Выпуск № 1 (7) | 1934 - страница 46

беспомощной, что к разбору его нельзя подходить серьезно. Не говоря уже о записи, самый напев примитивен; заключение Пушкина, что «мотив чрезвычайно счастливый», вероятно, было вызвано характером исполнения.

Бессарабская запись чрезвычайно интересна для разработки вопроса творческих процессов Пушкина и техники его стихосложения, но эти задачи не входят в рамки настоящей статьи.

Сомнительно, чтобы кто-нибудь из последующих композиторов, писавших музыку на слова «Цыганской песни», был знаком с мелодией подлинника.

«Песнь Земфиры» была положена на музыку Виельгорским, Береговским, Кашперовым, Лишиным, Ант. Рубинштейном, Зыбиной, Манн, Полиной Виардо, Ганнибал, Рахманиновым и Чайковским.

При жизни Пушкина музыку на его слова писали следующие композиторы: Болле, Титов, Геништа, Алябьев, Яковлев, Мельгунов, Глинка, Дерфельд, Арнольд, Эсаулов и др. Большая часть их романсов не превышает рядовых достижений любительского порядка.

Верстовский, начавший свою театральную деятельность как автор музыки для водевилей, так и остался до конца дней своих водевильным композитором, сменившим лишь масштабы и характер обрабатываемого материала, что признавалось и современниками его, писавшими очень строгие и требовательные рецензии на его оперы.

Верстовский усвоил стиль водевильной музыки, и в этом отношении он являлся непревзойденным мастером до самых последних дней существования этого жанра.

Театральное искусство старинного водевиля для нас потеряно безвозвратно, точно так же, как потеряно искусство колокольного звона, нанизывания жемчуга или изготовления медов, хмельного напитка русского боярина. Нам не приходится грустить об этом: каждый стиль является выразителем того класса, который его создает. Наша современность вырабатывает новый стиль советского водевиля, вырастающего из массовых потребностей пролетариата, имеющего иное, более глубокое и более значительное социальное содержание.

Верстовский не мог отрешиться от принятых им водевильных приемов даже в серьезных творческих замыслах; в знаменитых ариях из его лучших опер всегда можно найти манеру ритмических построений и ведения мелодий, корнями вросшую в существо его водевилей. Его оперы написаны в форме музыкальных номеров, вставленных в драматическое представление, хотя разговорный текст занимает второстепенное место по своему объему и по значению.

Оперное творчество Верстовского носит отпечаток влияния итальянской музыки и немецкого зингшпиля. Верстовский, конечно, не являлся и не мог являться продолжателем немецкого мелкобуржуазного зингшпиля, но он воспринял от него внешнюю форму, пытаясь использовать ее в свой опере. Принятый стиль, смешение драмы с музыкальными номерами, наличие мелодрам (разговорных сцен под аккомпанемент оркестра), в которых Верстовский подражал Веберу, — все это заставляло его привлекать в качестве исполнителей драматических артистов.

Верстовский мечтал сделаться русским Вебером и считал, что достиг этого, что его оперы «проникнуты верной характеристикой русской музыки».¹ В его операх, романсах и песнях действительно привлечено много русского народного элемента, в его мелодиях чувствуется размах, порою бесшабашная веселость удалой пляски, порою мрачный драматизм, — и все это подано в сгущенных театральных красках. А. Н. Серов писал о нем, что он «затрагивает такие струны русской души, до которой и Глинка не прикасался», — что Верстовский не менее, если не более, нежели Глинка — выражает душу русской женщины.²

Но вместе с тем, на наш взгляд, на всех этих славянофильских устремлениях лежит налет приглаженности и припомаженности. Верстовский, вышедший из слоев дворянского класса, воспринял народный дух «сверху», не проникшись в подлинное существо народной музыки. Говоря образным языком, его русская девушка появляется в модной бархатной кацавейке на беличьем меху, на его «мужичке» надеты лакированные туфельки.

Конечно, произведения Верстовского на творчество Пушкина никакого влияния оказать не могли. В этом отношении точки творческого соприкосновения следует искать во взаимоотношениях Пушкина и Глинки, конгениальных по своей проникновенности в подлинное существо народной песни.

С Верстовским Пушкин был связан исключительно внешними узами, веселым времяпрепровождением, светской causerie, пирушками, интересами театральной богемы.

_________

¹Автобиографическое письмо Одоевскому. «Бирюч», 1921, стр. 247.

²Статья-некролог, посвященная Верстовскому.

Письма Пушкина к Верстовскому не обнаруживают никаких серьезных тем, которые связывали бы их глубокими творческими интересами. Их переписка вращается вокруг вопроса, где Верстовский достал краски для ногтей, и острословия по поводу болезни Нащокина. Верстовский, человек реакционного начала, чиновник и карьерист, был слишком узок для того, чтобы представлять широкий интерес для Пушкина-творца.

Точно так же Верстовский не воспринял тех замечательных сдвигов русской культуры, которые выявил Пушкин.

Верстовский любил его произведения, как мы видели выше, дорожил ими и обрабатывал их. Но он был музыкантом, творчески давно сложившимся, ограниченным и остановившимся в своем росте — до конца своих дней он продолжал создавать произведения в том же плане, как начал. Он шел по линии наименьшего сопротивления, по линии эффектных феерических театральных приемов. Он прибегал к либреттистам одного и того же порядка, неглубоко плавающим, невысоко парящим, умевшим создавать лишь благодарный материал для занятного зрелища.

Несмотря на крупные социальные изменения, на культурные сдвиги эпохи, Верстовский до конца своей жизни — до 1862 г. — остался, как и был в юные годы, — сентиментальным романтиком.

Высшие достижения Верстовского лежат в его песнях и романсах, не претендующих ни на какую народность, отражающих подлинную классовую сущность композитора. Таковы его песни на текст Жуковского, романс — «Слыхали ль вы», проникнутый большой лирикой и мелодичностью.

Главное достоинство его музыки, конечно, в ее мелодике, непосредственной и многообразной.

Отголоски некоторых драматических музыкальных фраз Верстовского можно найти в балладах Аренского и Рубинштейна.

Виельгорский менее значителен как композитор, чем Верстовский, его деятельность распространялась в иную область: он писал более мелкие вещи и не так много, как Верстовский.

Бедность технических приемов, примитивная гармонизация, отсутствие знаний в оркестровке снижают те основные достоинства мелодики, которые заставляют и теперь с интересом остановиться на этом старом, вернее старинном, творчестве русских дилетантов.

Мы можем отмежеваться от него, как от форм давно устаревших и, с нашей точки зрения, смешных и ненужных; но нельзя отрицать его значения для той эпохи, зеркалом которой оно явилось; в этом одна из основных задач критического изучения творчества музыкантов-аматеров, много и по-своему серьезно поработавших над созданием музыкальной культуры отсталой России 20–30-х годов прошлого столетия.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание