Выпуск № 12 (105) | 1946 - страница 29

Мелодическое богатство, тонкость гармонических красок, лирическая проникновенность коды — всё это делает дифирамб достойным и впечатляющим завершением всего цикла. Некоторые мелкие дефекты фактуры (например, мало связанная с предыдущим и последующим триольная фигурация виолончелей в эпизоде meno mosso) не могут повредить общему впечатлению яркости, свежести и оригинальности.

Концертные арии вносят в творчество Хачатуряна нечто новое. Дело не только в новизне самого жанра, но в ряде стилистических особенностей, не встречавшихся в прежних сочинениях этого композитора. В первую очередь, это лаконичность изложения, строгая ограниченность выразительных средств, прозрачность фактуры, так не похожие на насыщенность и пышность звучания, на чрезмерную щедрость мыслей, в которых некоторые усматривали одно из самых главных качеств дарования Хачатуряна. Однако оказалось, что в процессе развития композитор преодолевает эту творческую расточительность и, не отказываясь от своих основных стилистических особенностей, достигает ясности и соразмерности, я сказал бы, — классичности пропорций. Это дает возможность говорить о новой тенденции хачатуряновского творчества.

В своих концертных ариях Хачатурян широко использует прием обогащения фактуры полифоническими подголосками. Почти всегда они имеют самостоятельное мелодическое значение, возникая из потребности дополнения и углубления основного высказывания. Подобный прием вообще характерен для творчества Хачатуряна, но здесь он применен особенно тонко: его полифонические подголоски сплетаются в прозрачную звуковую ткань, в которой ясно и отчетливо различимы все составляющие ее элементы. Этому способствует и чистота гармонических красок. И в этой области композитор дает нечто новое: сохраняя присущее ему гармоническое своеобразие, он достигает особой прозрачности звучания. Гармонии Хачатуряна неизменно тональны и не относятся к разряду «ультрасовременных». Тем не менее, они по-настоящему оригинальны и современны. Своеобразны и сопоставления тональностей, и манера использования излюбленных композитором септаккордов, и — в особенности — широкое использование органных пунктов, отнюдь не приводящее к статике, благодаря динамичности гармоний, возникающих на этой основе. Гармоническое мышление Хачатуряна неразрывно связано с природой его мелодий, его жизненность в том, что оно вырастает из элементов народного музыкального творчества.

И в этом отношении опыт Хачатуряна очень поучителен. Никто не может отказать этому композитору в оригинальности и подлинном новаторстве языка. И никто не упрекнет его в надуманности, неестественности, в формалистической сухости, которая — увы! — встречается в творчестве некоторых «принципиальных» новаторов. Сила музыки Хачатуряна в ее жизненной и крепкой связи с истоками народного творчества, в верности традиции великих русских композиторов, достигших высочайшей оригинальности индивидуального стиля, развивая элементы русской (да и не только русской, ибо наши классики были чужды национальной ограниченности и с любовью изучали песенное творчество самых различных национальностей) народной музыки.

Без глубокого понимания народного творчества, без усвоения лучших традиций русской музыкальной классики невозможно подлинное новаторство. И поэтому арии Хачатуряна современны не только по содержанию, но и по форме. Они являются яркой страницей нашего музыкального творчества. Но тем не менее, наши требования к талантливейшему композитору еще значительнее.

Мы хотели бы, чтобы он рассказал о подвигах советского человека — строителя и воина — с той же убедительностью, с какой он раскрыл мир его лирических чувств. Задача музыкального воплощения лучших образов современной советской поэзии несравненно труднее, чем новое — даже самое глубокое — прочтение страниц любовной лирической поэзии. И эту задачу призваны разрешить наши композиторы,

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание