие певцы и певицы не имеют современного советского репертуара и не могут удовлетворить законные запросы народа. Произведения, подобные концертным ариям Хачатуряна, бесспорно содействуют воспитанию благородного художественного вкуса. Сейчас, однако, этого недостаточно: наше искусство призвано не только к этому, но и к идейному вооружению народа. Это относится и к камерному, и к концертному вокальному жанру, чрезвычайно популярному и любимому. И отмечая творческий успех Хачатуряна, мы ожидаем от него новых вокальных сочинений, посвященных современной советской теме, нисколько не сомневаясь в том, что он сумеет раскрыть ее с еще большей убедительной силой, чем лирическую тему поэзии прошлого.

Восьмая симфония Д. Шостаковича

Л. Данилевич

Советские композиторы создали вдохновенные произведения о героической нашей борьбе в эпоху Великой Отечественной войны. Но, говоря о днях войны, можно ли умолчать о страданиях, что выпали нам на долю!

Семь тысяч расстрелянных во рву под Керчью; трупы на улицах Ленинграда; черный остов Чернигова; дымы Освенцима — все это живет в нашей памяти. Долг художника — поведать о муках народа.

8-я симфония Шостаковича раскрывает три основные темы. Первая тема уже была выражена композитором в 7-й симфонии и получила дальнейшее развитие в 8-й симфонии и в фортепианном трио. Это тема о человеке и о жестокой бесчеловечной силе, всё разрушающей на своем пути. Искусство прошлого не раз обращалось к антитезам — свет и мрак, любовь и ненависть, жизнь и смерть. Но Шостакович по-новому конкретизирует идею противопоставления психологически полярных образов. Жестокая разрушительная сила наделяется чертами предельного автоматизма — здесь как нельзя более уместны слова Л. Толстого: «злая машина». Этот чудовищный образ не выдуман Шостаковичем. Он — порождение нашего века, когда на пути человеческого прогресса встал фашизм. Никогда еще человечество не сталкивалось с явлением более античеловеческим. Слово «враг» приобрело новый, страшный смысл. Солдаты армии Наполеона были врагами: но всё же они — люди. А злодеяния гитлеровцев столь велики, что не совмещаются с нашими представлениями о человеке. Так возникает то ощущение нечеловеческой жестокости, бездушия, слепого автоматизма, которое не мог не почувствовать чуткий художник.

Помните «эпизод нашествия» из 7-й симфонии Шостаковича? При всей своей изобретательности, картинности, этот эпизод — широкое художественное обобщение. Здесь Шостакович впервые рассказал о том, как в прекрасный мир красоты, мысли, чувства вторглась «злая машина» разрушения. Что впечатляет здесь с наибольшей остротой? Во-первых, постепенное наращивание силы звучания. А во-вторых, — нарочито гипертрофированная механичность музыкальной конструкции. Вряд ли можно найти другой музыкальный пример, где столь грандиозное crescendo сочеталось бы с предельным автоматизмом развития.

От «эпизода нашествия» тянутся нити ко многим страницам 8-й симфонии и, прежде всего, к третьей части — Allegro non troppo. Но здесь композитор пользовался иными выразительными приемами. О них речь будет ниже.

Вторая тема 8-й симфонии — тема о горе, принесенном войной. «...Победы, при достижении которых рушатся царства агрессоров и империи огня, железа и стали, не даются без глубоких страданий, и за тяжелозвонкой поступью войны слышатся естественнейшие отзвуки биений миллионов человеческих сердец...» (Б. Асафьев)

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Восьмая симфония Д. Шостаковича

Л. Данилевич

Содержание